Даешь «социально значимых»!

Итак, Совет министров, наконец, добрался до настоящего дела. Среди вечных проблем с газом, с посевной, с ростом цен, с жалобами пенсионеров возникло нечто на этом фоне экзотическое. Очередь дошла до литературы.

На очередном заседании президиума СМ речь зашла о "социально значимой литературе". В который раз дивлюсь словесному искусству нашей бюрократии. И решительно отметаю упреки в ее бескультурности, тем более антиинтеллектуализме.

Ну посудите! О чем шла речь в советские времена, когда с властных вершин шла накачка по части той же литературы? Не забыли? Правильно! Говорилось ни больше ни меньше как о "повышении идейно-художественного уровня произведений советских писателей".

Времена нынче иные. И вот вам новенькое — "социально значимая литература"! А почему? А потому, что об идейности говорить вроде как стыдно сегодня, после формального отказа от коммунистического наследия. Хотя идеология государственная у нас имеется и соответствующие отделы и чиновники функционируют. Но все-таки напрямую требовать идейности как-то… ну не с руки… Что же касается "художественного уровня", то здесь я понимаю определенные затруднения в ведомстве г-на Сидорского. Министрам, занимающимся в основном хозяйственными делами, вроде не пристало устанавливать уровни в изящной словесности.

И тогда изобретается этот бюрократический перл — "социально значимая литература". Возможно, тут терминологическую помощь оказал и Союз писателей Беларуси во главе с выдающимся мастером слова наших дней Н.И.Чергинцом. Во всяком случае, судя по сообщениям, появившимся в прессе, премьер Сидорский трем министерствам — информации, культуры и образования — поручил "согласовать действия по реализации социально значимой литературы на белорусском рынке".

Согласитесь, читатель, что все это как-то туманно выглядит. Но кое-что сквозь туман тем не менее проглядывает. Оказывается, этим самым министерствам предстоит составить, дальше читайте особенно внимательно, график закупки социально значимой литературы, которая сегодня находится на складах издательств Министерства информации.

Значит, и здесь прижала все-таки экономика. На этих самых складах скопился "неликвид", который годами производили государственные издательства, в том числе книги "правильных" писателей. И как тут быть? Тем более что "правильные" желают и дальше издаваться и активно навещать кассу издательства "Мастацкая лiтаратура". Тут-то и возникает это весомое, посильнее прежних пустотело-идейных, выражение — "социально значимая литература". Ну кто посмеет возражать против того, что произведения писателей из отряда, возглавляемого неутомимым Н.И.Чергинцом, принадлежат именно к такой литературе? Что они понимают в этом, министры коммунального и прочего хозяйств? Поэтому, не исключаю, Николай Иванович на том же заседании Совмина им доступно объяснил насчет формы, по которой следует определять социально значимую литературу. Форма или формула эта очень проста: издавать "правильных" писателей и, естественно, не издавать "людей, негативно относящихся к государству и власти".

Казалось бы, и без того эта практика уже была в ходу. Этих самых "негативов" уже давно не издавали и издавать не собираются. Чего беспокоиться? Тем более, что соответствующий список "негативных публикаций" (авторами которых, естественно, являются "неправильные" писатели), как было объявлено министрам, ведется в Институте литературы Национальной академии наук. Последнее обстоятельство особенно восхищает. Выходит, есть в академическом институте сотрудник, да что там, наверняка целая группа, поскольку одному не управиться, плановой темой которой является составление своего рода "проскрипций", т.е. публикаций, как уточнил выдающийся писатель, "направленных на подрыв власти, против социальных устоев государства". Немножко попахивает средневековьем, но что же делать, говорят, история ходит кругами.

Представляю, как вздрогнули при словах "о подрыве" министры разных хозяйств. Особенно, когда их пуганули предложением этих самых "негативно относящихся" внести в список "социально значимой литературы" произведения Ларисы Гениюш, Арсеньевой и Законникова. От такого страха тут не только за издание книг Чергинца и Аврутина проголосуешь… Пускай кормятся, только бы Совмин в пособничестве врагам не заподозрили.

И вот результат. Премьер поручил — продолжаю цитировать сообщения в прессе — "определить необходимый объем средств, чтобы закупить для библиотек социально значимую литературу и, если необходимо, внести предложения в правительство". В переводе на более понятный язык это означает: государство (естественно, за деньги налогоплательщиков) будет выкупать "социально значимый" и пылящийся на складах "неликвид", сочиненный "правильными" писателями, и пихать его в библиотеки, где его уже и без того выше крыши. Ну и на торговлю можно будет надавить, хотя она тоже затарена книгами "правильных".

Но, видимо, проблема чересчур серьезна. Академическому институту одному не справиться. И Николай Иванович, истинно государственно мыслящий человек, предложил создать общественный совет, который будет определять "перечень социально значимой литературы". Разумеется, к этой работе в первую голову должен быть привлечен возглавляемый им Союз писателей.

Воображаю себе работу этого совета, ежели бы были живы Гоголь, Толстой, Бунин…

— Автора "Ревизора" издавать? Да это поклеп на наше государство, на местную власть!

— Толстого? Да он оклеветал нашу судебную систему в "Воскресении"!

— Бунина? Такой грязью вымазать быт нашей деревни! Ни за что!

А что касается белорусских классиков, то существуют ли таковые вообще? Если верить широко известному в узких кругах поэту Анатолию Аврутину (см. его интервью в "Литературной газете" в сентябре минувшего года), "известность подавляющего большинства белорусских писателей ограничивалась пределами Беларуси". Какой там Колас? Какой там Быков? Какой там Адамович? И вообще "Минск значился среди литературных провинций". Но вот состоялось явление народу самого Анатолия Аврутина, строки из стихов которого — слушайте и не говорите, что вы не слышали! — "берут в качестве эпиграфа известные писатели", о стихах которого "спорят на семинарах в Литературном институте". Естественно, когда Аврутина стали брать "в качестве эпиграфа", ситуация с белорусской литературой сразу стала исправляться. Теперь Аврутин и его соратники по новому, "правильному" Союзу писателей, с удовлетворением отмечается в том же интервью, "стали и в школьной программе появляться, и книги в госиздательствах выпускать, и высокими наградами отмечаться". Более того, профессор Анатолий Андреев назвал Аврутина "поэтом вполне нобелевским по своему уровню". В общем, настоящая белорусская литература — это теперь литература "русскопишущих", которых ранее давили, не пущали и оттесняли от кормушки. До сих пор помнится А.Аврутину страшная обида — только в 1991 г. он "стал единственным русскопишущим поэтом из числа не состоящих в Союзе писателей, у кого вышел сборник в твердом переплете". Действительно, ужас! Столько лет ждал не встречи с читателем, а твердого переплета!

А теперь они, русскопишущие, на законных первых местах в белорусской литературе. Собственно, они и есть белорусская литература, поскольку язык здесь ни при чем. Белорусскую литературу можно при желании творить и на китайском. Было бы желание творцов и благосклонное внимание властей. И вот уже, на полном серьезе отмечается в том же интервью, Анатолий Аврутин "на сегодняшний день, пожалуй, единственный белорусский писатель, чье творчество пользуется столь пристальным вниманием за пределами Беларуси".

Вам понятно, читатель? А.Аврутин — единственный белорусский (!) писатель, пользующийся известностью за рубежами Беларуси. Других нет! И точка! Да, закружилась бедная головка… Как писал шолом-алейхемовский Менахем-Мендл из Егупца своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку, "я шумлю, лечу, горю, в огонь прыгаю и расту, расту!". Но ведь не всем такой шум и такие прыжки могут понравиться. Не сообразил "единственный белорусский писатель", что негоже так прославлять себя на страницах ЛГ, поскольку есть ведь и другие, тоже претендующие… Видимо, что-то и с "нобелевским уровнем" не поделили в "чергинцовском" союзе. В общем, пришлось А.Аврутину, такому увенчанному, лауреату стольких премий, в том числе имени третьестепенного русского поэта Николая Минского (любопытно, кто учредил такую премию), и даже члену-корреспонденту Петровской академии наук и искусств (слыхали о такой?), оставить важнейший в деле собственного книгоиздания пост первого секретаря Союза писателей Беларуси. Так что у "правильных" тоже свои проблемы. Дерутся, черти, за место под лукашенковским солнцем. А место коротковатое, узковатое. На всех не хватает.

Поэтому очень своевременна идея Николая Ивановича насчет совета, который будет заниматься отбором "социально значимой литературы". То, что враг здесь "не пройдет", в этом, как и в том, что будут издавать своих, проверенных, надежных, можно не сомневаться. Будут ли учтены требования художественного уровня? Полагаю, что это проблемы второстепенные. Главное — это все-таки социальная значимость произведения. Вот в одном, к примеру, романе, вышедшем в Минске, президент США расстегивает штаны в своем кабинете в присутствии секретарши. Кому-то из эстетов может не понравиться, а ведь на самом деле это очень острая критика одновременно мирового империализма и западной распущенности. И, следовательно, книга социально значимая. Такие смелые книги и нужно издавать.

Надо сказать, что кое-кто воспринял меры по определению социально значимой литературы как введение своего рода цензуры. И даже стал ссылаться на Конституцию, согласно которой у нас в стране цензуры нет. Но, сограждане дорогие, сколько можно повторять: Конституция у нас сама по себе, а жизнь сама по себе. И коль скоро мы живем при полуавторитарном-полудиктаторском режиме, то без цензуры нам никак не обойтись. А уж в какой форме она будет существовать — это дело десятое. В общем, так или иначе, но дело движется к воскрешению знаменитого со времен инквизиции "Индекса запрещенных книг". У Сергея Ивановича Законникова появляется шанс для особой гордости. Целых 120 его публикаций, уже зарегистрированных в Институте литературы Академии наук, могут попасть в новейший "Index librorum Prohibitorum".

И, наконец, возвращаясь к "лозунгу дня", т.е. к "социально значимой литературе"… Вношу свое предложение в Совет министров. А почему, собственно, нужно что-то дельное выбирать из громадной графоманской кучи, навороченной членами все того же "правильного" союза писателей? Может, стоит придать выражению "социально значимая литература" истинный смысл и вместо пылящихся на складах скучных романов, примитивных детективов и унылых сборников стихов издавать действительно нечто полезное — книги по домоводству, садово-огородному хозяйству и проч. Может, это и есть "социально значимая литература"? Тем более в стране агрогородков.

Как бы то ни было, шансы на успех у покупателя здесь определенно выше. И правильно заметил премьер Сидорский: зачем библиотекам десять экземпляров одной энциклопедии? Достаточно одного, а рядом поставим пятьдесят экземпляров пособия по консервированию огурцов. Ну и, идя навстречу пожеланиям членов "правильного" Союза писателей, так и быть — рядышком с "огурцами" один детективчик Николая Ивановича и сборничек стихов лауреата премии имени Николая Минского. И по “социальной значимости” будет полный ажур!