Павел Селин: «Свобода пахнет шоколадом»

Известный журналист, бывший руководитель корпункта НТВ, депортированный в 2003 году из Беларуси, посетил на днях в Минске спектакль «Свободного театра».

Публикуем впечатления Павла Селина от спектакля «Цветок для Пины Бауш».

-- Говорят, что запах молочного шоколада будит в человеческом мозгу какие-то особые рецепторы отвечающие за удовольствие, грубо говоря – шоколад пахнет счастьем! Не знаю чем пахнет счастье, но в эти выходные я точно почувствовал, как пахнет Свобода! Опасностью, решимостью, горьким ароматом таланта и... действительно – шоколадом!

Я давно мечтал попасть в этот «один из частных домов на окраине Минска» – так мои милые романтики и конспираторы пишут о своем помещении, которое в театральной Европе уже стало легендарным.

Действительно: обычная полуосвещенная улица частного сектора, маленький домик. У входа толпа людей, переговаривающихся приглушенными и слегка напряженными голосами. Каждый знает – придя сюда, он рискует быть арестованным.

Кстати, вновь о запахах. Я рассказал о своем культпоходе моему другу Юре Хащеватскому. Знаменитый кино-документалист и обладатель острого нюха на нужное слово тут же заговорил об «обонянии».

– Понимаешь – сказал мне Юра – когда в воздухе пахнет опасностью, «зрительский нюх» обостряется! Искусство начинаешь совсем по другому ощущать...

Друг, подвозивший меня на своей машине к месту спектакля, был с маленьким сыном. Мальчик увидел темную улицу, домик, загадочных людей...

– Что это, папа?

– Это театр, сынок.

– Разве бывают такие театры?!

– Ну, это такой камерный театр.

– А-а-а, понятно – театр в камере, – молвила Истина устами младенца.

О Белорусском Свободном Театре я узнал не из рецензий самых крупных газет мира. Не сдержусь, чтобы не прихвастнуть – Николая Халезина и Наталью Коляду числю своими друзьями уже много лет...

Когда я думаю о Коле и Наташе, у меня перед глазами всплывает одна и та же картинка. Минский суд. Страшная жара. Толпа оппозиционеров у здания суда. Родственники с кульками одежды и продуктовыми передачами. Кажется, именно там мы познакомились с Наташей... Телекамеры, репортеры, я – один из них. Сегодня здесь будут судить организаторов вчерашнего запрещенного шествия. Один из них – художник и журналист, драматург и активист белорусской оппозиции Коля Халезин.

Мы ждем уже несколько часов. Подъезжают «воронки». Они долго-долго томятся на нещадном 30-градусном летнем солнце... Уже потом – после того, как выйдет на свободу – Колька расскажет каково им было там, в железных ящиках без капли воды. Но это потом, а сейчас их ведут в наручниках на судилище, мимо телекамер и репортеров. У Коли измученное лицо – больное сердце – но глаза светятся! В ту секунду, когда его проводят мимо меня, я успеваю крикнуть: «Коля, ты как?», он отвечает: «Главное в тюрьму джинсы не надевай! Швы врезаются!», и смеется... Да-да, смеется! А впереди – белорусская «фемида», и неизвестно сколько томиться в тесной, вонючей камере.

Это смеющееся лицо абсолютно счастливого свободного человека не только на архивных записях, но и у меня перед глазами. До сих пор...

И вот – Свободный Театр! Всемирная известность, восторженные рецензии в The Times, The Guardian... Дружба с Гавелом, Пинтером, Стоппардом... А я все не могу до конца поверить, что это сделали люди, которых я могу назвать Колька и Наташка: смешливые трепачи и неисправимые интеллигенты из поколения «Jeans», которым удалось невозможное – они вновь заставили мир говорить и писать о Беларуси.

«Цветок для Пины Бауш» – вторая работа Свободного Театра, которую мне удалось посмотреть. Первый их спектакль – «Мы. Самоидентификация» – я увидел в Москве в центре Мейрхольда. Спектакль был о том, как строили национальную библиотеку в Минске. Я долго потом пытался пересказывать и даже показывать самые смешные куски своим театральным друзьям и приятелям. И, естественно, ничего у меня не получалось. Главное оружие минималистичного театра: отточенность диалогов, стремительность сценического движения, какая-то невероятная сплоченность этого маленького актерского ансамбля. И показать, а тем более повторить такое, невозможно.

Кстати, тогда мне не удалось познакомиться с Владимиром Щербанем – режиссером этого мощного и до колик смешного действа. В этот раз я с удовольствием наверстал упущенное. У Щербаня удивительные глаза – какие-то повернутые в себя. Даже говоря с тобой, он о чем-то думает, и кажется знает что-то такое, к чему ты только мысленно подбираешься...

Если вы идете на «Цветок для Пины Бауш» вы просто обязаны знать, что это спектакль «от первого лица»: каждый актер рассказывает свою собственную незавершенную историю! Причем, не просто историю, а ту, что мучает, свербит, не дает жить спокойно. Истории эти по житейски просты и местами даже банальны: оставленный в развалившейся семье ребенок, непонимание с любимым человеком, старики, которые с возрастом вдруг стали обременительны... да обыкновенная любовь к стакану... Скажете, ничего оригинального? У каждого в жизни что-нибудь похожее найдется! Но только в форме яркой исповеди все эти «банальные» истории становятся лихо закрученным документальным сюжетом. По аналогии с кино, я бы назвал это «теадокументалистикой».

Восхитило то, как Щербань решает ключевые ударные мизансцены. На трех (буквально!) квадратных метрах пространства сделать что-то ярко-сценическое – не самая простая задача.

Сцена Свободного Театра – это обыкновенная комната, где зрители, в неимоверном для крохотного помещения количестве, сидят вдоль стен. Мне по блату досталось полстула – кажется, вконец истолкал локтями своего соседа – Андрея Санникова... Андрей Олегович – человек интеллигентный – мужественно терпел, не проронив ни слова (мои запоздалые и искренние извинения!).

Половина зрителей – на полу: стулья просто некуда ставить. Актеры играют в центре комнаты, рискуя запнуться о ноги сидящих на полу зрителей. Все это напоминает ситуацию, как если бы дельфинарий со всеми его обитателями поместили в комнатный аквариум и заставили китов, дельфинов и касаток показать все, на что они способны. Но ведь реактивные истребители каким-то образом садятся на крохотную палубу авианосца?!

Как и в случае с истребителями, главное в спектаклях Свободного Театра – точность и выверенность. Ни одного лишнего движения! Ни одной бездумной паузы или сценической метафоры. Из-за ограниченности пространства актеры и режиссер вынуждены действовать четко, мощно, ярко!

Из самых запомнившихся находок: истерика в исполнении Олега Сидорчика. Это происходит в самом начале и как-то сразу ужесточает ритм спектакля – сразу понимаешь: отдохнуть не получится! Кстати, предельная камерность театра в этом эпизоде «играет» лучшего всего – разве разглядишь на большой сцене количество сухих цветочков в ящике стола?!

Далее – горящий стол в эпизоде с «алкоголиком» Денисом Тарасенко. Удивительное совпадение – недавно мой, периодически запивающий друг, сказал: «Знаешь, мне кажется это не я ее пью, а она меня пьет!». И тут, в спектакле, я вижу как это происходит!

Вообще эти двое – Сидорчик и Тарасенко – находка для спектаклей такого рода. Они умеют совместить трагическое и комическое в соседних фразах. Дважды я хохотал до неприличия – в эпизоде с «боговерующим пьяницей» Сидорчика, и в момент, когда Тарасенко объясняет свой отказ звонить девушке тем, что у нее другой мобильный оператор.

Далее – танец с красным шарфом в исполнении талантливой Марины Юревич. Удивительная и неожиданно пластичная девушка. На мой взгляд – это один из самых смешных и трогательных эпизодов во всем спектакле. А ее монолог со слезами до сих пор стоит перед моими глазами...

Очень понравилась игра Павла Городницкого. Особенно в образе деда-инвалида-притворщика. Сколько таких перевертышей, одновременно жалких и страшных, живет рядом с нами?! Трудно забыть эту почти-драку с внучкой, в исполнении Ирины «Яро» Ярошевич. Вот уж к кому теперь – с приходом на сцену – не относится поговорка «учись не учись – дураком помрешь»! Молодец, не побоялась!

Отдельно хочу поздравить Анну Слатвинскую с дебютом в основном составе театра. Судя по сцене с Городницким, сыгранной на полу, у этой девочки серьезные намерения стать большой актрисой. Кстати, случай со Слатвинской отчасти развенчивает прилюдные блог-сетования Халезина о том, что студия Fortinbras не приносит ожидаемых результатов. Рискну повторить здесь то, что сказал ему наедине: «А Михаилу Чехову, думаешь, легко было?! Но как-то вырастил целую американскую актерскую школу!».

Ну, и конечно финальная сцена Яны Русакевич и Олега Сидорчика. Яна и до финала успевает удивить щемящей искренностью в монологе о нерастраченном материнстве. Если это из личного опыта – остается только развести руками и удивиться личной смелости актрисы... Но то, что они творят в финале, в «шоколадной сцене», с Сидорчиком – это настолько неожиданно, ярко и смело, что захватывает дух! А, может быть, это и вправду запах счастья, который ассоциируется с молочным шоколадом... Глядя на Яну и Олега в финале, начинаешь верить, что Адам и Ева действительно (как утверждают некоторые ученые) были черными, ну, или, на крайний случай, шоколадно-коричневыми!

Как сказал режиссер Щербань: «Цветок для Пины Бауш» – это спектакль о нереализованных возможностях с открытым финалом». То бишь – некоторые истории, которые вошли в него, находятся в развитии, и спектакль будет меняться, как и сама жизнь!

Ввиду этого возьму на себя неблагодарную роль предсказателя. После прихода к власти белорусской оппозиции, Свободному Театру выделят под помещение Дом-музей 1-ого съезда РСДРП на площади Победы. Во-первых – центр! Во-вторых, чтобы не забывали про славные годы подполья! Правда, пространства и в доме-музее немного, но все же хватит, чтобы у Белорусского Свободного Театра наконец-то появилось то, с чего начинается театр. Правильно – буфет! А посидеть и на полу можно! Кстати, так настоящее искусство даже лучше усваивается...

Cелин Павел Викторович. Родился в Бурятии, на границе с Монголией в маленьком городке Закаменск. Некоторое время «служил» с родителями (отец – старшина танковой роты, мама – заведующая гарнизонной пекарней) в Монголии, в пустыне Гоби. Закончил Воронежский Государственный Университет – факультет журналистики. На телевидении начал работать со второго курса. Сначала внештатником в «новостях», телеоператором, потом корреспондентом и ведущим «Воронежских Новостей». Параллельно сотрудничал с федеральными телеканалами: РТР, ТСН (6 -ой канал) и НТВ. С 97-ого – внештатный корреспондент НТВ в Центральной России, с января 2001 – директор Белорусского бюро НТВ.

Точка зрения собкора НТВ на происходящие события не совпала с мнением Лукашенко. За два с лишним года «заработал» несколько официальных предупреждений, в итоге в 2003 в 24 часа был депортирован белорусскими властями с запретом въезжать в Беларусь на 5 лет. Еще в Минске начал делать сюжеты для программы «Намедни».

После депортации уже в Москве работал в программе Л. Парфенова вплоть до ее закрытия, был корреспондентом программ «Сегодня», «Программа максимум», «Русские сенсации». С 2007 – корреспондент программы «Главный герой».