Как сказочно богатый газом и нефтью Туркменистан оказался у разбитого корыта

Еще недавно жители Туркменистана жили при энергетическом “коммунизме”.

Но в начале июня президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов распорядился отменить систему всеобщих льгот на оплату коммунальных услуг.

Более того: от граждан потребовали возврата ранее недополученных госказной платежей. Журнал Новое Время рассказывает, как с изменением мировой конъюнктуры рынка энергоносителей Туркменистан оказался у разбитого экономического корыта и какие перспективы его ожидают.

От высоких социальных отчислений до задержек зарплаты

Еще недавно, чтобы не тратить спичек, жители Туркменистана на целый день оставляли газовые плиты включенными. Также не заботились о том, чтобы выключить свет или экономно использовать воду.

Все дело в том, что начиная с 1993 года здесь действовали так называемые ниязовские льготы — инициатива первого туркменского президента Сапармурата Ниязова, который освободил сограждан от части платежей за воду, электроэнергию и газ.

Власти страны с четвертыми по величине месторождениями природного газа в мире получали высокий доход от экспорта энергоресурсов и обменивали право единолично им распоряжаться в обмен на щедрые программы социальной поддержки для населения.

Долгое время такая система работала. В 2012 году профицит бюджета Туркменистана составлял 10%, а уровень бедности населения — всего 0,2 %. Годом ранее Всемирный банк даже отнес Туркменистан к категории стран с доходами выше среднего.

Однако с падением мировых цен на сырье в бюджете наметилась дыра, по итогам 2016 года — 1,25% ВВП. ВВП Туркменистана, население которого - 5 млн человек, по данным ЦРУ США, составил $ 95 млрд. Тогда как, к примеру, украинский — $ 353 млрд. Согласно прогнозам, 2017‑й год Туркменистан также завершит с дефицитом. Именно из-за этого правительство и отменило льготы.

Сегодня жители Туркменистана пользуются бесплатными образованием и здравоохранением. А на финансирование социальной сферы уходит 80 % госбюджета, констатирует государственное информагентство Туркменистана.

Однако знакомые с ситуацией в стране обозреватели утверждают: в местных школах не хватает учителей, а в больницах — врачей. Изношенные коммуникации то и дело выходят из строя, подача электричества, воды и газа регулярно прерывается, а ежегодные повышения зарплат, пособий и пенсий перекрываются стремительной инфляцией.

Так, в январе 2017‑го госвыплаты были увеличены на 10 %, тогда как за предшествующие этому шесть месяцев цены на продукты питания и промышленные товары выросли вдвое. Из-за этого местные жители стали все чаще покупать в долг, ведь государство — ключевой работодатель туркменов — два месяца не выплачивает зарплаты.

Амбициозный и нерентабельный проект 

Ситуацию усугубляют 5-е Азиатские игры (Азиада) - международные соревнования атлетов всей Азии, которые Ашхабад должен принять в сентябре.

Провести их на высоком уровне — вопрос престижа для туркменских властей, и снижать планку даже в условиях кризиса они не намерены.

Причем власти, тратящие на подготовку к мероприятию миллиарды, уже начали удерживать часть зарплат бюджетников. В качестве “добровольных взносов” у туркмен изымают от 20 % до 50 % месячного заработка — специально на Азиаду.

На подготовку к Азиаде туркменские власти уже потратили не менее $ 7 млрд.

Однако гостей международного мероприятия в Туркменистане ждут неприятные сюрпризы: по стране они смогут передвигаться только в сопровождении гидов, информирует официальный сайт Игр.

Азиада — не первый амбициозный и одновременно нерентабельный проект туркменских властей. Недавно на возведение роскошной туристической зоны Аваза на побережье Каспийского моря государство потратило не менее $ 1,5 млрд.

Теперь здесь отдыхает правительственная номенклатура. Иностранных гостей в Авазе не бывает, так как получить визу в Туркменистан нелегко. По данным негосударственного информагентства Хроника Туркменистана, за весь 2015 год туркменскими консульствами по всему миру было выдано всего 913 туристических виз.

Закрытое государство

С момента распада Советского Союза президент Ниязов сконцентрировал в своих руках всю полноту власти, а о том, что такое культ личности, в его стране знают не понаслышке.

После смерти Ниязова в 2006‑м его дело продолжил Гурбангулы Бердымухамедов. Поначалу с ним связывались некоторые надежды на демократизацию, однако, как оказалось, тщетно: теперь его портретами на фоне цветастого ковра украшены улицы, магазины, учреждения и офисы страны.

С Бердымухамедовым Туркменистан сохранил имидж одного из самых закрытых государств мира. Второй президент хотя и отменил запрет предшественника на выезд сограждан за рубеж, взамен ввел так называемые черные списки — критикам режима запрещено покидать страну.

По уровню политических и гражданских свобод Туркменистан по‑прежнему занимает место в хвосте рейтинга международной неправительственной организации Freedom House. Вслед за ним список замыкают африканские Эритрея и Сомали, Северная Корея, Сирия и соседний Узбекистан.

Туркменские медиа контролирует государство, а проникновение интернета здесь составляет всего 19,9 % — ниже среднего уровня для постсоветских стран. Часть популярных интернет-ресурсов — YouTube, Instagram, Facebook — здесь заблокирована.

Международные правозащитники давно обвиняют Бердымухамедова в нарушении прав человека, подавлении оппозиции и отсутствии свободы слова. Причем прогнозируют: с ухудшением экономической ситуации роль и финансирование спецслужб в стране только усилятся.

Нерадужные перспективы

В сложившихся условиях единственным вариантом долгосрочной стабилизации местной экономики является ее диверсификация, считают эксперты. 

Однако в случае Туркменистана более вероятен другой вариант: власти ослабят регулирование энергетической отрасли и разрешат западным компаниям участвовать в разработке месторождений не только в Каспийском море, как это разрешено сегодня, но и внутри страны.

“Туркменистан является государством-рантье, которое использует природные богатства для борьбы с инакомыслием и подавления процессов демократизации”, - объясняет сложившийся в стране порядок Аннет Бор, научный сотрудник программы России и Евразии в Королевском институте международных отношений Chatham House в Великобритании