В Несвиже шестимесячный ребенок умер от невыясненного заболевания

Сначала врачи недооценили серьезность случая, а потом реанимобиль ехал четыре часа.

Шестимесячный Артем Грицкевич из Несвижского района умер от невыясненного пока заболевания.

«Нашей Ниве» стали известны обстоятельства трагедии, вина за которую, вероятно, ляжет на врачей.

Семья Грицкевичей проживает в Снове — образцовом агрогородке в Несвижском районе.

«Под вечер 3 января у сына немного — до 37 — поднялась температура, щеки покраснели, — рассказала нам его мать Елена. — На следующий день мы пошли к врачу. Температура перед приемом — уже 38,2. Терапевт осмотрела горло, послушала и говорит: пройдите в кабинет для здорового ребенка, это у вас зубы режутся. Показывает мне на то место во рту, где коренные растут, и говорит: «Видите, там десна толще? Это зубы лезут, не волнуйтесь». Здесь надо сказать, что терапевта нам недавно заменили — она пошла в декрет, а на ее место прислали анестезиолога. И вот этот человек работает терапевтом и не знает, что первыми вылезают резцы?!».

Женщина говорит, что терапевт не назначала анализов, а выписала рецепт на украинский парацетамол за 2 рубля.

«Я видела по ребенку, что ему все хуже, ставила свечи, сбивала температуру, но после обеда стало совсем плохо. Конечно, я той врачихе звонить не стала — сразу в скорую. Врач скорой с порога сказал: «Собирайтесь, подозрение на пневмонию». Сделал какой-то укол от температуры, и мы поехали в больницу в Несвиж. В машине ребенок уже стал немного улыбаться, играться с капельницами, которые были в салоне, кислород ему дали. Врач был уверен, что ребенка отпустят домой на следующий день», — рассказывает дальнейший ход событий женщина.

В больнице в Несвиже, говорит она, врачи действовали весьма медленно.

«Пока они решали, что и куда… Сходили на снимок, сделали анализы. Но мне ни слова никто не говорил: как-то все втихаря, чтобы никто не слышал. Какие лейкоциты? Какой гемоглобин? Я не знаю! На мои вопросы не отвечали. В реанимации ему прочистили нос, медсестры, которые меня успокаивали, рассказывали, что ничего там сверхъестественного не выявили, гноя не было. Значит, не пневмония?

Стали говорить, что это у сына лейкемия. И вот дальше уже вопросы: а что ему давали? Я не знаю, что кололи: мне не говорили. Но наши знакомые в больнице говорят, что ему укололи «что-то антиимунное», что назначается при лейкемии, но «убивает» иммунитет.

Наконец, врач вышел из реанимации и сказал ждать — мол, они вызвали врачей из Солигорска. Почему из Солигорска?

А потому что там единственная детская реанимация на несколько районов. Если кому-то в Слуцке плохо, например, то они туда, а потом обратно. Когда вызвали реанимобиль, кажется, еще не было 23 часов, а приехал он из Солигорска в три ночи!» — срывается на плач женщина.

Она говорит, что около получаса прибывшие из Солигорска медики находились в больнице.

«Я слышала, как врач в коридоре говорил с кем-то по телефону о нас, и там были такие слова, мол: «Я так понимаю, в Минске ребенок вам не нужен?» После этого сына забрали в солигорскую машину. Сказали, что меня не возьмут с ним, и мне, мол, нужно самой быть уже завтра утром в Минске, так как сына, скорее всего, повезут из Солигорска в минскую онкологию», — говорит женщина.

В 6:15 утра, когда родители собрались в Солигорск, чтобы оттуда вместе с сыном ехать в Минск, им позвонили из скорой и сказали: «Примите соболезнования».

Женщина утверждает, что машина к тому времени еще не доехала до Солигорска, поэтому тело сына и привезли обратно, в Несвиж.

«Я свою вину чувствую за то, что не предвидела этого всего, послушалась того терапевта. Но и непонятно, что нашему ребенку делали, почему все молчат? Нам рассказывают теперь, что наша амбулаторная карточка активно «редактируется», чтобы все привести в порядок, говорят, что появляются там прививки разные. Я хочу, чтобы было прозрачное разбирательство», — говорит Елена.

Она показала свидетельство о смерти, где причиной указана «врожденная инфекционная или паразитарная болезнь, неуточненная».

«Так а почему нам тогда говорили ехать в Боровляны? Почему был предварительный диагноз — онкология? Что они давали сыну, чтобы ту «онкологию» лечить?» — задается вопросом женщина.

«Никаких врожденных заболеваний у нас не было — из роддома выписали с желтушкой. Единственное, у меня перед родами был немного понижен гемоглобин, и у него соответственно. Вообще, когда я рожала, то там еще та история была — 8 наружных швов и 3 внутренних. Словом, сын мой с болью дался, с болью и забрали», — плачет Елена.

По информации «Нашей Нивы», терапевт, которая первоначально говорила о режущихся зубках, внезапно взяла на работе отпуск. Она уже находится не в Снове, а у родственников в Москве. О ее методах работы у жителей Снова мнения разные, отзываются не очень-то позитивно.

В больнице Несвижа случай пока не комментируют, ссылаясь на то, что врач, проводивший терапию, в выходном после нескольких смен подряд.

Заместитель главного врача Галина Сикирицкая предложила обратиться после праздников.

От чего ребенок мог «сгореть» за день и что за «антиимунное», как полагают родители, ему могли уколоть? Об этом журналисты спросили медиков из областной детской онкологии.

«Прежде всего, здесь странное свидетельство о смерти. Конечно, пусть оно предварительное — ведь какое-то им должны были выдать для захоронения, а диагноз может уточняться — но почему не выдали бумаги с результатами вскрытия? Пусть родители эти бумаги требуют.

Далее, во сколько выехала реанимация из Несвижа в Солигорск? Пусть в 4 часа утра. Но если смерть наступила в шесть утра, почему в свидетельстве местом смерти указан Несвижский район?

А что касается лейкоза, то от него ребенок не сгорит за сутки… Может быть менингит, но он диагностируется просто.

Мне кажется, что ребенка здесь просто «упустили», пусть родители обращаются в органы для проведения проверки», — сказал нам врач.

«История про укол «антиимунного» маловероятна, — полагает он. — Ведь если есть подозрения на лейкоз, то детей, особенно таких маленьких, направляют в РНПЦ онкогематологии, где проводят пункцию костного мозга, исследования спинно-мозговой жидкости.

В принципе, в Несвижской больнице не может быть таких препаратов, так как имунносупрессивная терапия проводится у нас. В таких случаях задача непрофильных врачей — это только сбивать температуру и поддерживать жизненно важные органы. Но, впрочем, уколы могут быть разные, как и реакция на них — нужно знать, какие у него были анализы и какие давали лекарства. Необходима проверка», — сказал нам врач.

«Мы с этим столкнулись впервые, что к чему не знаешь, доверяешь жизнь врачам, думаешь, все хорошо», — резюмировал Александр, отец умершего Артема.