Путин и КГБ идут ко дну

Правитель РФ напоминает устаревший авианосец «Адмирал Кузнецов».

У нас есть более серьезная проблема, чем все треволнения насчет президента США Трампа. Мы еще не знаем утонет Путин один или сделает все, чтобы уничтожить Россию. После трех проигранных войн — в Грузии, в Украине и в Сирии судьба Путина и будущее нашей страны решается уже только в России. Может быть в Москве, может быть всей страной.

Года три назад, когда агрессия на Украине только начиналась, Путин объявил войну всей европейской цивилизации. И исход войны пока не был ясен, потому что у него есть оружие, которым не обладает никто в мире — КГБ. Насколько это оружие окажется эффективным, как будет использовано — мы не знали и на благоприятный исход войны можно только надеяться.

Потенциальные возможности КГБ были очевидны. Вывезенный и присвоенный золотой запас СССР, золотовалютные фонды в банках и неучитываемые резервы ЦК КПСС, самого КГБ, ВЦСПС и ВЛКСМ, десятки, если не сотни тысяч осторожно внедренных внешней разведкой, ГРУ, Третьим Главным управлением КГБ агентов, многие из которых были снабжены для начала парой миллионов долларов.

Под идиллические рассказы и вручение медалей за победу европейской цивилизации в «холодной войне», за уничтожения коммунизма, в России происходила продуманная деформация, кафкианское превращение коммунистического государства в небывалую в мире структуру, управляемую небывалой в мире по масштабу и агрессивности спецслужбой. При этом уже три года назад стало очевидным, что цель этого монстра не только вернуться к советским размерам, но подобно коммунистическому своему прародителю подавить волю к сопротивлению во всем мире и уничтожить европейскую цивилизацию, используя теперь все враждебные ей механизмы — и коммунистический, и фашистский, и выращенный в СССР арабский терроризм.

К счастью, слепота — эта главная опасность в войне России с европейской цивилизацией — почти полностью излечилась.

Конечно, не без активной помощи КГБ из Чада и Афганистана, Ирака, Сирии, Ливии и Пакистана в Европу ринулись сотни тысяч беженцев. Одновременно в Петербурге собрали всемирный съезд фашистов и националистов. Вероятно, только Ле Пэн попалась с русскими деньгами, но свою долю получил каждый, а из Москвы начались радиопередачи, натравливающие немцев на беженцев и даже изнасилованную девочку сочинили. Конечно, начались и реальные приставания к женщинам на праздники. Организовано, конечно, по приказу, совсем как в Израиле, когда вдруг стали нападать с ножами на евреев.

А главное, начались теракты почти по всей Европе. У них было две особенности. Во-первых, террористы почти никогда не были случайными беженцами, а были уже хорошо отобранными и обработанными местными жителями. Во-вторых, во многих случаях, они ничего не знали об ИГИЛ, но зато многие из них незадолго до этого побывали у психиатра. А тут еще и взятие Алеппо в Сирии. На первый взгляд победы на всех фронтах. Но так это звучит только по российскому телевидению. На самом деле повсюду разные варианты гэбэшного спортивного «антидопинга».

Операции КГБ в Европе и США, конечно, сложны и на первый взгляд разваливаются не так очевидно и быстро. Для начала не удалось купить (денег мало) и запугать Грецию; полностью использовать ее гигантский прокоммунистический потенциал и все вывезенные туда деньги. Ципрос «предал» бедного Путина, остался в Европейском Союзе, не превратил свою страну в нищее бушующее европейское пламя социального недовольства.

Антисанкции даже в соединении с кризисом тоже дали очень немного — не всеобщую блокаду фермерами всех европейских дорог, а лишь отдельные, довольно легко погашаемые, всплески недовольства то в одной, то в другой стране. КГБ это далеко не Коминтерн и вернуться к коммуно-фашистским бунтам и режимам по всей Европе и Соединенным Штатам как в 30-е годы Путину не удалось.

Даже полтора миллиона беженцев не дестабилизировали Европу. Особенно ценным и важным было сохранение в этих трудных обстоятельствах высоких европейских гуманистических ценностей. Даже террор на европейских площадях никого не запугал и остались по-прежнему безответными призывы Путина и Лаврова «объединить усилия в борьбе с терроризмом». В переводе на человеческий язык это значило — вы нам откройте доступ к своим спецслужбам, прекратите сопротивляться, а мы вам за это слегка сократим число беженцев и количество управляемых нами терактов. Но никого не удалось ни запугать, ни заставить сдаться.

Но главным стало, конечно, слишком наглое и наивное участие российских спецслужб в выборах американского президента, откровенная сдача как пропагандитско-российской структуры Викиликса привели, наконец, к тому, что американские и европейские спецслужбы внятно объявили Лубянку и Ясенево своими врагами и врагами Европы, руководимыми Путиным. И этот противник в открытом бою не по силам для нищего в сравнении с американским бюджетом КГБ.

Понятно, что позиция Трампа в отношении России меньше, чем через год станет очень жесткой. Все слова об «уме Путина» уже будут не нужны и будут забыты. И для мира и для России важно только, что Путин и КГБ в этой истории перешли все прощаемые пределы.

Сегодня Путин мне напоминает давно устаревший авианосец «Адмирал Кузнецов», по-моему, вполне очевидно идущий ко дну. А вокруг него в России есть более современные и готовые его сменить авианесущие крейсеры и атомные подводные лодки. И все его и КГБ убожество, как выяснилось, не может противостоять всему миру, а вызывавшие опасность возможности КГБ за эти три года похоже исчерпаны. А даже если это не так и у Лубянки есть еще что-то в запасе — цивилизованные мир привыкший дружески ко всем относится, наконец, перестал обманываться и осознал откуда идет смертельная опасность.

В результате, четвертую войну Путину разжечь не удастся, война в Сирии останется бесконечной, как и растущая нищета в России, а одновременно с ней вновь раскручивать войну на Украине станет совсем уж невозможно, новых успехов не окажется, а в таких случаях всегда оказываются существенными внутренние враги. В обещания тех, кто ему гарантирует безопасность, если Путин сам уйдет от власти, он, конечно, ни минуты не верит.

Демократическое движение конца восьмидесятых годов было результатом неясности планов и скоропостижной смерти Андропова, а, главное, иллюзий и самонадеянности КГБ, что сперва с помощью организованных ими демократических и националистических путчей они свергнут КПСС и государственный аппарат СССР, а потом так же разгонят созданные ими клубы «Перестройка», «Московская трибуна» и избирателей. Но удалось это только в России. Не только в странах соцлагеря, но даже в республиках СССР никто им власти не отдал.

Растущая беспомощность Путина не только за рубежом, но и внутри страны, внутри правящего аппарата, становится все заметнее. И дело уже не только в заметном неисполнении «указов президента», но и случившийся недавно аресте одного из ведущих министров — Улюкаева. Лично для Путина выгоднее было бы иметь в управлении страны не только силовиков, но и сторонников Чубайса и Кудрина, но возразить Игорю Сечину он уже не смог. Особенно неприятно, что Улюкаев не сдается, и в результате может оказаться, что во всем российском руководстве он один озабочен государственными интересами.

И есть растущее стихийное социальное недовольство, не имеющее никаких структур управления, а потому особенно опасное и непредсказуемое. Есть очевидное несогласие не только с Улюкаевым и Сечиным в правящем аппарате, где уже подобно Сталину приходится устраивать суды над министрами, есть общее недовольство так называемой «элиты», которая воровала миллиарды долларов не для того, чтобы жить в нищем Крыму и постоянно перепрятывать свои доходы.

Всему миру и почти всем в России мешает Путин и становится ненужным никому, кроме самого себя. Путин далеко не самый страшный из российских правителей за последнее столетие. Но такого позора и унижения, как сегодня, Россия не испытывала за все долгие века своей истории. Ее лидеров никогда не называли в лицо бандитами, а ложь внутри страны никогда не была такой обреченно-неистовой. И к несчастью, ее возможная гибель, как результат мелкости и наглости ее руководства — это подлинное мировое событие, более важное, чем проблемы Трампа.

Сергей Григорьянц