Кеннет Яловиц: У Лукашенко не остается возможностей для маневра

Бывший посол США в Беларуси был свидетелем уничтожения демократических институтов и формирования диктатуры.

Посол Кеннет Яловиц возглавлял дипломатическое представительство США в Беларуси с 1994 до 1997 года. Он прибыл в страну спустя несколько месяцев после избрания Александра Лукашенко на пост президента. Посол рассказал в интервью Belarus Digest (перевод - charter97.org) о своем видении ситуации в 90-ых и сейчас.

- Вы наблюдали переход Беларуси от демократии к авторитарному правлению. Как это происходило?

- Когда мы прибыли в Беларусь в 1994 году, еще были некоторые надежды, Лукашенко был избран на антикоррупционной платформе. Западным экспертам казалось, что с ним можно работать.

В парламенте он был «темной лошадкой», но некоторый оптимизм по поводу возможного прогресса присутствовал. К сожалению, он не оправдался.

На протяжении трех лет я наблюдал создание параллельной вертикальной структуры власти — от руководителей регионов до высших чиновников. Это напоминало мне Коммунистическую партию с ее паралельной структурой власти. Также были приняты меры против независимых СМИ. Газеты вынуждены были печататься з пределами страны. Шаг за шагом уменьшались возможности независимой прессы и рос контроль над СМИ со стороны государства.

Потребовалось некоторое время, но, в конце концов, парламент, в котором была оппозиция, был заменен. Мы надеялись, что российская делегация, возглавляемая премьер-министром Виктором Черномырдиным, которая прибыла в Минск для разрешения конституционного кризиса, сможет восстановить демократию и надлежащее управление страной. Но они не сделали этого. Конституционный суд сдался под давлением, парламент был заменен и власть Лукашенко усилилась. Это был важный сигнал о том, что происходит.

В экономике практически полностью были прекращены рыночные реформы. Старая система осталась без изменений, и в стране так и не появились иностранные инвестиции.

Еще один трагический случай произошел, когда белорусская армия сбила невооруженный воздушный шар, который летел в белорусском воздушном пространстве. Два человека тогда погибли, американец и австралиец. Непонятными стали отсутствие извинений и выражения соболезнований по поводу этих смертей. Для меня и для ряда других людей это было безошибочным сигналом того, что Беларусь движется в неверном направлении.

Пути назад уже не было. Например, белорусские власти закрыли представительство Фонда Сороса и осуществили ряд провокаций против американских дипломатов. Вскоре после того я был отозван в Вашингтон для консультаций в связи с этими событиями. Мы приняли решение поддерживать связь с гражданским обществом, НПО, местными властями и выборочно подходить к контактам с правительством.

- Была ли возможность предотвратить сползание Беларуси к авторитаризму в 90-ые годы?

- Это отличный вопрос. Я долго думал над ним и пришел к выводу, что возможностей было не так уж и много. Белорусы консервативны и не очень хорошо информированы. Лукашенко, который был продуктом советской системы, использовал популизм, демагогию и антизападную риторику с большим успехом. США и Европа не так уж и много могли сделать.

- Какие самые яркие впечатления от Беларуси остались у Вас?

- После распада Советского Союза появились четыре государства, обладавшие ядерным оружием, - Россия, Украина, Казахстан и Беларусь. Для США было важно, чтобы ядерным преемником СССР стало только одно государство - Россия. Казахстан сразу согласился избавиться от такого оружия. Потребовалось больше времени и усилий для того, чтобы Украина согласилась на то же самое. У Украины было много вопросов к России, которые касались Крыма и Черноморского флота.

Оставалась Беларусь. Она не управляла ядерным оружием, но оно находилось на ее территории. Лукашенко не хотел возвращать его. Это был неопределенный период. Только после долгих дискуссий и торга он, наконец, согласился избавиться от ядерного оружия.

Я помню, как нас пригласили на бывшую советскую ракетную базу на церемонию возврата ракет. Я вместе с министрами обороны Беларуси и России смотрел на то, как их загружают в специальные поезда. Я хорошо помню, как вернулся потом в посольство и сообщил в Белый дом эту важную новость.

Моя жена и я любили ездить по Беларуси, ходить в лес и гулять вдоль рек. Было много любимых мест, куда мы могли пойти. Мы действительно любили белорусские деревни, нетронутую природу, озера, леса и реки. Мы с удовольствием разговаривали с местными жителями.

- Вы были в Беларуси с тех пор?

- Я не был в Беларуси с тех пор. Один из бывших кандидатов в президенты, которого я знаю, Андрей Санников, сейчас сидит в тюрьме. Андрей патриот и прекрасный представитель Беларуси. Он занимал должность заместителя министра иностранных дел. Я написал судье, которая вела процесс, письмо, в котором подтвердил его патриотизм, рассказал насколько эффективным представителем Беларуси он был. Это было безрезультатно.

Я видел его в Нью-Йорке несколько лет назад, после того как он ушел из правительства. Он задал мне точно такой же вопрос. Я сказал, что очень хотел бы вернуться в Беларусь, но это получится только тогда, когда в стране изменится подход к демократии и правам человека.

- Какой Вы видите роль России во время этого переходного периода?

- Однажды в Беларуси я разговаривал с высокопоставленным российским чиновником об этом. Я сказал, что Борис Ельцин проводит демократические реформы в России, строит рыночную экономику, а здесь Лукашенко идет в обратном направлении. И все же вы поддерживаете его. Вы поддерживаете все эти недемократические меры дешевой нефтью и другими способами. Эти поступки противоречат курсу, по которому идет Россия?

И он ответил: «Он сукин сын, но наш». России было легче поддерживать открыто пророссийского лидера, несмотря на его авторитарную политику. Безопасность была их главной заботой. Беларусь находится на стратегически важном месте. Наполеон и нацисты шли на Россию через Беларусь. Я также слышал, что Ельцин рассматривал Лукашенко как своего рода бестолкового сына, которого нужно учить и опекать, пока он не поумнеет.

Я пришел к выводу, что Беларусь останется независимой, но сохранит тесные связи с Россией. В настоящее время Россия контролирует экономику Беларуси во многих отношениях, и у Лукашенко осталось мало места для политического маневра.

Я не сомневаюсь, что если Россия решит убрать его, она сможет это сделать. Но у них нет надежного человека для замены.

- Какова ваша позиция по поводу текущей политики Запада в отношении Беларуси?

- Санкции вряд ли изменит ситуацию, но они решительно продемонстрировали недовольство авторитарной политикой Беларуси и стремление наказать ее руководство. Беларусь не сможет интегрироваться в Европу, если ситуация не изменится.

Но в то же время я твердо уверен в необходимости поддержки программ обмена, высшего образования и НПО в Беларуси.

Важно понимать, что в нынешних условиях это займет время. Многие в Беларуси хотели бы видеть ситуацию по-другому. В какой-то момент они скажут «Хватит!».

Когда я думаю о Беларуси, у меня есть чувство разочарования. Ситуация не изменилась с 1997 года, скорее, стала еще хуже. Печально думать об упущенных возможностях Беларуси по сравнению с Польшей и странами Балтии.

Позже я работал в качестве посла США в Грузии. Это другая страна, хотя она и сталкивается с проблемами, общими для всех бывших советских республик. Существуют сильные националистические чувства, очень важна роль грузинской православной церкви и религии, есть глубокая привязанность к грузинскому языку и культуре. В силу известных причин, национальная идентичность проявляется в Беларуси слабее. На мой взгляд, культурный элемент, белорусский язык и литература обязательно должны быть поддержаны в Беларуси наряду с усилиями по продвижению демократии и уважения прав человека.

Важно иметь терпение, потому что Беларусь долго была в изоляции. Люди начинают понимать экономические и политические издержки пребывания Лукашенко у власти, но, пока россияне продолжают субсидировать Беларусь, добиться перемен будет сложно. Мы видим проблемы в экономике, видим то, что многие ключевые активы были проданы России. Лукашенко пока еще у власти, но, на мой взгляд, перемены неизбежны.