Лявон Вольский: Понял, что Богушевич – это гангста-рэп

Знаменитый музыкант рассказал о влиянии классиков белорусской литературы на его творчество.

С известным музыкантом Лявоном Вольским, который записал альбом на стихи белорусских поэтов-классиков, журналисты kp.by поговорили о том, как в нем проснулась любовь к родной литературе, и как заинтересовать ею современных школьников.

21 сентября Лявон Вольский даст большой сольный концерт в Минске. В первом отделении покажут программу «Белая яблыня грому», записанную 7 лет назад (и это первый за те же 7 лет большой концерт артиста в Минске, на который уже продано более 1000 билетов). В свое время музыкант говорил, что из нее получится учебник белорусской литературы.

- Не буквально, конечно, - уточняет Вольский. - К школьной программе вплотную я не привязывался, а искал в наследии этих поэтов то, что лучше ляжет на музыку. Вот надо будет кому-то сдавать стихи наизусть, а услышанное стихотворение легко заучивается.

«Хотел осовременить классиков, знакомых по портретам в школьном кабинете»

- Когда 7 лет назад вышла «Белая яблыня…», был какой-то пиетет перед работой музыкантов с текстами классиков белорусской поэзии. Сейчас это воспринимается обыденно. Хороший знак, как считаете?

- Да и тогда воспринималось достаточно спокойно. Хватало же и групп белорусскоязычных, и Змитер Войтюшкевич успел поработать с текстами Бородулина, Буравкина, Некляева. Еще была попытка освоить поэзию Короткевича в рамках очередного «супольнага праекта» белорусских музыкантов. Диска или презентации не было, но эти песни на своих концертах и я, и Змитер исполняем. А с «Белай яблыняй…» хотелось просто-напросто осовременить классиков, знакомых по портретам в школьном кабинете белорусской литературы. Или незнакомых? Я сам путал Кулешова с Бровкой, когда спрашивали о строчке «Цвёрда трымаўся юнак на дапросе…» Но теперь знаю точно: это Кулешов. Я не ошибся?

- Это все, что запомнилось из школьных уроков белорусской литературы?

- Еще то, что ее преподавание было до ужаса формальным. В 1970-е, мои школьные годы, хорошая учительница по этому предмету была редкостью. И педагоги, и директора школ тогда считали: детям белорусский не понадобится. В моем классе, к примеру, учительница была безразличной. А потом нам прислали выпускницу пединститута. Активная группировка двоечников в нашем 7-м классе и опытную учительницу могла довести до слез, а молодую тем более. Закончилось тем, что на уроках она просто читала вслух детективы…

Я, кстати, ее понимаю: сам педагог по образованию. Школьная практика – я преподавал черчение и рисование - стала для меня огромным испытанием. Тем более у меня был неформальный вид. Приходилось длиннющие волосы заправлять под воротник и из-за этого высоко задирать голову. Но на уроках было довольно тихо: ученики наблюдали за мной с настороженностью - странный персонаж.

«Меня переубедил цикл Кулешова о его репрессированных друзьях»

- Есть такое мнение: в белорусской классике тяжело выбрать стихи для песни…

- Мне у Бородулина, к примеру, по другой причине сложно было выбирать – столько там достойных вещей! С Бровкой, наверное, могли возникнуть вопросы, но «Пахне чабор», во-первых, прочно освоен со школьной программы, а во-вторых, это очень музыкальное стихотворение. Ну и не обязательно зацикливаться на каком-то одном жанре. В стихотворении «Немец» Францишка Богушевича столько ненависти, даже брань есть - мягкая, но все-таки - что получился настоящий гангста-рэп.

- Чем еще впечатлил программная белорусская литература?

- Я раньше считал, что весь советский «беллит» надо отбросить. Мол, он порезан нещадной цензурой и самоцензурой. Но потом прочитал цикл «Монолог» Аркадия Кулешова, где есть намеки на его репрессированных друзей юности Юлия Таубина и Змитрока Астапенко. Он буквально наполнен болью. И это в той ситуации, когда едва-едва можно было что-то сказать, и то завуалировано...

В некоторых проявлениях мне интересен Панченко при всех его коммунистических убеждениях. Его стихи о белорусском языке конца 1980-х и сегодня, думаю, прозвучат нежелательно. А сколько стихов у Танка можно положить на музыку, если отбросить «апантанасць» коммунистической идеей!

Помню, после «Белай яблыні…» меня упрекали в мозаичности альбома. Но там ведь разные стихи, написанные в разное время и с разными эмоциями. Мне как раз и хотелось получить такую разноцветную мозаику.

«В качестве современной белорусской поэзии зачитывали текст «Трох чарапах»

- А если бы вас попросили составить собственную программу «беллита», интересного для нынешних школьников, что бы в ней было?

- К сожалению, из белорусской литературы я не могу выделить какие-то несколько произведений, достойных прочтения. Это был бы длинный список из классиков и современников…

- Продолжение литературно-музкального Вольского будет?

- Скоро будет «Рэпрэсаванная паэзія», и там у меня тоже песня – на стихи Юлия Таубина. Есть же еще песни на стихи Анатоля Сыса, Владимира Короткевича, на слова Нила Гилевича и Геннадия Буравкина хотел бы что-то написать. Да и современная наша поэзия - богатая и разносторонняя. Скажем, я знаю примеры, когда на просьбу привести пример современной белорусской поэзии зачитывали текст «Трох чарапах». Хотя по лирике - не самый удачный пример.

- Но в компаниях если и играют что-то белорусское под гитару, то это ваши «Тры чарапахі», «Паветраны шар» и «Простыя словы»…

- Раньше еще «Песні пра каханне» пели – первый всенародный хит N.R.M. Может, тогда было такое время, что песни писали навсегда? Альбомы «Пашпарт грамадзяніна N.R.M.» и «Тры чарапахі» сразу разбирали на цитаты. Дети тех лет давно работают в банках и администрациях, а уже их дети поют почему-то то же самое по дворам. Как по мне, есть песни и получше. А тексты двух последних альбомов «Грамадазнаўства» и «Псіхасаматыка», наверное, можно и как стихи читать. Видимо, качество, наконец, подросло?

В 20 лет мне говорили: «Вы воспитываете людей своими песнями». А мы в «Мроі» от этого отбивались: «Нет, просто пишем песни». Но потом все-таки оказалось, что воспитываем - пришлось принять такой непременный атрибут белорусскоязычной культуры. Это приятно. Но раньше ведь людям вообще в диковинку было, что есть какая-то современная музыка по-белорусски, книги, неожиданная история. Наверное, музыка просто более популярна, с ней легче достучаться до людей. Еще лучшим вариантом стал бы кинематограф на белорусском, да еще и талантливо снятый. Странно, что этим до сих пор никто всерьез не занимается.

- Как прорезается человек белорусскоязычный в нашем обществе? Вы, к примеру…

- Для многих увлечение белорусским – это увлечение конкретной рок-группой в юности. Потом все проходит, человек переходит на русский в повседневности, за границей – на английский. А другие несут это через всю жизнь. Но не ясно, кем ты станешь со своим белорусским – отверженным или избранным? А есть и такой вариант. Человек, который тут говорил по-русски, уехал за границу. Но там или благодаря какому-то землячеству, или собственному переходу на белорусский вник в историю, понял, что все началось не от партизанов, а от Витовта и раньше.

- В школьные учебники по иностранным языкам вводят больше материала о Беларуси. А что вы предложили бы поместить в такие разделы?

- Если говорим об independent country, значит, нужен нормальный экскурс в историю Великого Княжества Литовского - «от моря до моря». Нужна и тема о том, что независимость пробовала получить еще Белорусская Народная Республика сто лет назад. Хорошо бы рассказать о межвоенной Беларуси в ХХ веке и в принципе о нашем статусе пограничья. Ведь от этого пошли некоторые особенности нашего национального характера в плане самосохранения, лавирования…