28 марта 2024, четверг, 12:12
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Экономика войны

3
Экономика войны
Стас Ивашкевич

Чем объясняется нынешняя эскалация конфликта в Донбассе и когда он пойдет на убыль?

Дополнительный свет на этот вопрос может пролить экономический анализ военной стратегии РФ.

«Такое ощущение, что Россия пользуется неким тумблером: то занижает напряжение, как это было в конце июня, то, как сейчас, вновь поднимает градус конфликта», - такое наблюдение относительно динамики боевых действий на Донбассе высказал украинский политолог Владимир Фесенко, предположив, что Москва использует «контролируемую напряженность» для того, чтобы влиять на минский процесс и на западных партнеров.

Если же проследить эту тенденцию в более долгосрочной перспективе, вырисовывается еще и экономический фактор, позволяющий объяснить почему Кремль повышал или понижал напряженность конфликта до сих пор и как, наиболее вероятно, этот «тумблер» будет им регулироваться в будущем.

Геополитика

Но прежде, чем перейти к экономическому анализу, геополитическую картину, всё-таки необходимо прояснить. Для примера возьмем две российские войны 21-го столетия. Многочисленные вооруженные конфликты 90-ых оставим в стороне, поскольку военная стратегия РФ времен распада СССР отличалась от стратегии путинских военных доктрин 2000-го и 2014-го годов.

В чем она состоит? Простым языком — в том, чтобы блокировать присоединение постсоветских стран к НАТО. Предотвращение зоны свободной торговли между постсоветскими странами и ЕС вряд ли является для Москвы приоритетом – Тбилиси и Киев в результате все равно подписали соответствующие документы с Брюсселем, а членство в ЕС им и так не предлагали. А вот антиНАТОвскую мотивацию нападения на Грузию тогдашний президент РФ Дмитрий Медведев очертил предельно ясно.

«Если бы в 2008 году мы дрогнули, была бы уже другая геополитическая раскладка, и целый ряд стран, которые пытались искусственно затащить в Североатлантический альянс, скорее всего, были бы там», — сказал Медведев на встрече с офицерами через три года после конфликта.

Действительно, события предшествовавшие первой европейской войне нашего века подтверждают это признание.

Грузия и НАТО: несостоявшийся роман

Открытый дипломатический конфликт между Москвой и Грузией начался не в августе 2008-го года, когда грузинская атака на Цхинвал задела российских миротворцев, а за 8 месяцев до того. Детонатором послужил референдум в январе 2008-го года, когда три четверти населения Грузии проголосовали за присоединение своей станы к НАТО.

В ответ Москва отказалась от торговых санкций СНГ против Абхазии и Южной Осетии и предупредила НАТО, что может признать независимость грузинских сепаратистских республик (Госдума оперативно приняла соответствующее предложение президенту). Угрозы дали плоды. На бухарестском саммите Альянса в апреле, где Тбилиси и Киев формально попросили об утверждении дорожной карты по вступлению в блок, Германия и Франция выступили против этого шага, пообещав, правда, вернуться к вопросу в декабре того же года.

Москву такая формулировка не устроила. На разделительной линии Грузии с Абхазией и Южной Осетией началась серия инцидентов и перестрелок, продолжавшаяся, по нарастающей, следующие несколько месяцев. ЕС, НАТО и ОБСЕ обвиняли в них сепаратистов и российские войска. По версии Кремля Грузия их провоцировала.

В мае грузинский посол в НАТО признала, что, на фоне разгорания

конфликта в Абхазии и Южной Осетии, до его полного урегулирования ЕС отказался продолжать переговоры о членстве Тбилиси в Североатлантическом Альянсе.

На этом геополитическая цель Кремля была достигнута — дверь в НАТО для Грузии захлопнулась.

Почему Кремль все-таки довел дело до вооруженного конфликта, несмотря на то, что геополитическая надобность в этом отпала еще в мае? Наиболее веским аргументом в пользу военной акции видится экономический.

Информационный фон для рецессии

Как видно из графика выше, российские военные конфликты с Грузией и Украиной объединяет одно обстоятельство. Оба эти события произошли непосредственно перед падением мировых цен на нефть и последующими спадами российской экономики.

Одновременно с кризисом в отношениях Москвы и Тбилиси, в 2008-ом году разворачивался еще один — гораздо более опасный для России. Американская экономика вступила в полосу рецессии, перекидывавшейся и на ЕС. В мае, когда проблема вступления Грузии в НАТО для России уже отпала, перед ней встала новая – надвигающийся обвал спроса на энергоресурсы (три четверти российского экспорта).

Эффект нефтяного падения для России описывал, среди прочих известный американский экономист Пол Кругман. Сокращение экспортной выручки вызывает девальвацию рубля, удержать которую более полугода неспособны даже полутриллионные золотовалютные резервы РФ. Поскольку российский бизнес кредитуется на Западе — в долларах и евро - удорожание иностранной валюты повышает долговую нагрузку банков и предприятий, вызывая падение их биржевой стоимости, сокращение ими расходов и зарплат. Результат — сворачивание внутреннего потребления — главного мотора экономического роста РФ в последние годы.

Благодаря «маленькой победоносной войне» 2008-го года, когда этот сценарий пришел в действие, вместо возможных социальных волнений российские власти, наоборот, получили пиковый рейтинг.

Нецелесообразная агрессия?

В украинском же конфликте Кремль, под влиянием экономических факторов, даже пожертвовал своими геополитическими интересами.

Ведь в 2014 году угрозы вступления Киева в НАТО не существовало. Даже в 2008-ом, когда Виктор Ющенко запросил у Альянса план мероприятий по присоединению, его в этом поддерживали не более четверти украинцев. Верховная рада тогда сразу приняла закон о том, что вступление в блок может произойти только по результатам референдума.

В 2010-ом году, по инициативе новоизбранного президента Виктора Януковича, Рада исключила североатлантическую интеграцию из национальной стратегии безопасности. Ко времени Евромайдана число сторонников НАТО упало до 20%. Поэтому даже после свержения Януковича, внеблоковость Украины подтвердил и новоназначенный премьер Арсений Яценюк.

Но военный конфликт с Россией кардинально изменил общественное настроение. Теперь вступить в Североатлантический Альянс хотят 60% украинцев (опрос проводился на территориях, контролируемых Киевом). Президент Порошенко пообещал провести по этому вопросу референдум, а Верховная Рада уже отменила закон о внеблоковости страны.

Зачем же Кремлю было создавать проблему там, где ее не было и подталкивать к НАТО страну, которая туда не слишком стремилась? Даже если Путин боялся, что правительство в Киеве решится на этот шаг в будущем, вопреки общественному мнению — у Москвы оставались бы еще годы на то, чтобы срежиссировать антинатовскую «русскую весну» в Крыму и на Юго-Востоке Украины...

Зачем было это делать весной 2014-го года? Правдоподобный ответ просматривается в экономических факторах.

Российский пузырь

После оживления в 2010-м году российская экономика достигла пределов устойчивого роста к 2012-му. Дальнейшее увеличение ВВП достигалось за счет стимуляции потребления и уже в в конце того же года заговорили о российском «кредитном пузыре». Правительство пыталось сдерживать перегрев экономики и не дало «пузырю» лопнуть в 2013-ом, но результатом этих мер стала угроза рецессии. 2013-ый год закончился скромным ростом лишь благодаря пиковым ценам на нефть. Но грядущий обвал углеводородного рынка — в результате шельфовой революции в США, просматривался уже тогда.

Было ясно, что российский рынок «схлопнется» в 2014-ом году, причем резкое ухудшение уровня жизни в РФ ожидалось на фоне экономического подъема в других развитых странах. Сделать так, чтобы экономический обвал можно было списать на (довольно беззубые) санкции Запада, и превратить протестный потенциал в патриотический ажиотаж, Кремль, благодаря нападению на Украину, успел за 4 месяца до событий, предсказанных Кругманом.

Минск-2 и Минск-3

Взаимозависимость напряжения на Донбассе с долгосрочными тенденциями нефтяных цен прослеживается до сих пор. Мирные соглашения в Минске подписали в феврале этого года — сразу после того, как уровень нефтяных цен достиг январского дна и направился решительно вверх - к долгосрочному уровню выше 60-ти долларов за баррель.

Ситуация мотивировала Кремль стремиться к «оттепели» с Западом и пытаться снять для российского бизнеса ограничения на западное кредитование - чтобы подстегнуть ожидаемое оживление экономики. В обмен, он мог предложить мировому сообществу превращение горячего конфликта в Донбассе в холодный. Поэтому после дебальцевского «котла» масштабные военные действия на Донбассе остановились.

Но в июле казавшийся стабильным рост нефтяных цен обернулся вспять — из-за ожидаемого тогда урегулирования вопроса иранской ядерной программы. А после неожиданно лопнувшего биржевого пузыря в Китае и подписания иранской сделки стало понятно, что эта тенденция - надолго. При падающем нефтяном рынке никакое смягчение западных санкций не способно повернуть российскую экономику к росту. Поэтому, начиная с июля, гораздо больше, чем западные коммерческие кредиты​, Кремлю необходим новый виток конфликта с Западом, чтобы санкционный медиа-фон заглушил новости о дальнейшем падении отечественной экономики и оправдал его в глазах российского электората.

Если представленная концепция верна, то в ближайшее время Кремль будет побуждать донбасских сепаратистов на эскалацию конфликта. Верность такого прогноза, к сожалению, подкрепляет и провал последних переговоров в Минске. Исходя из этой логики, на спад военной активности ополченцев можно надеяться лишь после того, как Кремль принудит их к этому, увидев долгосрочную тенденцию на повышение нефтяных цен.

Стас Ивашкевич, специально для charter97.org

Написать комментарий 3

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях