Юлий Ким: Путин использует заложников, как в СССР

Российский поэт, бард, драматург Юлий Ким рассказал о том, почему даже думающие люди в России поддались "урапатриотизму".

Юлий Ким дал эксклюзивное интервью изданию "Гордон".

– Юлий Черсанович, у "Песни пятой колонны" продолжение будет?

– Нет, я на злобу дня сочиняю очень редко. "Песня пятой колонны" из меня выскочила сама собой – настолько я рассердился. Я и по-прежнему сержусь, но до сочинения дело не доходит. Для этого нужно определенное состояние души. У меня сейчас много других серьезных проектов. Я по-прежнему сотрудничаю с театрами. Театральное дело, как и книжное, в России расцветает.

Правда, недавно был лишен помещения в подвале жилого дома в Трехпрудном переулке в Москве Театр.doc, который ставит документальные пьесы и решительно откликается на злобу дня, категорически, беспощадно, со всей остротой восприятия событий. Этим и вызывает неприязнь властей. Но, думаю, место театру все же найдется – у них мощная поддержка коллег. А в принципе демократические завоевания 1990-х годов необратимы. Идеологическая цензура, конечно, существует, но в значительно меньшей степени, чем при Советах.

– "Неправильные ребята" из вашей "Песни пятой колонны" могут сегодня в России что-то изменить?

– Пока я не представляю, что можно сделать. Не многие решатся испытывать судьбу, участвуя в митингах и демонстрациях, когда за это грозит срок в два с половиной года заключения как минимум. Хотя и власть как-то вынуждена лавировать. Пример тому – история с Навальным. Его не решились сажать по-настоящему, но сделали все, чтобы закрыть ему рот, посадили его брата – как заложника. В заложниках и Платон Лебедев, которому не дают выехать за границу, чтобы держать на короткой узде Ходорковского. Метод заложничества, используемый в СССР, применяется в России и сегодня.

– Почти четверть века назад вы сочинили песенную пьесу под названием "Московские кухни". О чем только за это время не переговорили москвичи за дружескими посиделками под абажурами – и шепотом, и в полный голос. А о чем говорят сегодня?

– Как всегда – о внутренней и внешней политике. Но поскольку самые главные политические события в последнее время связаны с Крымом и Донбассом, конечно же, говорят об этом. Все остальные темы, в том числе и западные санкции, пристегиваются к главной.

Очень неприятной новостью стало для меня то, что даже думающая часть российского общества резко раскололась на две части – пропутинскую и контрапутинскую, так сказать. Некоторые мои единомышленники по прежним временам и по текущим вдруг воспылали "урапатриотизмом", который, конечно же, страшно нагнетается через телевизионные каналы, попали под гнилое влияние Путина и стали ему подпевать.

Но вообще-то именно из кухонных разговоров как раз и создается атмосфера противостояния правящему режиму, что, конечно, скажется на итогах каких-то выборов. Я в этом уверен.

– Вы ведь часто бываете в Израиле. О чем на кухнях говорят там?

– Там свои темы. И в первую очередь – тема арабо-израильского конфликта, который длится уже больше полувека. Все это время, с 1948 года, когда Израиль возник как государство, страна находится в перманентном состоянии войны. Одна из очень болезненных израильских тем – отношение европейского сообщества к этому конфликту, яростная защита прав палестинского народа, на которые никто не покушается на самом деле.

– А "ватники" среди ваших израильских знакомых встречаются?

– Мое израильское окружение – это все бывшие мои соотечественники по СССР. Там тоже немало тех, кто поддерживает путинскую политику на Донбассе и в Крыму, но все же либерально настроенных больше. Ведь Израиль – демократическая страна, и это накладывает отпечаток на живущих там бывших россиян.

– В одном из интервью, возвращаясь к советским временам, вы вспомнили ХХ съезд КПСС и доклад Хрущева "О культе личности и его последствиях", который вскрыл страшные преступления сталинской эпохи. Вы сказали, что это событие будто вывело людей из гипноза. А сегодня, по-вашему, что может вывести россиян из гипноза, под которым они кричат "Крымнаш"?

– Нынешний режим в России загнал себя в такой тупик, из которого ему выбираться просто необходимо, чтобы не рухнуть вместе со страной. Эта необходимость нарастает с каждым днем. Режиму придется искать выход и идти на серьезные уступки. Иначе за дело возьмется общество.

Вот Саддам Хуссейн, например, все свои поражения выдавал за победы – в куйвейтской истории, в войне с Ираном. В честь этих поражений посреди Багдада появились памятники победы. Но в России это не пройдет. Так что развязка не за горами.

– «До чего же хорошо нам за родным забором. Здесь всегда пища и вода!

Здесь поём мы только общим хором!" – ваш «Гимн обитателей птичьего двора», написанный к мультфильму Гарри Бардина "Гадкий Утенок", впору сделать альтернативным гимном сегодняшней России. Кому-то "за родным забором", может, и хорошо, но, по официальным данным, сегодня эмиграция из России достигла пика за последние 15 лет. Уезжая, кто на время, а кто и навсегда, люди говорят, что в России стало душно и страшно. У вас на духоту еще с советских времен чувствительность повышенная. Вы ощущаете ее в России?

– Да, это совершенно точное ощущение усиливающегося безвоздушия. Когда-то о Блоке говорили, что он скончался от нехватки воздуха. Приблизительно то же самое, спустя много лет, в начале 1980-х, еще до прихода Горбачева, Окуджава на вопрос, как он себя ощущает, отвечал: «Я умираю». Ему тоже не хватало воздуха.

Нашей бездумной Госдумой выдвигаются инициативы, ограничивающие художников по разным направлениям. Последнее «достижение» – это скандал вокруг фильма Андрея Звягинцева «Левиафан», в котором много матерятся и пьют водку.

– Хотя это только внешняя сторона его правды о российской действительности. Но об этом ни Госдума, ни подконтрольные Кремлю кинокритики, конечно же, вслух говорить не будут. Потому что это фильм о российской власти, прежде всего, для которой цена человеческой жизни – копейка.

– Я уверен в том, что политическая цензура пройдет вместе с путинской эпохой.

– У вас есть замечательная, смешная и легкая, на первый взгляд, песня "Внутренний голос", которая поется от имени второго "я" Путина. Как вы считаете, внутренний голос настоящего, не песенного Путина, нашептывает своему хозяину только то, что ему хочется слышать, или все-таки допускаете, что там может идти какая-то внутренняя борьба. Учили же все-таки его чему-то в школе, сказки добрые читали перед сном...

– Разгадывать внутренний мир Путина по его поступкам совершенно бессмысленно, потому что он безусловный практик, прагматик, хороший тактик, но плохой стратег. Это человек, безусловно, очень закрытый. Играть в открытость – его государственная необходимость, с которой, как показала итоговая пресс-конференция, он справляется. Хорошо общается с аудиторией, и даже когда возникают острые вопросы, гримаса затруднения редко отражается на его лице. Он демонстрирует открытость, но я не уверен, что найдется хотя бы десяток человек, которые скажут, что хорошо его знают и понимают.

– Помимо того, что украинцы сегодня ощущают горькое чувство предательства со стороны России, мы переживаем еще и падение с пьедесталов своих кумиров, фильмами которых засматривались когда-то, песнями которых заслушивались. Кумиры, конечно, у всех разные – от Михалкова до Охлобыстина, что зависит от уровня интеллекта и зрительского вкуса. Но мы вычеркиваем их из своей жизни, потому что не можем простить их по-человечески. Ведь даже оставаясь "урапатриотом", артист, уважающий своего зрителя, может об этом просто молчать. Но политика добралась уже и до "КВН" – теперь там играет команда "ДНР". Вот что нам с этим делать?

– Мне кажется, Украина совершенно права, прекратив контакты с теми, кто поддержал захват Крыма и "лугандон". Да и вообще – разве можно представить, к примеру, чтобы во время войны с Германией СССР приглашал немецких актеров, которые поддерживали Гитлера, петь песни? Это абсурд.

Но вот если говорить о Михалкове, к примеру, с его оголтелым патриотизмом, с выпадами в адрес Макаревича за то, что тот выступил с концертом на Донбассе… У него ведь есть превосходные фильмы: "Пять вечеров", "Неоконченная пьеса для механического пианино", "Утомленные солнцем" – противоречивая, но очень сильная картина. И фильм "Двенадцать", в котором поднимаются очень серьезные проблемы – с присущим ему талантом и размахом. Думаю, что серьезных художников, прежде всего, нужно оценивать по их трудам.

– Сегодня Украина, спустя год, вспоминает трагические события на Майдане. Вам тоже ведь довелось там побывать, только чуть позже, в марте, когда Янукович уже позорно бежал из страны, и, казалось бы, самое страшное уже позади. Не было ли у вас предчувствия, что Путин Украине Майдан не простит?

– Я был на Майдане 1 марта. Уже миновал тот расстрельный день на Институтской, но я шел по горячим следам тех событий в сопровождении замечательного человека, кандидата наук, который отвечал за сохранность музеев и библиотек во время Майдана – не помню, к сожалению, его имени. И этот человек, настоящий активист, и вся атмосфера Майдана произвели на меня сильнейшее впечатление.

Я понимал, чувствовал, знал, что Путину очень не нравится все, что происходит в Украине, но предположить, что за этим последует захват Крыма (хоть там уже было какое-то шевеление, но до открытого вторжения "зеленых человечков" дело еще не дошло), а вслед за этим – Донбасс, конечно, не мог. Да и никто бы не мог подумать, что Путин решится на такое. Хотя говорят, что отторжение Крыма планировалось чуть ли не с 2004-го, но это уже в высшей степени секретные планы.

В ту же поездку я побывал и в Луганске, и в Донецке. Там противостояние уже было, но какое-то несерьезное. Вокруг огромного памятника Ленину на центральной донецкой площади стояли всего две палатки под разными флагами – одна от коммунистов, другая – от украинских патриотов. Местные жители говорили мне, что народ собирается вокруг них только по выходным. Одни, мол, все пытаются Ленина скинуть с пьедестала, другие его защищают.

А вот когда уже развернулись тысячные митинги, мои знакомые в Донецке мне рассказывали, как целыми автобусами в Донецк приезжали оголтелые агитаторы из России. Такая же схема, насколько я знаю, была и в Харькове, куда даже из Вологды приезжали, чтобы взбунтовать местный народ. Но там это дело не прошло, в отличие от Донецка и Луганска.

– Вас с Украиной связывает не только неизменная зрительская любовь к вашим песням, но и семейное "имение" под Полтавой. Не опасаетесь того, что война рассорит вас с соседями?

– В местечке Шишаки, на благословенной гоголевской земле, у нас с другом на двоих есть небольшая фазенда, как мы ее называем, где каждый год отдыхает моя дочь с внуками, и где я также летом провел десять дней. Принимали нас с тем же радушием, что и все предыдущие тридцать лет. Хотя, честно говоря, я опасался того, что местные жители будут относиться к нам, россиянам, с неприязнью, но не заметил в отношениях ни одной царапинки. Повторюсь, это было прошлым летом. Что будет следующим – даже не могу представить...