Израиль, который никогда не увидит Лукашенко

Помню, как перед президентскими выборами 2001 года на пресс-конференции я спросила Александра Лукашенко: «Куда вы сбежите после проигрыша: туда, где вас спрячут, или туда, где у вас деньги?» Лукашенко хитро прищурился и ответил: «В Израиль уеду!» Это он, конечно, шутил, и в хитром прищуре читалось только одно: «Думаешь, не знаю про твою «пятую графу»? Вот, получай!» Сейчас, впрочем, он может сколько угодно шутить или высказываться серьезно: в Израиль он не поедет уже никогда. Израиль любит туристов, но такие – чванливо-невежественные – ему не нужны.

И знания Александра Лукашенко о евреях так и останутся на прежнем, пещерном уровне. Ему неоткуда было получать знания об этом народе, кроме как из анекдотов про Абрама и Сару. Не то чтобы он понимал эти анекдоты, но само сочетание звуков ему кажется невероятно забавным: Абрам и Сара. Да и Бобруйск для Александра Лукашенко – такой же фольклорный город из анекдотов, еврейское местечко, находящееся где-то рядом с Бердичевом. Там живут Абрам и Сара, Рабинович с Хаимовичем, и все они разговаривают со смешными вопросительными интонациям, носят лапсердаки и круглые сутки переругиваются друг с другом. Вокруг них, понятное дело, - «свинушник», как выразился любитель анекдотов Лукашенко, - «вы знаете, как евреи относятся к месту, где они живут».

Трудно сказать, знают ли те, кто слушал в тот день Александра Лукашенко, о том, как на самом деле евреи относятся к месту, где они живут. Но он-то уж точно не знает и не узнает уже никогда. Не узнает ничего о первопроходцах, которые осваивали Эрец-Исраэль, возводили города посреди пустыни, сажали деревья и виноградники там, где раньше ничего не росло и расти не могло, а под их руками деревья, цветы, кустарники вырастали, зацветали и плодоносили. Не узнает ничего о тех, кто, как написал однажды израильский писатель Амос Оз, «умели скакать на необъезженной лошади и водить гусеничный трактор, им были знакомы потаенные пещеры и русла пересыхающих рек, они умели обращаться с револьвером и ручной гранатой, и при этом они читали стихи и философские книги, были эрудитами, способными отстоять свое мнение, но скрывающими свои чувства. И порой за полночь, при свете свечи, приглушенными голосами спорили они в своих палатках о смысле жизни и о проблемах жестокого выбора – между любовью и долгом, между интересами нации и справедливостью».

Эти люди делали порой действительно жестокий выбор, но они вернулись на свою землю и построили прекраснейшее в мире государство. А если бы они жили по озвученному Лукашенко принципу «ну есть где жить – и хорошо», то никакого государства Израиль не существовало бы в природе. Впрочем Лукашенко об этом никогда не узнает, потому что получать новые знания для обскуранта – это адская пытка. Уж лучше слушать анекдоты про Абрама и Сару и думать, что они действительно живут в Бобруйске. Он никогда не узнает, что дом для еврея – это место, куда приглашают Бога, и что один уголок в еврейском доме специально не отделывается и не окрашивается – как напоминание о Храме, до сих пор разрушенном, и что если евреи покидают дом (а покидать свои дома на протяжении истории им приходилось часто), то они обязательно моют пол, чтобы те, кто придет, оказались в чистом доме, и что все древние цивилизации вымерли, исчезли за поворотом времени, ушли в историю, канули в Лету, и только евреи остались, пережили многие века в изгнании, пролетели над миром «блуждающими звездами», как писал Шолом-Алейхем, и все-таки вернулись на свою землю, где построили свое государство и счастливы.

Я горжусь тем, что принадлежу к еврейскому народу, но, как ни странно, после антисемитских высказываний большого знатока бобруйской жизни Лукашенко А.Г. я впервые испытала по отношению к нему не презрение, а жалость: он просто не знает, какое это невероятное счастье - строить свое государство, - потому что много лет его разрушает. Он не знает, как важно оставить своим детям в наследство не миллионы в оффшорках, а нормальную страну, потому что его детей будет преследовать та же людская ненависть, что и его. Он не знает ничего о том, как живут другие народы мира, потому что его никуда не пускают дальше порога. Он не знает даже жизни в Бобруйске, потому что и собственная страна закрывает перед ним двери, поворачиваясь глухими стенами, за которыми не рассмотреть ничего, кроме пронзительной холодной тьмы. И эта тьма спасительна для него, потому что в ней ничего не видно. В ней можно считать летучую мышь ангелом, думать, будто весь мир такой же темный и скучный, и не знать, что на самом деле он полон жизни, тепла и радости.