Белорусская Жанна д'Арк

Эмилия Платер стала настоящим символом борьбы белорусского народа за свободу.

211 лет назад, 13 ноября 1806 года, родилась Эмилия Плятер - символ патриотизма и самопожертвования во имя Родины. Эту женщину еще называют белорусской Жанной д'Арк, пишет сайт «Новы час».

Был студеный декабрьский предпраздничный день. В небольшой комнатке дворянской усадьбы на кровати умирала обессиленная девушка, которой всего месяц назад исполнилось 25 лет. Дожить до Рождества ей не было суждено.

Она умерла в окружении малоизвестных людей, под чужой фамилией, чтобы не попасть в руки враждебных властей. Однако уже в следующем году ее имя стало известным на всю Европу, благодаря романтизированному образу из стихотворения, написанного в 1832 году поэтом Адамом Мицкевичем - «Смерть полковника».

Из реальности в нем была только последняя строчка: «Это литвинка Эмилия Плятер!». Так возникала легенда о белорусской Жанне д'Арк, которая превратилась для потомков в символ настоящей патриотки.

Ни в чем не отставать от парней

Эмилия Плятер родилась 13 ноября 1806 года в Вильно в известной аристократической семье Анны фон Моль и Франциска Ксаверия Плятеров. Ее мать была высокообразованной личностью, которая пыталась воспитать дочь в лучших традициях своего времени. Но детство Эмилии не было счастливым: родители постоянно ссорились, причиной чего являлся разгульный образ жизни отца, который любил азартные игры и красивых женщин.

Когда девочке шел десятый год, ее мать не смогла больше терпеть и в 1815 году переехала к родственникам на север Витебщины - в имение Ликсно около Динабурга (ныне - Даугавпилс). Характер воспитания девочки радикально изменился, поскольку в имении тетки Изабеллы Зиберг-Плятер не было ни одной сверстники Эмилии. Она оказалась среди парней, в первую очередь ее двоюродных братьев - 11-летнего Людвика и 9-летнего Казимира, вынужденная доказывать, что ни в чем им не уступает: ни в фехтовании, ни в конной езде, ни даже в охоте. Позже в имении Дусяты другой тети, Аполлинарии, она подружилась с двоюродными братьями Владиславом и Цезарием.

Уже в раннем детстве она увлеклась книгами, в частности историческими, из которых узнала про Жанну д'Арк, на которую мечтала быть похожей. К числу ее любимых героев также принадлежали Тадеуш Костюшко и Ласкарина Бубулина (1771-1825) - героиня греческой революции 1821 года, которая продала имение, чтобы вооружить три корабля и возглавить их в борьбе с турками. Попадали к Эмилии и произведения филоматов и филаретов, среди которых выделялась «Гражина» Адама Мицкевича, главная героиня которого повела отряды собственного мужа против крестоносцев. К тому же Эмилии нравились произведения немецких романтиков Гете и Шиллера.

Собирательница белорусского фольклора

Эмилия с детства увлекалась белорусскими народными песнями, которые собирала и обрабатывала. Уроженец Витебщины Максимилиан Маркс (1816-1893), который в 1866 году проходил по делу о покушении Д.В. Каракозова на императора Александра II и был сослан на пожизненное поселение в Сибирь, вспоминал:

«Она, пожалуй, не ошибусь, первая с энтузиазмом, присущим чуткому и знатному сердцу, отдалась душой белорусскому народу, хорошо видела его беду и сочувствовала ему, стараясь как только было можно, облегчить его участь. Она собирала и пела белорусские народные песни, ежедневно платила тем, кто ей напевал их. Слушая эти песни, сама пыталась сочинять что-то им подобное. На фортепиано она умела очень четко передать и лихость, и печаль народных мотивов, и даже тембр сопрано-свирели и баса-дудки».

Собирая песни, она и сама пыталась писать стихи на белорусском языке, в совершенстве овладела жанром плача, в которых подробно описывалось, как страдает простой белорусский крестьянин: «Пение это жалобное, тоскливое, горькое, вызванное сердечной болью, импровизированное по конкретному поводу, похожее на вой, который нельзя передать», - Маркс описал случай, когда своим причитаниями Эмилия Плятер заставило его онеметь от удивления и довела до слез одного деревенского музыканта: «Ой, Ой, парень ты мой! Не на радость, не на счастье ты родился...»

Эмилия увлекалась и белорусскими народными танцами, особенно «Лепятухай», мечтала, что настанет время, когда те станут обычным частью салонной жизни аристократии.

В 1824-1829 годах девушка активно путешествовала по Беларуси, Литве и Ливонии, а в 1829 году вместе с матерью выбралась в Польшу - в Варшаву, Краков и Ченстохову.

«Офицерская змейка»

В это же время руку и сердце ей предложил состоятельный русский инженер, который строил укрепления у ее родственников. Позже, как подтверждение созданной легенде, будут писать, что Эмилия отказала «из патриотических убеждений». А Вацлав Гансяровски вообще в продолжение создаваемой легенды в 1910 году в уста одного из персонажей повести «Эмилия Плятер» вложит следующие слова: «Пани Эмилия Плятер, дочь графа Плятер, офицерская змейка! Четырех поручиков засушила, генерала сделала трубадуром, весь штаб второй дивизии очаровала, а теперь артиллерийского капитана, барона, готовит себе, голубчики, на мужа».

На самом деле, отказ одному инженеру был связан с тем, что Эмилия полюбила другого человека (который, так случилось, тоже был инженером), молодого капитана, барона Дальвинга. Все шло к браку и к тому, что Эмилия Плятер превратится в обычную аристократку, которая запомнится в белорусской истории разве тем, что одна из первых, почти наравне со «славянским патриотам» Зорианом Доленгом-Ходаковским и филоматом Яном Чечетом, увлеклась изучением белорусского фольклора.

Но эту линию судьбы перечеркнул 1830 год, когда Эмилия потеряла мать, смерть которой тяжело переживала, и стала свидетелем начавшегося 29 ноября с Варшавы восстания на землях бывшей Речи Посполитой.

«Лучше умереть, чем закончить таким унижением»

Она стремилась присоединиться к борьбе уже с самого ее начала. Но как женщину ее игнорировали, не допускали к участию. Поэтому Эмилия остригла свои длинные волосы и велела сшить себе мужское платье. В восстание она вступает вместе с подругой - Марией Прушинской. Это происходит сразу после того, как 25 марта 1831 партизанский отряд Юлиуш Грушевского выгнал российскую армию, что стало сигналом к восстанию в Литве и Беларуси.

Уже 29 марта вместе с братом Цезарием Эмилия в городке Дусяты собрала партизанский отряд из 280 стрелков, 60 всадников и нескольких сотен косинеров, с которыми последовала не куда-нибудь, а на одну из мощнейших крепостей в регионе - Динабург. План Эмилии состоял в том, чтобы по дороге к Динабургу собрать добровольцев, в то время как в крепости их будут ждать лояльные повстанцам молодые офицеры и ученики школы, в которой учились ее братья.

30 марта повстанцы разбили российский отряд около почтовой станции Дангели, а 2 апреля состоялся бой с защитной частью генерала Ширмана около Утена, где отряд Эмилии Плятер снова праздновал победу. 4 апреля повстанцы бросились на одну из колонн корпуса генерала Ширмана, которая двигалась в район концентрации основных русских войск в Динабурге и заняли городок Зарасай.

Из-за численного преимущества противника стало ясно, что атака на город не будет успешной. К тому же повстанцы понесли большие потери, поэтому Эмилия распустила отряд. А с теми, кто решил бороться до конца, 30 апреля около Паневежиса присоединилась к отряду свободных стрельцов Кароля Залусского, с которыми вместе дошла до Вилькомира. Здесь Эмилия познакомилась с новой приятельницей - Марией Рашанович, которая стала ее последней и неразлучной подругой.

Вместе они участвовали в сражениях под Мейшаголой и Гарбиловом. Генерал предложил Плятер вернуться домой, на что получил категорический отрицательный ответ.

Ее отряд 27-28 июня отличился в битве под Ковно, а сама Плятер отличилась мужеством, защищая конвой обеспечения повстанческой армии. Реорганизованные остатки 25-го полка, которые сопровождали обоз для армии Гелгуда, попали в засаду под Шауляем и только чудом спаслись от полного уничтожения. Во время боя Эмилия проявила мужество и была спасена майором Кекерницким, который отдал ей собственного коня.

В июле стало понятным, что дальнейшее сопротивление российским войскам не имеет смысла, потому командование повстанческих сил приняло решение уйти в Восточную Пруссию и сложить оружие. На что Эмилия Плятер заявила: «Лучше умереть, чем закончить таким унижением».

Эмилия решила вместе с Рашанович и братом Цезарием продолжать борьбу, и поэтому направились к Варшаве. 10 дней они пробирались по лесам. Голод, недосыпания, страх перед разоблачением окончательно подорвали и без того слабое здоровье Эмилии Плятер. В результате она тяжело заболела.

Ее спрятали в имении Абламовичей в Юстинове Сейненского уезда, под именем Коравинской - учительницы шляхетских детей. Но восстановиться истощенный тяжелой походной жизнью организм уже не смог. 23 декабря 1831 года Эмилия Плятер умерла и была похоронена в городе Коптево.

«Смерть полковника»

Ее образ был идеализирован в литературе и искусстве. Известная литография Стренчинского, с которой на нас с девственным покоем смотрит красивая, стройная девушка с приятным лицом, волосы которой развиваются от ветра. Эта картинка стала выражением идеала, символом недостижимой женской красоты. В действительности Эмилия выглядела иначе, о чем свидетельствовал Игнат Домейко:

«Невысокая, бледная, не красавица, но округлого, приятного, симпатичного лица, с голубыми глазами, хорошо сложенная, но не сильной формы; была серьезная, более строгая, чем обаятельная в поведении, мало разговаривала и одним взглядом будто вызвала к себе надлежащее отношение».

Она имела на себе из ткани серого цвета, сюртук с красным воротником, а у самой шеи кружевной воротничок, который был ей к лицу. На голове, на остриженные волосы, носила мужскую фуражку. Застенчивая, без единой неестественной позы, она всегда отлично держалась на коне.

Но наиболее к ее образу приложил руку поэт Адам Мицкевич, который стихотворением «Смерть полковника» создал бессмертный образ патриотки, руководителя повстанцев, умершей от полученных ран в борьбе за лучшее будущее Отечества:

На палянцы зялёнай, між думных бароў,
Дзе пад клёнам хацінка старая,
Бы застыў у зняменні атрад ваяроў:
Іхні там камандзір памірае.

Людзі з вёсак збіраюцца тут, ля варот.
Ён, палкоўнік, быў слаўны, няйначай,
Раз яму спагадае так просты народ,
Пра яго ўсё пытае ды плача.

Вось палкоўнік каня асядлаць загадаў
І прывесці бліжэй да парога.
Перад смерцю яшчэ раз хоць глянуць жадаў
Ён на друга свайго баявога.


Загадаў свой прынесці паходны мундзір,
Свой кінжал, зброю, пояс стралецкі.
Ён хацеў і з рыштункам сваім, камандзір,
Развітацца, як колісь Чарнецкі.

А калі ўжо ад хаты каня адвялі,
Ксёндз туды ўвайшоў з панам Богам.
Людзі з вёсак маліцца хутчэй пачалі,
Ціха ўкленчыўшы перад парогам.

Спалатнеўшы, паўстанцы стаялі ў дзвярах.
Нават воі Касцюшкі былыя,
Што прайшлі ўсе агні, агрубелі ў баях,
Слёз сваіх не хавалі, сівыя.

Раным-рана ў капліцы званіць пачалі.
Ды хаваць камандзіра жаўнеры
Не змаглі: наляцелі якраз маскалі...
У капліцы для ўсіх — насцеж дзверы.


Там ляжаў ён на лаве — ў спакоі чало.
У руках яго — крыж, збоч — нягнуткі
Нож-кінжал і ружжо, ва ўзгалоўі — сядло.
Люд дзівіўся: такі маладзюткі!

Ды чаму твар дзявочы ў байца? Два грудкі...
Хто ж мог знаць, што баёў завадатар
Быў... дзяўчынай! Была — слёз не трэба, жанкі —
То ліцвінка Эмілія Плятэр!

(Пераклад Кастуся Цвіркі)