Революция зреет

Ровно 5 лет на улицы Москвы вышли многие десятки тысяч граждан России.

Ровно 5 лет назад мы организовали первый митинг под лозунгом «За честные выборы», на который впервые после революции 1991 года на улицы Москвы вышли многие десятки тысяч граждан России. Мы — это неформальный Комитет протестных действий (человек 12-15), почти стихийно возникший сразу после чудовищных фальсификаций путинским режимом результатов голосования в декабре 2011 и последующим жестким полицейским разгоном митингов протеста 5 и 6 декабря.

Ситуация с фальсификациями выборов, ставшая главной забавой путинской «вертикали власти», конечно, назревала долгое время. Собственно, по-настоящему честных и демократических выборов в России за эти годы так и не случилось. Но в декабре 2011 мошенничество с голосованием стало таким наглым и очевидным, что в народе произошел так называемый «эффект суммации», то есть накопления негативных предпосылок. Так пытка каплями воды, падающими часами в одну и ту же точку на темечке жертвы, доводят последнюю до страданий и даже безумия. Масштабным фальсификациям выборов предшествовала известная «рокировочка» на съезде ЕР, когда президент Путин, прогнозировав весь российский народ, кулуарно определил, кому и как в ближайшие 4 года управлять страной. Таким образом, президент цинично свел роль остальных 145 миллионов жителей РФ к роли жертвенных баранов, назначенных молча наблюдать за творимой экзекуцией. Это понравилось далеко не всем, и хотя народ промолчал, обиду в душе на такое презрительное отношении вождя к его мнению затаил.

К фальсификации выборов Кремль готовился не таясь. Многим депутатам Госдумы это было хорошо известно: в СЕРЕДИНЕ НОЯБРЯ мне даже удалось выступить в Думе с пятиминутным предупреждением власти о готовящихся по всей стране махинациях с голосами избирателей и их последствий. Это была моя далеко не самая яркая и эмоциональная речь за период работы в Парламенте страны, но она попала в резонанс общественных ожиданий и обрела некую популярность: только среди пользователей Интернета ее до даты голосования посмотрели и послушали нескольких миллионов избирателей. Говорят, эта речь также подогрела протестные настроения.

Но я пишу эту статью вовсе не для исторической хроники. Меня смущает, что чем дальше от даты 10 декабря 2011 — тем больше спекуляций вокруг тех недалеких событий появляется в публичном пространстве. Я был в самой гуще событий, поэтому хорошо понимаю, что и как тогда на самом деле происходило.

Спекуляция первая: организаторы митинга «слили» протест, отказались от площади Революции, увели людей на Болотную. А нужен, дескать, был штурм ЦИКа, Кремля, вплоть до свержения власти. Увы, это полная чушь. Во-первых, НИКТО из организаторов даже в самых смелых мечтах не ожидал, что на митинг может придти более 5-6 тыс. человек. Напомню, что до 10 декабря в Москве и России большой удачей считался митинг числом в 1-1,5 тыс. человек. Мы даже сцену, звук и все прочее заказывали, исходя из этого максимума. (Вот почему выступления со сцены были слышны только первым 30-50 рядам собравшихся).

Во-вторых, мы действительно согласились на Болотную, т. к. тогда на пл. Революций было крайне тесно даже для 5 тыс., а Болотная позволяла вполне комфортно разместить такую численность. К тому же первый межпартийный митинг «За честные выборы» состоялся именно там, на Болотной, 26 ноября; вот почему сцену, звук, свет и прочее оборудование мы организовали через ту же самую фирму, которая уже имела опыт монтажа оборудования именно на этом месте. Болотная площадь была согласована организаторами митинга с мэрией Москвы за несколько дней до его даты, а информация обо всем этом доведена через сети и рекламу в «Эхе» до предполагаемых участников.

Стихийный митинг на пл. Революции в этот же день все равно состоялся: на площади все-таки собралось несколько тысяч человек (как обычно, не все слышали про изменение места мероприятия). В это время мы с Дмитрием Гудковым проезжали на Болотную мимо и вдруг увидели толпу людей, старавшихся отодвинуть оцепление ОМОНа. Выйдя к собравшимся, мы встретили на площади находившихся среди толпы Бориса Немцова, Илью Пономарева, Евгению Чирикову и ряд других оппозиционно настроенных политиков (да простят меня те, кого я не назвал персонально). Обстановка с ОМОНОМ нагнеталась, когда ко мне, зампреду комитета по безопасности Госдумы, подошел полковник из ГУВД и сказал, что для людей организован безопасный проход на Болотную по пл. Дзержинского, Старой площади и Москворецкому мосту. В этот же момент мне позвонил Владимир Рыжков (соорганизатор и ведущий митинга) и взволнованным голосом произнес: «Гена, идите скорее сюда, ведите за собой людей — здесь уже море народу, мы даже не можем понять, сколько!»

После короткого совещания мы приняли решение вести всех желающих на Болотную и возглавили колонну в несколько тысяч человек. Так что получилось еще и шествие: проезжавшие рядом машины громко сигналили в поддержку нашей импровизированной демонстрации, их пассажиры высовывались из окон и приветливо махали нам руками. Проходя мимо зданий Администрации президента, несколько сотен участников нашей демонстрации вдруг достали свистки и «поприветствовали» организаторов фальсификаций. Это было очень эмоционально и неожиданно.

Через 15-20 минут колонна влилась в огромное море народу на Болотной, а мы еще минут 10-15 пробивались к трибуне: я возглавлял официальную делегацию «Справедливой России», которая в поддержку митинга отправила прямо с своего съезда целую группу делегатов: Гудковых, О.Дмитриеву, В.Зубова, С. Петрова, В. Гартунга и ряд других свежеиспеченных депутатов ГД. (Мы с Дмитриевой в тот день выступали от имени СР с трибуны митинга, требовали отменить фальшивые выборы и переизбрать Госдуму).

Это — то что я лично видел и знаю. Теперь по крикам наших оппонентов — «слили протест». Митинги на Болотной и позже, на проспекте Сахарова, были абсолютной стихией, эмоциональным ответом граждан на мошеннические действия власти. У этих митингов не было какой-либо организационной структуры: оргкомитет митингов возник за несколько дней и был весьма разношерстным. К тому времени власть хоть и испугалась протеста, НО НЕ ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ, чтобы сдаться: каждый день шли задержания сотен сторонников протеста, и нам, депутатам Госдумы, приходилось по вечерам и ночам ездить по отделениям милиции и вызволять невиновных. Любая попытка повести народ на баррикады была бы безответственной провокацией, к тому же обреченной на провал: десятки тысяч мирных революций не делают. Никто из нас не стал брать на себя ответственность направить людей под дубинки и пули ОМОНа.

Второе. Люди вышли на площади, в первую очередь, потому, что хотели МИРНЫМ, ЛЕГАЛЬНЫМ, КОНСТИТУЦИОННЫМ путем добиться в стране важных перемен. Они не были готовы рисковать жизнью и свергать власть. Они хотели заставить ее изменить презрительное отношении к выбору народа и его праву формировать Парламент. Это был абсолютно мирный протест в рамках закона.

Вряд ли среди тех, кто вышел на митинги, было больше 10%, кто был бы готов пойти дальше (цистерны со спиртом и машины с водкой, как это было когда-то в голодном Петрограде, никто завозить не собирался). Более того, декабрьский протест был, по своей сути, ИНТЕЛЛИГЕНТСКИМ, состоящим, в основном, из образованных людей, способных понять и осознать высшую полит-математику: необходимость борьбы за свои ПОЛИТИЧЕСКИЕ права и свободы. На площади столицы тогда вышли передовые ГРАЖДАНЕ, желавшие УДЕРЖАТЬ страну от БУДУЩЕЙ РЕВОЛЮЦИИ, а не начать ее немедленно.

Мне искренне жаль, что ряд «революционеров» и «вождей» сегодня, когда минуло 5 лет после декабрьской «оттепели», выдают желаемое за действительное. Наверное, им по-человечески досадно, что в тот исторический момент они оказались не востребованы массами. Они, конечно, обиделись на то, что протестующие против фальсификаций выборов, пошли за другими лидерами. Но такова диалектика бытия, и разве можно в пылу «обиды на жизнь» намеренно искажать правду?

Конечно, протестное движение не дало тех результатов, на которые рассчитывали его участники. Но это не вина протестующих, а вина и беда недальновидной и безответственной российской власти, не сумевшей прочувствовать и понять важность и серьезность ситуации. (А ведь она очень похожа на 1905 год — передай тогда царь власть Учредительному Собранию, и у мира была бы другая, менее кровавая и трагическая история!) Восстание и протест чаще всего несложно подавить, особенно когда они возникают стихийно — вспомните, сколько народных бунтов было жестоко подавлено царским режимом. Но чем это, в конечном счете, закончилось? Трагедией миллионов и жестокой расправой над царской семьей и тысячами других «благородных семейств». Кому-то хочется повторить эксперимент?

Кремль оказался глупее моих представлений о нем. Он ничего не понял и тупо стал закручивать гайки. Можно смело сказать, что сегодняшний СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС, поразивший все сферы государства и экономики, опаснейшая милитаризация страны и общественного сознания, глубочайшая международная изоляция страны и стратегическое отставание России от мирового прогресса есть в значительной степени результат фатальных политических ошибок, совершенных правящим режимом в конце 2011 — начале 2012. Путин и его окружение упустили ИСТОРИЧЕСКИЙ ШАНС начать диалог с обществом, исправить ошибки, провести политические реформы и избежать революционного сценария, который становится все больше и больше самым вероятным исходом из кризиса в ближайшие несколько лет.

Джону Кеннеди приписываю цитату: «Тот, кто делает мирную революцию невозможной, делает насильственную — неизбежной». Не знаю точно, говорил ли президент США такую фразу, но бьет она не в бровь, а в глаз. Надо понимать: настоящие революционеры обитают вовсе не в тюрьмах-ссылках или подполье: самые главные из них сидят в царских хоромах и президентских дворцах. Именно они в силу своей политической недальновидности, вельможного тщеславия, напыщенной гордыни и страхом перед собственным народом денно и нощно куют меч будущей революции, способный снести с плеч царственные головы. Жаль, что из-за скудоумия верхов история России снова может стать историей трагедий и вселенских потрясений.

Геннадий Гудков, «Эхо Москвы»