Николай Статкевич: «Упирался ногами в стенку между нарами и подтягивался»

Экс-кандидат в президенты Николай Статкевич рассказал, есть ли спорт в тюрьме.

Об этом политик рассказал в интервью сайту by.tribuna.com.

– Вы – офицер, служили в советской армии, где всегда активно культивировался спорт. Вы спортивный человек?

– Определенным видом спорта не занимался. Скорее мое увлечение можно назвать физкультурой. Всегда старался и стараюсь поддерживать тело в форме. К примеру, будучи курсантом в военном училище подтягивался 17 раз. Но больше любил бег. Во многом благодаря наследственной упертости мне лучше удавались стайерские дистанции. Когда все «останавливались», я внезапно обнаруживал в себе дополнительные силы.

Кроме большой упертости у меня еще большая грудная клетка, как и у отца. Я из достаточно старой шляхетной семьи. А в старые времена существовал социальный лифт: любой мужик мог пойти на войну, совершить что-то героическое, выжить и за это получить шляхетство. А чтобы выжить на войне, надо иметь хорошие физические данные. Поэтому Беларусь в конце 18 века была уникальной страной. Шляхетство составляло до 14 процентов всего населения. В Европе шляхты было полпроцента. Она между собой скрещивалась и вырождалась. А здесь, наоборот, наверх поднимались самые лучшие люди, которые давали сильное потомство.

У моей семьи особенность – большая грудная клетка и большая упертость. И это помогало. После окончания военного училища четыре года служил в Заполярье. В отпуске ездил на военно-спортивные базы в горах. Тогда офицерам это обходилось в четверть цены. Оказалось, что я хорошо приспособлен к горно-спортивному туризму. Брал большущий рюкзак и шел в горы.

Я служил на автоматизированном командном пункте зенитно-ракетной бригады. Был старшим инженером и начальником отделения боевого управления. На то время у нас была самая передовая техника. Мы защищали стратегический аэродром морской авиации, узловую станцию и очень закрытый военный город со складами ядерных боеприпасов Северного флота. Располагались на Кольском полуострове и ожидали удар через Северный полюс со стороны Америки. В случае такой агрессии нам было отведено мало времени. Если бы выдержали минут 20, нас посмертно можно было делать героями.

Дежурить приходилось сутки через двое. Это очень сбивало с ритма тренировок. Да и климат специфический: лето короткое, зима длинная, полярная ночь. Но я все равно бегал, даже зимой. В основном по утрам. Однако после поступления в военную аспирантуру перешел на вечерний бег. Надо было писать кандидатскую диссертацию и 12 часов в день сидеть на стуле. Вечером выходил на стадион в военном городке на 9-м километре, пробегал полтора километра. Потом занимался на брусьях и турнике.

Но за месяц до защиты докторской диссертации меня вытолкнули в чистую политику. Это был 95-й год. В это время господин Лукашенко стал на любых условиях объединяться с Россией. Что порождало непрерывные демонстрации и, как следствие, административные аресты. Точно не помню, но с 96-го до начала нулевых у меня накопилось их порядка 25. А в спецприемнике-распределителе на Окрестина, куда нас возили, условия очень строгие – деревянный помост и все. Я выработал свой комплекс упражнений для поддержания формы – приседания, подъем на цыпочках, пресс и отжимания. В «свободное» время тренировался на гимнастической стеночке дома: подтягивался, качал пресс. Как-то во время одной из избирательных кампаний перестал – быстро почувствовал, что у меня есть позвоночник :).

– Ваш отец – учитель истории, мама – учитель русского языка. Откуда любовь к физкультуре?

– Я вырос в деревне, где физической нагрузки хватало. Но, как и другим мальчишкам, мне хотелось выглядеть еще сильнее. Из игровых видов спорта любил баскетбол. Но самое любимое упражнение – подтягивание. Это хорошо характеризует человека. Ты таскаешь собственные килограммы. Еще со школы установил для себя критерий: 12 раз подтягиваешься – здоров.

Долгое время я бегал трусцой, но где-то в 2000-м году прекратил. Это увлечение стало опасным. Я жил в военном городке и бегал по лесу. Не быстро, но мог пробежать километров шесть за раз. Со мной всегда рядом бегала собака. Сперва моя, а после того, как ее отравили, ко мне прибился бездомный боксер. Я его назвал Миша. Каждое утро Миша встречал меня у подъезда, и мы бегали. Неоднократно пытался затащить его домой, но он всегда убегал. Свободолюбивый пес. Однажды во время очередной пробежки собака остановилась прямо на дороге и зарычала. Фактически не пускала меня дальше. А дорожка шла сквозь елочки, через которые мало что можно было разглядеть. В общем, участок я оббежал. Обернулся – стоят какие-то парни и смотрят в мою сторону. Потом резко побежали за мной. Но в моем лесу меня не догнать :). Можно сказать, Миша меня в какой-то мере спас.

– В 2005 году вас приговорили к трем годам принудительного труда. На «химии» была возможность продолжать заниматься спортом?

– Я «жил» в Барановичах и работал в «Рембыттехнике» мастером по ремонту электрооборудования. Я кандидат технических наук. Закон Ома знаю. Этого достаточно, чтобы ремонтировать все. Бег к тому времени заменил на быструю ходьбу. Тоже хорошее занятие – отлично сгоняет вес, да и неплохо тонизирует. Сперва жил в общежитии, а потом «выбил» себе возможность жить у отца. И на работу ходил пешком. Надо признаться, ходил не спеша. Дорога лежала через спортивный городок школы. Каждый раз, проходя мимо, останавливался и занимался на турниках. Когда же меня «отправили в командировку» ремонтировать в колхозе элекрооборудование автотракторной техники, то в почти разрушенном общежитии, где жили такие же «химики», как я, оборудовал тренажерную комнатку. Повесил турничок, организовал место для душа – в специальный отсек постелил толстый целлофан и поливал себя горячей водой из ведра. А когда обнаружил, что в местном клубе есть тренажерный зал с душем, стал ходить туда три раза в неделю.

После амнистии сделал дома турник, купил скобы для отжиманий и занимался. Ну и не переставал ходить по городу. Я вообще редко пользуюсь автомобилем. Только для дальних поездок. Обычно хожу пешком. Понимаю, что напрягаю определенные службы. Одно дело за машиной ездить, а тут человек ходит где угодно, в том числе и дворами :).

– Второй раз вы оказались за решеткой в 2011 году.

– Поначалу со спортом было сложно. Я попал в колонию после голодовки. Когда пьешь только воду, нужно делать минимум упражнений, чтобы не было необратимых последствий. А после травмы я не мог что-то делать. 19 декабря 2010 года возле офиса Некляева (Владимир Некляев – экс-кандидат в президенты – Tribuna.com) останавливал избиение молодого человека, который закрывал меня от наскоков милиции, и врезал ОМОНовцу. Пришлось отбиваться от дубинок. Поколотили прилично, поэтому выходил из голодовки очень плохо.

В колонии меня определили на самую сложную работу – на пилораму. Там трудились ребята, которые были как минимум вдвое младше меня. Вообще, по своему устройству колония похожа на армию. Территория разбита на бараки. Каждый барак обнесен колючей проволокой – это локальная зона отряда. Зек может спокойно ходить по отведенной территории. На улице к забору были приварены брусья и турник. Был еще общий самодельный тренажерный зал на стадионе, но чтобы там заниматься, надо получать разрешение у начальника колонии. А мне его не давали.

В начале срока мог подтянуться один раз. Да и то еле-еле. Но, тягая бревна, быстро пришел в норму и за несколько недель дошел до минимальных 12 раз. Первое время занимался каждый день, но когда началась активная работа на пилораме, необходимость отпала. Попробуй потаскай тяжелые бревна! Правда, стала болеть спина. Но 150 пресса в день достаточно, чтобы чувствовать себя нормально.

Помимо меня на турниках занимались другие заключенные. Не много. Где-то процентов 15-20 отряда. Интересно, но через какое-то время брусья и перекладину у забора прибрали.

– Потом вас перевели в тюрьму.

– Там надо обязательно держать себя в форме. Условия очень тяжелые: прогулка минимальная, пространство замкнутое, солнечного света почти нет. В камере находился 23 часа в сутки. На часок меня выводили на прогулку в такую же камеру, окруженную высокими стенами, только без крыши. Вместо нее- густая сетка. Все сделано так, чтобы ты не видел неба. Чтобы этому противостоять, надо все воспринимать как личный вызов и войну. Во время первой побывки в тюрьме занимался три раза в день. После того, как через три года меня на два месяца вывезли обратно в колонию, увеличил до четырех.

– Расскажите про свой распорядок дня.

– После подъема и утреннего туалета разминался. Начинал с шеи и постепенно спускался вниз по телу. Стандартная разминка: шея, кисти, руки, поясница. После, наклонившись, махал руками от одной ноги к другой. Всегда делал эту мельницу 21 раз. Затем приподнимался на цыпочках до тех пор, пока не начинало жечь икры. А в завершении делал 17 разминочных приседаний.

После завтрака была проверка. Ожидая ее, ходил по камере. Она была большая – 11 метров. По прямой можно было пройти шагов семь-восемь. После проверки занимался английским. В 9:30 меня выводили на часовую прогулку. Именно там была вторая тренировка: 25 минут ходил по дворику быстрым шагом, приседал 84 раза, разбив на четыре подхода, столько же раз отжимался спиной от скамейки. Работа на трицепс, чтобы было понятней. Вернувшись в камеру, качал на кровати пресс. Обычно сходу делал 200 раз. Наверное, это ошибка, но решил делать все разом, чтобы не нервировать администрацию – на нарах можно только сидеть.

Самым сложным и интересным были подтягивания – третья тренировка. На нарах есть металлический бортик. Цеплялся за него руками, обмотанными кусочками одеяла, а ногами упирался в стенку между нарами, и подтягивался четыре подхода по 17 раз.

А во время второй побывки в тюрьме ввел дополнительную тренировку в пять часов вечера – четыре подхода отжиманий по 21 разу. Физкультура была шесть раз в неделю. Только в воскресенье по просьбе моего соседа (два года сидел с бывшим спецназовцем, осужденным за убийство) ограничивался зарядкой.

В общем, где-то через полтора года после голодовки восстановился окончательно. Исчезли проблемы с пульсом. Однажды нас с сокамерником вывели гулять в так называемый молодежный дворик. Там в уголочке был турник. Я подтянулся 12 раз и вверг его в шок :).

– Известно, что баня была раз в неделю. Как мылись после тренировок?

– Обтирался холодной водой (теплой не было). Обматывал полотенце вокруг пояса, выливал воду на себя, а потом вытирался. Зимой закалялся два раза в день, а летом – три. И я хорошо себя чувствовал. Последние полтора лет в тюрьме не болел.

– Вам разрешали смотреть телевизор?

– Первый год – нет. Я был на строгом режиме, который запрещает это. А после перевода на общий в январе 2013-го появился телевизор. Но его больше смотрел сосед. Я в основном переключал на новости. По белорусскому телевидению лучше всего смотреть спортивные передачи. Это меньше напрягает. Из крупных соревнований смотрели Олимпиаду в Сочи.

В колонии с телевизором было попроще. В нашем бараке их было три. Два в спальном помещении и еще один в комнате отдыха. Наша бригада, работавшая на пилораме, всегда занимала телевизор, когда «Динамо» играло в КХЛ. Мы были самые крутые ребята, поэтому нам было можно :). Нам открывали комнату отдыха, и мы смотрели хоккей. Один парень болел за рижское «Динамо». И, конечно, это была тема для словестных дуэлей, шуток и подколок. Мы были веселой компанией. Как я всегда говорю: в самом плохом месте – самые лучшие люди. Также смотрели футбол, биатлон, теннис. Радовались медалям Дарьи Домрачевой, успехам Виктории Азаренко. Болели за белорусские команды. Я не отождествляю белорусский спорт с человеком, который руководит страной. Много делает для спорта? Пусть хоть что-то хорошее делает.

– В какой вы сейчас форме?

– Месяц, который минул после освобождения, не занимался. Сегодня утром решил устроить зарядку. Встал пораньше, вышел в сад частного дома супруги, размялся, немного отжался и пять раз подтянулся. Это маловато, но после такого перерыва – хорошо. Мне все-таки 59 лет. Буду заниматься регулярно и через две недельки дотяну до своих 12 раз.