Виктор Шендерович: Чаушеску был уверен в 100%–ном рейтинге за день до расстрела

Писатель–сатирик и общественный деятель Виктор Шендерович рассказывает, кто ведет Россию к распаду, об отношениях бизнеса и власти и анализе крови из общественного пальца.  

Интервью с Виктором Шендеровичем публикует сайт «Деловой Петербург».

- Раз мы разговариваем в Петербурге, скажите, что вы думаете о здании второй сцены Мариинки.

- У страны одна ДНК, один способ жизни, одни правила, в скобках — понятия. Можно заглянуть в футбольную раздевалку, можно заглянуть в оперный театр, можно заглянуть в армию, еще куда–то, поскрести — но ДНК–то одна, что с пятки, что с головы. Про это замечательно написал Григорий Ревзин: архитектура — искусство социальное, она завязана на уровень общества. Все начинается со способа производства тендера, с людей, которые сидят в конкурсной комиссии, и заканчивается прорабом, который не понимает, почему по соседству воровать можно, а здесь нельзя. В этом отношении судьба Мариинки — это еще одно подтверждение того, что мы живем в одной стране, что страна, где главному балетмейстеру плещут в лицо кислотой, — это та же самая страна, где происходят чуровские выборы. И, собственно, если кто–то может таким образом оставаться у власти, то почему, собственно, таким образом нельзя поступать с балетмейстером Большого театра в борьбе за власть? Одна страна, одни повадки.

- Может быть, дело в моральном кризисе страны, если не крахе?

- В моральном смысле точно кризис, потому что сегодня нет никакой идеологии, даже если сравнивать с поздним Советским Союзом. Я так долго живу, что еще помню честных коммунистов — людей, которые вставали при звуках «Интернационала» и не украли ни копейки, находясь на руководящей партийной работе. В случае с нынешней властью никакой идеологии не было отродясь, они все ее высасывают из пальца, подходят с разных сторон к этой девушке, но что–то девушка не дается никак... Вся их идеология — это «Байкалфинансгрупп», и девиз «Было ваше — стало наше» они реализовали в полной мере. «Отнять и поделить», причем так, как не снилось никакому Шарикову, — этим они овладели, это они сделали, под это они пытаются подогнать то патриотизм, то правое, то левое, то Столыпина, то социальную идею. Полная эклектика. Есть главная текущая невербализуемая задача, она называется «остаться у власти и уцелеть». С этой задачей они справляются, а дальше накручиваются ангелочки, позолота, какие–то финтифлюшки... Но большая страна, общество без идеи жить не может. Нас сегодня ничего не объединяет, мы живем в полном распаде. Россия — это сборище разнонаправленных интересов, где никого ничто не объединяет, кроме этого паспорта.

- Кроме, может быть, телепрограммы «Прожекторпэрисхилтон».

— Десятки миллионов человек уже не смотрят ТВ, если вы заметили. Что, собственно, объединяет нас с вами с Рамзаном Кадыровым, с якутскими оленеводами, Жераром Депардье (я вам сейчас перечисляю граждан России)? Ответ: ничего, кроме паспортины краснокожей, хотя после того, как тут появился Жерар Депардье, уже и это непонятно: про что эта корочка? И история с Депардье была бы смешной, если не была бы символом окончательного распада. В данном случае Депардье, вполне годящийся для роли Гаргантюа, сыграл роль гусенка, с которым вы сами знаете как поступили. Как относиться к государству, которое приторговывает гражданством, при том что мы знаем, что русские, живущие в России по 10 – 15 лет, не могут получить гражданство! Например, советская чемпионка Олимпийских игр, ныне белорусская гражданка, — у нее недостаточно заслуг перед Россией. Сколько времени проходит от распада морального до распада государственного? В разное время по–разному, но, очевидно, мы на прямой дорожке. Причем замечу — ведут к распаду те, кто громче всего кричит про патриотизм.

Это тоже традиционно: в 1990–м году на Втором съезде Совета народных депутатов академик Сахаров предпринимал титанические усилия, чтобы сохранить СССР. Он предлагал новый федеративный договор. Ясно было, что этот договор уже не подписали бы страны Прибалтики, но Украина, Беларусь, Казахстан подписали бы на новых основах, беря за основу США или Швейцарию. На Сахарова затопали ногами, его сгоняли с трибуны, кричали: «Предатель!» Через год Союз просто разломился и ушел в небытие. В итоге надо констатировать, что Сахаров пытался сохранить Советский Союз, а Политбюро ЦК КПСС сделало все, чтобы он распался. Сегодня мы, так называемые предатели, изо всех сил стараемся сохранить Россию в ее нынешних границах. Но это невозможно сделать при сегодняшней налоговой политике! Золотая Орда брала с русских княжеств 10% налога, а вы в курсе, сколько берет Федеральный центр? Иногда — 8 раз по столько! Это восемь Батыев. У Орды была грамотная налоговая политика. Если бы они брали восемьдесят, им бы устроили Куликово поле гораздо раньше. Не может существовать организм с разными группами крови, не могут сочетаться Илюмжинов, Кадыров и «Сколково». Там, где есть государственное рейдерство, «Байкалфинансгрупп», — там не будет никакой Силиконовой долины. Сегодня самый лучший бизнес — это политика, близость к Телу. Тебе не нужно биться за полпроцента рентабельности, как на Западе, зачем, если можно просто наехать и отобрать. Можно быть сыном Его однокашника, и ты в 27 лет будешь крутым банкиром, и в качестве бонуса тебе еще можно будет давить людей на пешеходном переходе без последствий.

- Многие говорят и про моральный кризис оппозиции — вспоминая и обвинения в адрес Агадамова, и дело Кабанова.

- На Агадамова ничего нет, все это просто высосано из пальца, нет никакого уголовного дела в Норвегии. В случае с Кабановым мы имеем дело с классическим софизмом: знаете, огурцы смертельно опасны, потому что все, кто ел огурцы, умерли. Среди 100 тыс. человек, которые вышли на пл. Сахарова, был один убийца — и что из этого? В Останкино нашли причинно–следственную связь! Уже никаких доводов, кроме этого. Производство в стране деградирует, но еще сильнее деградировали СМИ, по крайней мере электронные. В демократическом обществе СМИ актуализируют проблему, которая начинает обсуждаться обществом громко и подробно, и на выходе телезрители становятся избирателями! Во Франции, США круглыми сутками по телевидению обсуждают острые проблемы: мигрантов, войну в Ираке... Кто убедит телезрителя, тот и сделает его своим избирателем. Система работает, и это и есть функция СМИ: не просто пар выпустить, а актуализировать проблему.

В странах демократии журналисты убирали президентов. Американский Буданов не стал национальным героем, он стал национальным позором. А журналисты, рассказавшие о Гуантанамо, не были убиты, а получили Пулитцеровскую премию. А у нас из всех чеченских убийц получили сроки всего два человека. Назвать вам людей, которые довели это дело до расследования? Политковская, Эстемирова, Маркелов. Они все убиты. Одно дело они довели до приговора — и никого нет в живых — вот пропорция. В такой стране не может быть Цукерберга, Гейтса, Силиконовой долины — это все тонет в коррупционной ржавчине. Бизнесмены, которые предполагают, что внутри этой Нигерии можно работать, как в датской экономике, занимаются самообманом.

- Какова альтернатива? Ведь оппозиция не может договориться.

— Так они и должны выяснять отношения в парламенте — Пионтковский, Собчак и Тор! Это и есть политика. Что значит «поддерживать оппозицию», если мы говорим о бизнесе? В США, во Франции это нормально. Республиканцы у власти, а Билл Гейтс поддерживает демократов. И к нему не приходит налоговая, у него не забирают бизнес. Если во что–то бизнесу в России стоит вкладываться, то это восстановление системы, где будут честные выборы с равными возможностями, где будет независимый суд, который бизнесменам тоже пригодится. Вот есть Ольга Романова и «Русь сидящая», она занимается правовым демократическим давлением на суды. Это нужно или не нужно бизнесмену? Или он думает, что Козлова посадили, а его не посадят?

- А что вы думаете о приговоре Квачкову, которые получил 13 лет за намерение захватить склад во Владимирской области?

- Как вы догадываетесь, я не испытываю сильной симпатии к Квачкову, но наказание абсолютно непропорционально угрозе и, стало быть, отскочит в лоб, как всякая историческая несправедливость. Сегодня есть бизнес, рынок, появилось поколение людей, что–то понимающих в экономике. Но все это может рухнуть в одну секунду, потому что слабость системы определяется слабостью слабейшего звена. И абсолютно неважно, какие у вас мышцы, если у вас рак: ваше умение прыгать в высоту вам не пригодится. Одна цифра в анализе крови — и все, остальные идеальные показатели уже ничего не стоят. В обществе с таким уровнем коррупции и несменяемости власти, несвободы обессмысливается все остальное.

У нас нет бизнесменов, у нас есть рабы. И олигархи — рабы, просто очень богатые. Раба можно публично унижать, а он после этого будет нам ручку целовать. Потому что человек, которому завтра можно дать лишние 4 млрд из казны или посадить, не является бизнесменом.

- Отношения Путин — Дерипаска или Путин — Ходорковский существуют на всех уровнях власти?

- Конечно. В какой бы регион я ни приезжал в нулевых годах, мне рассказывали историю про Ходорковского, только с другими фамилиями. Если Игорю Ивановичу это можно сделать с Михаил Борисовичем (Ходорковским. — Ред.), то почему майору ФСБ это нельзя сделать с местным бизнесменом? Кстати, словосочетание «спор хозяйствующих субъектов» принадлежит Хакамаде, она ездила в Америку объяснять, чтобы они не волновались за НТВ. А Чубайс говорил, что русская армия возрождается в Чечне. Системные либералы сделали ставку на Путина в практическом смысле, они искренне полагали, что сначала надо вычистить экономику, а потом уже заниматься правами человека, свободами. Но дальше выяснилось, что заданы новые правила игры, довольно африканские, а экономика с этими правилами тоже получается африканская. Об этом мне, не сговариваясь, рассказывают сегодня и банкиры, и производственники… Диагноз один: деградация производства, вымирание стандартов качества, технологий. Играть в длинную игру неинтересно, зачем? Какая может быть перспектива на 50 лет?! Купить китайское, чуть подправить и продать подороже! Я не технолог, не банкир, не экономист, я беру анализ крови только из общественного пальца — но кровообращение–то одно.

- Сейчас дня не проходит без каких–то новых обысков во властных структурах или публичных разносов, как в случае с Билаловым.

- Сейчас нет никаких тридцатых хотя бы потому, что для массовых репрессий нужна идеология. Репрессии есть, но они носят точечный характер по отношению к лидерам оппозиции. А в случае с Билаловым это игра на упреждение. Своровали «не по чину», стало ясно, что сейчас разразится общественный скандал, и, с моей точки зрения, Путин решил ударить на опережение. А кто поставил этих людей? Они что, с Марса прилетели? Их Навальный назначил? Оппозиция? Он 13 лет руководит этой страной. И каждый раз как Бог из машины появляется и говорит: как, вы воруете? Фу–фу–фу! В демократической системе это невозможно, а здесь он сам выступает в роли Господа Бога. Только полезно помнить, чем закончились 42 года непрерывного счастья народного в Ливии. Это его проблема, но это уже и наша проблема — он не может уже уйти от власти, он слишком хорошо понимает, что он уже не может уйти на цыпочках, тихо отдав власть. Интонация Интернета сильно изменилась за год. Там уже кровь, проломленные головы, года в тюрьме — а не просто «меня выгнали с НТВ» образца 2001 года. Путин понимает, что просто так уйти и стать Саркози уже не получится. И Бруни–то нет, но это уже вторая проблема. Если по ТВ представить себе вместо Петра Толстого Олю Романову, которая рассказывает содержание доклада «Путин: итоги» — безоценочно, только факты. Мы захлебнемся в фактуре, нам врать–то не надо.

Он прекрасно понимает, что ему уже нельзя уходить. Он уже сам себя приковал, как тот австрийский пулеметчик. Адекватности нет и быть не может, потому что он уже питается той информацией, которую ему дают люди, которые боятся его огорчить. Это типовая проблема всех авторитарных режимов: они сначала побеждают свободную журналистику, а потом падают жертвой собственной неосведомленности. Чаушеску был уверен, что у него 100%–ный рейтинг, за день до расстрела, потому что ему никто не мог доложить о реальном положении дел.

Главный урок истории, говорил Бернард Шоу, заключается в том, что никто не извлекает уроков из уроков истории. А мы имеем дело с троечниками. У них нет исторического мышления и взяться неоткуда. Когда люди с таким кругозором и манерами начинают руководить государством, на выходе мы имеем то, что мы имеем.

Альфред Кох — персона неоднозначная, но осведомленная. В своем блоге он недавно написал о том, как в период Болотной и Сахарова группа системных либералов, имеющих доступ во власть, устроила мозговой штурм на тему плавного ухода ВВП от власти. И вроде бы даже придумали они такой сложный изящный механизм, но, как пишет Кох, все это обломилось по простой причине: они не нашли человека, который согласился бы все это ему передать. Страшно! На этом кончилась системная либеральная демократия. Никто не может сказать, как у Шварца: «Ты голый, старый дурак! Понимаешь? Голый, голый, голый!» Слабейшее звено в России сегодня — это гражданское общество. И, увы, бесплатный таджик и дорогая нефть — не замена свободе и закону.