Есть ли жизнь после обыска?

Самое ужасное было потом. Через пару дней пришло осознание того, что нас… обокрали! В буквальном смысле!..

События 27 марта нынешнего года уже практически перестали быть информационным поводом, событием, достойным ленты новостей, они потихоньку уходят из медиапространства. Но — не из жизни людей, которым в то мартовское утро в дверь постучали нарочито вежливые товарищи с красивыми удостоверениями в красных «корках».

Офицеры госбезопасности, уверяя, что «ничего личного — просто работа такая», проводили обыск — у меня и моих коллег-журналистов по всей стране.

Про то, «как это было», уже говорено и написано много. Что ещё добавить? Было ли страшно? Нет. Было неприятно. Согласитесь, немного радости испытываешь, когда посторонние люди копаются в твоих вещах.

Пытался ли сопротивляться? Я — нет. Люди ведь предъявили документы. Конечно, рассказывать им, что презентационный диск Европейского гуманитарного университета не имеет отношения к каким-то мультикам на «Белсате», было бесполезно. Кроме санкции и предписания, у них явно были и устные распоряжения — что брать, на что обращать внимание, какие вопросы задавать.

Единственное, о чем я их попросил, практически давясь смехом, — не забирать тексты диктантов по белорусскому языку, которые я и мои самые близкие друзья написали у меня дома 23 марта. «Да ладно, там разберутся», — ответили мне слегка смущенно, но безаппеляционно. «Может, заодно и проверят», — высказал надежду я.

Так что сопротивляться я не стал. Сопротивляться стали… мои коты. Они старательно путались под ногами у сотрудников КГБ, норовили сбить кого-нибудь с ног, затеяв беготню по квартире (и это во время обыска-то!).

Потом кошка Кася пыталась утащить под диван пакеты, в которые упаковывали изъятые у нас жесткие диски. А кот Мартин, до этого отличавшийся исключительной общительностью и приветливостью, без малейшего зазрения своей кошачьей совести цапнул за палец офицера госбезопасности (как страшно звучит-то!), когда тот попытался его погладить… Короче, оказали сопротивление…

Самое ужасное было потом. Через пару дней пришло осознание того, что нас… обокрали! В буквальном смысле!

Очень точно описала это состояние в своем блоге Янина Мельникова, с которой нам пришлось вместе пережить эти три неприятных часа обыска и допроса: «У нас забрали НАШЕ! Все наше… Все наши тексты! Всю нашу работу! Да что там работу, она не кончается завтра, её всегда будет много! У нас больше нет тысяч личных фотографий, бережно сохраняемых в папочках-файлах… Нашей Варшавы, нашего Гданьска, нашего Кракова и Киева. Нет веселого, потрясающе смешного видео с нашими котами, новогодних плясок мужчин в колготках! Нет классных презентаций, которые делали в подарок своих друзьям (простите, други, теперь их смотрят в КГБ)… Сижу перед девственно-чистым компьютером, судорожно пытаясь не забыть все смененные в одночасье пароли и явки… Вот он — шанс начать новую жизнь…»

Новые девственно чистые жесткие диски наших компьютеров действительно можно считать иллюзией «начала новой жизни». Но лишь иллюзией. Ведь уже через два дня после обыска мы начали наполнять их тем же, чем наполняли старые — текстами, фотографиями, видеоматериалами для нашего сайта…

Не скажу даже, что нам понадобилось время, чтобы приходить в себя. Мы просто продолжаем делать то, что считаем правильным, — заниматься профессией, которую когда-то для себя избрали. Просто делаем мы это в стране, где произошедшее 27 марта является частью этой профессии. Против этого можно протестовать — но с этим фактом приходится считаться. Как и с тем, что власти делают для дискредитации страны гораздо больше, чем те люди, которым «шьют» подобные статьи Уголовного кодекса.