Елена Лиховид: «Тюрьма воспитывает волю ...»

Подумать только: на трое суток женщину бросили в камеру-одиночку. И какую женщину - мать политзаключенного Никиты Лиховида!

Бросили за то, что она требовала законного выполнения внутреннего распорядка спецучреждения ...

О своем пребывании в неволе Елена Лиховид рассказала «Народной воле».

- Вначале я бы хотела рассказать о том, как меня судили. Это настоящий спектакль, где роли отведены каждому из участников «процесса». Причем законные права обвиняемого нарушаются на каждом шагу.

Происходило все в суде Центрального района столицы. Еще до начала судебного процесса я требовала встречи наедине со своим адвокатом Дарьей Липкиной. Мне безосновательно отказали. В ходе судебного процесса адвокат стала требовать, чтобы нам дали конфиденциально переговорить. Суд отказал и ей. И только после того, как Дарья Липкина попросила внести этот отказ в протокол судебного заседания, суд разрешил нам поговорить наедине в отдельной комнате. Ровно три минуты. Мне тоже отказали в том, чтобы на суде присутствовали близкие и родные.

У меня сложилось впечатление, что свидетели, а это, разумеется, сотрудники милиции, которые выступали в суде, накануне заучивали текст своих показаний. Они говорили, как по написанному! Говорили, что они меня знают, видели и задерживали на улице Ленина. Мол, я хлопала в ладоши и топала ногами, чем препятствовала движению пешеходов. Стоит ли говорить, что люди, которые давали показания в суде, никакого отношения к моему задержания не имеют? Меня задерживали совсем другие люди. В том, что это заранее срежиссированный спектакль, я убедилась, когда для вынесения приговора судья Войцехович даже не вышла в совещательную комнату. Приговор был оглашен на месте - 10 суток. Это дает основания полагать, что моя судьба была решена еще до начала «разбирательства» ...

- Потом вы попали на Окрестина ...

- Я попала в камеру, где вместе со мной находилось шесть человек. Все участники акции. А позже нас стало восемь человек - подселили еще двух женщин, попавших за решетку за бытовые правонарушения. У камеры находится «сцена» - наши спальные места, умывальник и туалет. Спальных мест хватало не всем - один человек спал на полу. Условия, конечно, ужасные. Кормили нас трижды в день - утром овсяная каша, причем она была либо сильно соленая, такая, что даже и не попробовать, либо не соленая вообще. На обед нам давали суп, который больше напоминает воду, в которой плавает парочка капустных кусочков или несколько горошинок. На второе - опять-таки каша - перловая или рисовая с подобием хлебной котлеты. На ужин - чай, который сильно пах содой, мы его не пили ... И все время давали много серого хлеба. Вот так мы с хлеба на воду и перебивались. Дело в том, что заключенным запрещено передавать еду с воли - только воду и соки.

- Трое последних суток своего ареста вы провели, как написали некоторые сайты, в карцере спецприемника-распределителя на Окрестина. За что туда попали?

- Ну, карцер - это я условно называю камеру-одиночку, в которой я находилась. Перевели меня туда без всяких объяснений. За что? Думаю, за то, что я настаивала на выполнении установленных законом правил спецприемника-распределителя. Я почти каждый день требовала, чтобы нас вывели на прогулку. Еженедельные прогулки для заключенных предусмотрены законом. Но за 10 дней я так и не вдохнула свежего воздуха. Сотрудники спецприемника ссылались на то, что у них не предусмотрено место для прогулок. Приглашали отправиться к ним «на сутки» через год. Мол, в следующем году дворик для прогулок обязательно появится. Кроме того, я ежедневно требовала, чтобы, согласно внутреннему распорядку учреждения, регулярно проветривались камеры. Это должно происходить не менее 14 раз в сутки. Что такое проветривание по-окрестински? Проветриванием считается открытая на короткий срок «кормушка» камеры, через которую заключенным подают пищу. Были такие дни, когда камеры проветривались только два раза в день. Это напрямую зависело от настроения охранников ... Люди там работают разные. Есть те, у кого еще осталось совесть, соответственно, и отношение с их стороны к заключенным человеческое. А есть там и такие, кто показывает свою власть заключенным ... Некоторых, например, раздражал наш смех. Даже находясь в камере, мы старались не терять присутствие духа. Случалось, на наш смех в камеру заходил охранник. И после оскорблений в наш адрес добавлял: «Вечно с вами, женщинами, геморрой ...»

- Елена, как изменилось ваше мировоззрение после десяти суток ареста?

- Я стала сильнее. Если те, кто отправил меня «на сутки», думают меня этим сломать, то ничего у них не получится. Наоборот, после отсидки я поняла, что эта система установила во мне такой сильный моральный стержень, сломать который будет очень и очень непросто. Мне уже не страшно. Те, кто работает в этой карательной системе, не понимают одного: их тюрьма воспитывает в человеке волю. И делает человека более сильным. И у меня уже просто нет права опускать руки, нужно бороться, чтобы хоть что-то в стране изменилось к лучшему ...