29 марта 2024, пятница, 12:03
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Первый тренер Соболенко: Мяч у нее летел, как у 15-летнего парня

Первый тренер Соболенко: Мяч у нее летел, как у 15-летнего парня
Арина Соболенко

Уже в детстве Арина Соболенко была очень мощной.

Арина Соболенко ворвалась в теннисную «элиту». Прямо сейчас минчанка 11-я в рейтинге WTA и мечтает стать первой ракеткой мира. За ее успехами в Беларуси следят многие, в том числе первый тренер Елена Вергеенко. В интервью журналисту tribuna.com Андрею Масловскому дочка легендарного вратаря минского «Динамо» и экс-тренера сборной Беларуси Михаила Вергеенко вспомнила первые шаги звездной воспитанницы и рассказала о детстве в футбольной семье.

– С какими чувствами следите за последними успехами Соболенко?

– С гордостью. Мне интересно наблюдать за Ариной. Очень горжусь ей и верю, что она будет первой. Всегда знала, что у меня кто-то да вырастет :).

Потому что я стараюсь из детей вытягивать все, что можно и что нельзя. Я понимаю, что у меня с ними довольно короткий период и нужно успеть достать из ребенка все.

Я – детский тренер, и работаю с детками до 12 лет. Это не так и много, но это один из главных этапов становления теннисиста. Я должна привить любовь к игре, научить работать, заложить базу и раскрыть самые лучшие качества.

– Помните первую тренировку Соболенко?

– Конечно. Мы тогда работали в малом зале Дворца тенниса. В группе было около 20 человек. Арина выделялась фактурой – рослая, широкоплечая, – и физическими способностями – бежала очень хорошо. Начали делать какие-то базовые упражнения: мячик ловили, на ракеточке набивали и так далее. Проходит время, Арина обращается ко мне: «Елена Михайловна, я вообще в теннис пришла играть. Когда на корт пойдем?» Тогда первый раз ей сказала про терпение: «Тебе надо учиться терпеть. Ты должна слушать, что говорит тренер, и тогда будет результат». И терпение ей до сих пор не очень свойственно. Заводная девчонка.

Она всегда была одной из лучших, но не лучшей. В группе были две сестрички, которые до 14 лет выиграли все, что можно и у нас, и в Европе. Арина же всегда была в призерах, но жизнь сложилась так, что Соболенко в топ-15, а девочки даже до профессионалок не дошли.

– Многие отмечают сложный характер Соболенко. Как он проявлялся?

– Она могла не услышать, что ей говорят. Спорила, не слушалась, не выходила на тренировку. Писали, что она много занятий пропускала, но я такого не помню. Я за своими детьми всегда слежу. Пропускать у меня можно только по состоянию здоровья.

Но вы поймите, что проблемы бывают с каждым ребенком. Особенно, когда ты заставляешь. Тогда и случаются слезы, разговоры в стиле «Не хочу что-то делать, не могу». Надо искать подход. Дети ведь очень переменчивые. Сегодня хотят играть, а завтра – нет. Особенно, когда тяжело, когда случаются поражения, начинаются вопросы к себе: «Стоит ли выходить на тренировку и что-то делать?» Или ты проиграла, а тренер говорит: «Идем-ка поработаем над ударом слева». А тебе этого не хочется, ты противишься. А тут заставляют. И надо заставлять.

Елена Вергеенко

– У Арины часто были слезы?

– Были. Через них проходят все, кто идет к большому теннису, к результатам. Это нормальный процесс. Если ребенок переживает за свое дело, слезы будут. Плачут и переживают все: от пятилеточек до старших детей.

Арина тяжело переживала поражения. Закрывалась, не хотела меня видеть и выходить на корт. Она холерик. Заводилась быстро. Проиграла розыгрыш – понеслась. Сейчас Арина очень спокойная.

– Очень?

– Да, если сравнивать с детством.

– Она специально вас не слышала и не выполняла задания?

– Нет. Из-за характера. Даю задание, она отходит в сторонку и что-то думает. А я тоже человек с характером. Мне надо, чтобы было сделано сейчас. Это вне корта я могу мило улыбаться, но когда выхожу работать, все должно быть четко. Я не имею права опаздывать на тренировку и должна отрабатывать так, как надо. Я хочу результат. Просто так отбыть номер на моей тренировке не получится.

– Даже если понимаете, что из ребенка ничего не получится, как не заставляй?

– Я с такими не работаю и быстро отсеиваю, если не тянут физически и не выдерживают нагрузку.

В Арине силу рассмотрела сразу. Она не умела терпеть, но работала очень много. И не только на корте. Я требовала и требую от детей работы над собой после тренировок. Ты должен уделить себе время: пробежаться, попрыгать со скакалкой, покрутить велосипед. Не каждый ребенок будет этим заниматься. Надо научить и заставлять. Если я вижу, что ребенок работает самостоятельно, понимаю, что у такого будет результат.

– Как учили этому?

– Говорила: «У нас закончилась тренировка. У вас есть еще время – взяли скакалки, пробежали кросс на улице, пошли в тренажерный зал на велосипеды». Приходилось заставлять. Если ты занимаешься спортом, а не физкультурой, ты должен работать до тренировки, на тренировке и после тренировки. Ребенок должен учиться сам себя организовывать. А этот навык есть не в каждом. Взрослый человек понимает, что это надо, но в 7-8 лет понимают единицы.

Я посматриваю за ребятами после тренировки. Вижу, кто как занимается, и на построении могу отметить старания: «Вася, ты молодец. Так тобой горжусь. Ты вчера сделал много на тренировке, и еще час работал над собой. За это сегодня будешь работать со старшими». А для них это очень важно. Это стимул.

– Вы следили за успеваемостью Соболенко?

– Не помню проблем у Арины по учебе. Она успевала. Да и дети в этом возрасте должны все успевать. Тренируются раз в день по часу. Как можно не успеть уроки сделать? Если какие-то родители говорили, что из-за тенниса проблемы с учебой, мы делали паузу в тренировках. Возвращались они, только когда показывали дневники с нормальными отметками.

– Почему не теннис выбирали, а учебу?

– Неизвестно, как сложится жизнь. В спорте не получится, а нормального образования нет. Поэтому мозги должны быть. Хотя бы до шестого класса, когда закладывается основная база, ребенок должен хорошо учиться. Если ты в школе двоечник, то и на корте будешь отстающим. Принимать решения на площадке нужно за доли секунды. А если ты 2+2 решаешь полдня, толку не будет. Поэтому когда приходит ребенок, я всегда провожу беседу: «Ты хочешь играть в теннис или мама с папой хотят? Сколько будет 2+3?» Есть те, кто тушуется, начинает думать, а есть такие, кто отвечает сразу. Нужна реакция, чтобы быстро принимать решения. Если в таком возрасте сообразишь, можно работать дальше.

– Мне казалось, что большой спорт и школа как раз-таки несовместимы.

– Может, позже, когда начинаются турниры. Но пока детский теннис, будь добр успевай. Да и дети с мозгами успевают все: и учиться, и ходить на тренировки. Если ты достиг высоких результатов в спорте, то, уверена, что спортсмен начитанный и основная база знаний заложена.

– Вам нужны были отличники или троечников было достаточно?

– Мне не нужны были отличники, но те, кто был в призерах, всегда учились хорошо. В конце года приносили дипломы, грамоты из школы. Я все это видела.

– Зачем приносили?

– Похвастаться, поделиться, рассказать. Я же живу их жизнью и должна знать.

– У футбольных детских тренеров есть проблемы с тем, что ученики всегда в гаджетах.

– У меня с этим нет проблем. Ребята знают, что я эти штуки не люблю. Пришел на тренировку, переоделся, телефон в сумку, чтобы я не видела, и на корт. Я когда вхожу в зал, слышу: «О, Елена Михална…» и шорох убирания телефонов.

– Вы понимаете современных детей насчет залипания в телефоне?

– А почему не должна понимать?

– Вы росли иначе.

– Ну и что? Я не сижу в соцсетях, мне не нравится это все, но это их жизнь. Как без этого? Я не имею права их лишать этого. Им нужно. Дети имеют право создать свою страничку [в социальной сети] и посидеть час-два в интернете.

– Но они все свободное время там проводят.

– Тут уже вопросы к родителям. Ограничивать можно, но полностью лишать – нет.

– Следите за инстаграмом Арины? Вам нравится, как она его ведет?

– Не подписана, но видела посты. Меня не задевает то, как она его ведет. Это ее личная страничка. Она никому ничего не должна. Человек работает, зарабатывает и отдыхает так, как хочет. Если мы будем слушать всех, результата не будет. Так что я очень нормально реагирую. Я положительный человек :)

– Как вы себя ведете, когда воспитанники не работают на тренировках?

– Наказываю. Могу выгнать с занятий. Но скорее не за то, что не работают, а за поведение. Я категорически не приемлю проявления негативных эмоций на площадке – бросания ракет и всего такого. Психов не приемлю. А у Арины было все.

Я должна учить дисциплине и поведению на корте: ракету надо держать в руках, а не бросать.

– Но по телевизору они видят, что все швыряют.

– Они и здесь [в манеже] видят. Может, другие тренеры это допускают. Я – нет.

Предупреждаю пару раз, а потом просто отправляю с тренировки. Были случаи, когда дети ломали в месяц по 3-4 ракеты. Забирала хорошие ракеты, давала деревянные. Заставляла покупать за свои деньги, а не за родительские. Нахожу разные способы воздействия. Успокаиваю, отправляю на коктейль в холле. Правда, никто не хочет уходить. Видимо, боятся, что не пущу потом :).

– Дети могут с вами спорить во время тренировок?

– Я люблю таких! Я люблю сложных детей и не люблю тех, кто меня слушает, раскрыв рот. Люблю, когда со мной разговаривают. Я очень уважаю точку зрения ребенка. И сейчас ищу ребят с характером, которые мне могут что-то сказать. Не нагрубить, а именно поговорить. Это очень ценно. Например, рассказываю план тренировки, а ребенок: «У меня большое желание поиграть на счет». Я прислушаюсь: «Окей, за 20 минут делаем то, что нужно мне, а потом играем на счет». Как без этого!? Если ты детей не будешь слушать, у тебя с ними не будет контакта.

– Говорите, любите тех, кто способен ответить, но с Соболенко не сработались.

– Я просто поняла, что мне тяжело справляться с ее сильным характером. Ей нужен был тренер-мужчина, которого она быстрее услышит, чем тренера-женщину. Информацию, которую доносила ей я, она не слышала и не воспринимала. Я понимала, что нужен тренер, который будет ее держать и успокаивать. Мне это сделать в группе было сложно. Из-за повышенного внимания к ней страдали другие дети. Поэтому подошла к маме и сказала, что нужен другой тренер.

– Она вроде бы хотела бросить теннис.

– Я такого не помню. Подобные порывы бывают у большинства детей. Ну, вот не хочется просто, когда надоело, когда у одноклассников три месяца каникул, а ты дважды в день тренируешься. Такое бывает. Но теннис затягивает и очень тяжело бросить. Когда ты побеждаешь, выигрываешь медали, дипломы, уйти сложно. Сегодня бросаю, а завтра выхожу и тренируюсь. Затягивает.

– Как складывались ваши отношения с родителями Арины?

– Очень хорошо. Мы много разговаривали. В том числе и о поведении. До тренировки все хорошо, она все понимает. Как только выходит в корт – эмоции. Но родители никогда не лезли в тренировочный процесс. Конфликтов не было.

– Судя по всему, к вам особо и не влезешь.

– Это точно. Я считаю так, как считаю. Если что-то не нравится – расстаемся.

– Вы рассказывали, что перед тем, как поговорить с родителями Соболенко, на тренировки ходили, словно на каторгу. В чем это выражалось? Собирались на работу, смотрели план и такая: «О, господи, Соболенко сегодня!»?

– Такого не было :).

Мне было тяжело психологически от ее не хочу и хочу, от ее злости и швыряния ракет. Приходилось постоянно делать замечания, разговаривать на повышенных тонах: «Успокойся. Давай спокойнее. Не швыряй, пожалуйста, ракету» – столько лишней болтовни, а работы все меньше и меньше. Доносить информацию до других ребят было тяжело. Выходила с тренировки и понимала, что нереально устала. Больше уделяла внимание характеру, чем обучению теннису.

В какой-то момент поняла, что если Арина хочет результат (я-то хотела), надо разбегаться. Подошла к маме: «Юля, нам надо искать варианты. И самый правильный – если вы за месяц найдете тренера-мужчину». И спустя годы я понимаю, что это был правильный шаг. Хотя Арина помнит все немного иначе. Как-то встретились, и она сказала: «Ну, Елена Михална, я помню, как вы меня выгнали». Но при этом пообещала привести ко мне своего ребеночка.

Михаил Вергеенко

– Арина говорит, что тренеры сделали из нее машину.

– Арина очень мощная! По детству мяч у нее летел, как у взрослого 15-летнего парня. Резкая была. Мяч никогда подолгу не держала. Била с такой мощью! Играла в один два удара. Говорила ей: «Подержи мяч, завяжи розыгрыш и начни атаку с удобного мяча». А она лупит, что есть силы. Дворец тенниса дрожал. Другое дело, что она не всегда в корт попадала. Могла или в забор, или в стенку. Поэтому где-то и тут я заводилась. Но сейчас скорость работает. Она стала попадать в корт и против нее тяжело.

Мяч бросала дальше всех. Обычно детки на полкорта бросают, а она перебрасывала. Маленькая, мощная, фактурная. И она была лидером. Уже рассказывала, как она в начале тренировки расталкивала всех руками, чтобы первой стоять в строю. И так несколько тренировок. Говорю: «Арина, разминка для всех одинаковая. Ничего не произойдет, если будешь стоять десятой». А она в ответ: «Я хочу быть первой. Не хочу десятой». И я больше не задавала таких вопросов. Я и сейчас, когда дети ко мне приходят, и я даю им команду «строиться», смотрю, кто растолкает всех и станет первым. Это хорошее качество для спорта. И это важно не убить, не загубить. Я очень рада, что у Арины так складывается судьба. Здоровья бы хватило и терпения.

– До первой ракетки мира доберется?

– Думаю, да. Она девочка со стержнем и целью. Знает, чего хочет. Свернуть или наклонить ее тяжело. Хотя в следующем сезоне тяжело будет – нужно будет подтверждать очки. Но сегодня она, конечно, одна из [лучших]! Попала в свою стихию. Рвет.

– Вы как-то сказали, что во время матчей чувствуете ее. Как это?

– Не могу объяснить, но есть такой момент. Смотрю на нее по телевизору и понимаю по лицу, по жестам, по эмоциям, проиграет сет или выиграет, вытянет матч или нет. В эти мгновения вижу ту маленькую Арину. Она ведь для меня не сильно поменялась – все такая же.

– У вас нет обиды, что не довели Арину до конца, а передали другому тренеру.

– А что значит не до конца? Нет четкой границы. На начальной подготовке тренер минимум должен работать с ребенком два года. Я с ней проработала пять или шесть. Поэтому обиды или сожаления нет. Да я бы больше и не смогла. У нее сильный характер. Ни одна женщина не справилась бы. Нужен был только тренер-мужчина.

И я вам скажу, что пять лет – это немаленький срок. Дольше меня с ней пока еще никто не проработал.

Написать комментарий

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях