Кем были князья, ставшие героями преданий наших предков

Cамые необычные представители белорусской шляхты.

Когда говорят о чудачествах белорусских (литвинских) магнатов, то обязательно вспоминают россказни про то, как Радзивилл Пане Коханку, великий мот и любитель погулять, возил любовниц летом по шляху, усыпанному солью. Но история сохранила имена других чудаков, которые в далекие времена казались простым пахарям и пастухам чародеями и волшебниками, пишет «Литвин».

Между тем чудачества магнатов не всегда имели под собой причину разнузданные страсти или желание подчеркнуть свое богатство. Немало представителей магнатских родов. В том числе и представители рода Радзивиллов, хотели блага своему народу.

Действительно, одной меркой нельзя измерить и жестоких тиранов, убийц, и просветителей, ученых, писателей, хотя и те и другие происходили из аристократических кругов Великого княжества Литовского.

На фоне своих современников князь Мацей Радзивилл, подкоморий великий литовский (1786—1790) и последний каштелян виленский (1790—1795) кажется едва ли не радикальным бунтарем. Он искренне мечтал о равенстве и главенстве справедливых законов, которые сделают жизнь в родном краю более разумной, творческой.

Потому и поддержал князь замечательную Конституцию 3 мая 1791 года, которую принял польский сейм. Это была первая Конституция в Европе, которая смело ломала сословные рамки.

Мацей встал под знамена патриотов, которых объединил вокруг себя Тадеуш Костюшко. Княжеские сокровища были отданы на формирование вооруженных отрядов в защиту революции 1794 года. Мацей Радзивилл охотно раздавал вольные всем своим крестьянам, которые вставали на борьбу с царскими войсками.

Стремление к вольности и защита родной страны обрекли князя-революционера на преследование царскими сановниками. У него отобрали опеку над юным князем Домиником, которому достались после смерти пане Коханку громадные радзивилловские латифундии.

Интересно, что свои вольнолюбивые идеи Мацей пропагандировал еще задолго до революции Костюшко в Варшаве. В его опере «Агатка» проповедовалось равенство и утверждалось, что крестьяне такие же люди, как и шляхта, купцы, чиновники. Что нужно уважать труд земледельца и ценить тех, кто создает богатства. Многие места в крамольной опере задолго до премьеры были вычеркнуты цензурой короля Станислава Понятовского.

Просветителем и вольнодумцем был и другой Радзивилл – князь Ульрик. Он много читал, интересовался точными науками. Астрономией, механикой. До своей смерти в 1770 году он смог многое сделать для государства. Ходил войной на украинских гайдамаков, укреплял войско Великого княжества.

Но военные походы и политика не отнимали у него стремления к книжной мудрости. Князь собрал громадную библиотеку, в которую вошли издания на всех языках стран Европы, а также на языках античного мира – латыни, греческом.

Планировал он и пересмотреть грамматику языка литвинов (белорусского), которая, как полагал князь, нуждалась в новых формах и правилах, которые правильно отражали бы фонетические особенности языка.

Современники любили вспоминать, что князь Ульрик много раз повторял, что женщины отторгают у мужчин слишком много времени и сил. А потому лучше восхищаться женской красотой на расстоянии. От слов Ульрик перешел к делу. Заказал портрет никогда несуществовавшей, выдуманной красавицы и сочинял в ее честь мадригалы, гимны, писал музыкальные пьесы.

Известно также, что князь Ульрик переводил на белорусский язык и французские сочинения: романы, сборники нравоучительных миниатюр. Этим он думал смягчить нравы своей эпохи. Удалось ли? Судить потомкам.

В конце концов даже «литвинский Дракула», как называли когда-то князя Мартина Радзивилла, начинал свои каббалистические опыты из стремления творить добро, помогать людям. Конечно, этот магнат слишком скоро разочаровался в милосердии и добре, завел себе гарем и стал выматывать души из невольников, которых бросал в подземелья родового замка.

Но это уже другой тип князей-чудаков, которые вместо занятий истинной наукой и искусствами обратили свои взоры к разрушительной магии колдовству.