С «корабля» на бал

Российская «Новая газета» пишет о проблемах в правоохранительных органах.

Когда к Андрею Павлюченко в СИЗО пришел прокурор Московского района Минска Виктор Жингель, задержанный не поверил своим глазам: прокурор — и так вот запросто в СИЗО пришел?.. Павлюченко окончил юрфак и знал, что прокуроры по камерам не ходят. Когда прокурор Жингель прямым текстом сказал: «Дай показания против Лазуки, будто ты ему взятку нес, и тогда он сядет на твое место в камере, а ты выйдешь на свободу», Андрей не сразу понял, о ком идет речь. А потом вспомнил: это фамилия оперативника, начальника отдела по борьбе с наркотиками Московского РУВД, с которым Павлюченко несколько лет назад участвовал в одном задержании, пишет в «Новой газете» Ирина Халип.

Он тогда был студентом юридического факультета Белгосуниверситета, очень хотел после юрфака работать в милиции, а пока, как многие студенты, вертелся в Московском РУВД практикантом-добровольцем. Поздним вечером 16 января оперативники Денис Кабетов и Юрий Лазука ехали на задержание наркоторговца. По оперативной информации, к некоему Алексею Веренчикову должен был прийти покупатель за «кораблем» (на сленге — спичечный коробок с марихуаной). Андрея Павлюченко взяли с собой в качестве понятого.

Информация оказалась верной. Алексей Веренчиков признался: «Купил у такого-то десять коробков для перепродажи. А что делать — жена беременна, я студент, деньги очень нужны, а папа строгий и не балует, вот и приходится крутиться». Веренчиков предложил: «Ребята, давайте разойдемся по-хорошему. Берите две штуки баксов — это все, что у меня есть. Еще могу вам компьютер хороший в отдел поставить. Лучше берите, а то потом ничего, кроме проблем, не получите. Сидеть я все равно не буду».

Дело было настолько очевидным, что спокойная улыбка задержанного никого не насторожила. Тогда он пояснил непонятливым ментам: «Мой папа — директор юридического колледжа при БГУ, через него проходят все будущие прокуроры и судьи, все дети крупных чиновников. А дядя Коля — вообще друг нашей семьи, дома у нас бывает. Он не даст меня посадить».

Менты не врубились даже в кодовое «дядя Коля». Задержанному пришлось объяснять: дядя Коля — это Николай Кулик, занимающий высокий пост в белорусской генпрокуратуре: начальник отдела внутренней безопасности. (Через полгода «дядя Коля» станет прокурором Минска. — И.Х.)

Но Веренчикова все равно доставили в РУВД, оформили и отправили в изолятор. На следующий день начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков вызвал прокурор Жингель и сказал: «Тут какая-то ошибка. Я знаю эту семью. Веренчиков не мог этого сделать. Парня нужно отпустить». Опер сдуру попытался доказать, что никакой ошибки нет: задержанный признал, что покупал наркотики с целью перепродажи, назвал имя продавца (которого, кстати, арестовали и осудили). О том, что Веренчиков освобожден еще до истечения трех суток, в отделе узнали намного позже.

Впрочем, уголовное дело № 02011030067 милиция довела до конца. Следователь Московского РУВД Наталья Тарлецкая 26 февраля того же года направила дело прокурору Жингелю для передачи в суд. Но до суда дело Веренчикова не дошло. Потерялось.

Весной студент юрфака Павлюченко, вернувшись со спортивных сборов, с удивлением увидел в коридоре того самого человека, свидетелем задержания которого он был. Оказалось, сбывавший марихуану Алексей Веренчиков готовится к защите диплома. А после защиты его немедленно приняла в объятия прокуратура, полная друзей семьи.

Сначала Веренчиков работал следователем в Цент¬ральной прокуратуре Минска. Расследовал, кстати, дела, связанные с наркотиками. Обвинял, демонстрировал преданность букве закона. А потом его взял на работу дядя Коля. И сейчас Веренчиков работает в городской прокуратуре и выступает гособвинителем в судах.

А немного раньше, в 2006 году, в поле зрения Андрея Павлюченко вдруг начали попадать непонятные личности с одинаковыми просьбами: «У тебя же хорошие отношения с милицией, помоги решить вопрос, не обидим». Но если отшивать непонятных личностей было легко, то, когда позвонил знакомый и попросил приехать, Андрей отказать не смог. Во дворе юрист Павлюченко сразу узнал омоновский микроавтобус. Сопоставив звонок с недавними появлениями просителей «решения вопросов», понял, что влез во что-то недозволенное, и был готов к любой провокации. И, когда знакомый начал совать деньги: «Возьми, только помоги», Павлюченко взял и быстро вышел, успев бросить пачку денег через порог назад, в квартиру.

Тем не менее его задержали. Сидя в камере, Андрей пытался вспомнить, кто мог ему отомстить. А потом пришел прокурор Жингель.

— Честно говоря, я был потрясен. По-моему, я был первым человеком, которого Жингель лично навестил в СИЗО. Он был краток: «Дай показания против Юрия Лазуки. Скажешь, будто те деньги ты собирался передать ему, но не успел, потому что тебя задержали». И тут я вспомнил задержание Веренчикова и сказал: «Кстати, в 2002 году я был свидетелем задержания Алексея Веренчикова за торговлю наркотиками, но потом его освободили, а дело, я слышал, исчезло. Может, именно Лазука к этому причастен?» Прокурор закричал, что я лезу не в свое дело, а потом сказал: «В твоем деле сейчас один эпизод. Дашь показания против Лазуки — выйдешь и забудешь. Не дашь — будет и два, и три эпизода. Сядешь».

И Павлюченко сел. Жингель выполнил обещание — в деле было два эпизода. Причем второй — и вовсе с незнакомым человеком. Тот потом признался: ему предложили скостить срок, если даст нужные показания.

Только после выхода из тюрьмы у знакомых оперативников Андрей Павлюченко узнал, фигурой в чьей партии он случайно стал. Оказалось, два года назад о стремительной карьере дяди-Колиного протеже, неудачливого наркоторговца Алексея Веренчикова, случайно узнал задерживавший его начальник отдела по борьбе с наркотиками Юрий Лазука. И возмутился в разговоре с коллегой по отделу: надо же, должен был сесть, а из-за папиной дружбы с Жингелем и Куликом не только не сел, но еще и в прокуратуре работает, в том числе и других наркоторговцев обвиняет; а ведь документы никуда не исчезли, да и тогдашний студент-понятой Павлюченко уже давно диплом получил, и его наверняка можно найти и попросить свидетельствовать о тех событиях, чтобы все-таки добиться возвращения к старому делу. В конце концов, на прокуроре города свет клином не сошелся, можно обратиться в генпрокуратуру, в КГБ — там тоже есть соответствующий отдел…

Так Юрий Лазука размышлял вслух о возмездии. Не учел только того, что собеседник — друг Веренчикова.

После того как Павлю¬ченко в тюремной камере отказался давать показания против Лазуки, сотрудники управления собственной безопасности ворвались в служебный кабинет начальника ОПНОНа, начали перебирать документы, рыться в личных бумагах. Пытались даже что-то вытрясти из сапог. На вопрос: «Что вытрясаете?» — ответили: «Наркотики ищем». Попутно спрашивали: «А почему вот эта страница не подшита? А почему здесь до сих пор визы начальника нет?» В общем, работали на совесть. И вышвырнули из милиции с формулировкой «за фальсификацию оперативных материалов»: решили, что один из документов подшит к делу задним числом.

Не знаю, называет ли «дядей Колей» прокурор Московского района Виктор Жингель прокурора Минска Николая Кулика. Но именно Московская прокуратура поддерживала в суде обвинение против кандидата в президенты Александра Козулина в 2006 году и требовала для него 6 лет тюрьмы, а незадолго до того, еще во время избирательной кампании, санкционировала арест члена штаба Козулина Юрия Радивила, который провел в тюрьме полгода просто так. Именно Жингель подписывал постановление об аресте активиста «Маладога фронта» Дмитрия Касперовича. Именно Жингель признал законными действия спецназовцев, избивших журналиста «Комсомольской правды» Олега Улевича. Именно Жингель в 2000 году, еще не будучи прокурором Московского района, выступал гособвинителем на процессе против бывшего премьер-министра Беларуси Михаила Чигиря после того, как тот имел неосторожность заявить о своих президентских амбициях. Именно Жингель в 2005 году подписывал постановление о депортации грузинских активистов «Кмары» Луки Цуладзе и Георгия Канделаки. Так стоит ли удивляться его откровенному шантажу и угрозам в стенах СИЗО? Не стоит.

Это главная особенность белорусской госслужбы, особенно ее силовой части, — полная лояльность к власти и готовность выполнять любые приказы дает взамен право беспредельничать во всем остальном: освобождать от ответственности знакомых, угрожать незнакомым, шантажировать людей и фальсифицировать дела. Обычная схема для тоталитарной страны. Им кажется, что это нормальный бизнес. А история чудесного превращения мелкого наркодилера в прокурора под крылом друзей семьи — всего лишь удачная сделка. Одна из многих.