28 марта 2024, четверг, 22:22
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Бунт на корабле пустыни

1
Бунт на корабле пустыни

Как калмыки восстали против мэра из «ДНР» и губернатора-кикбоксера.

На ступеньках здания администрации города Элисты фотографируются участники субботника. На фоне сотрудников мэрии — калмыков — выделяется мужчина славянской внешности в черном спортивном костюме Adidas, черных резиновых сапогах и в черной бейсболке, пишет журналист «Новой газета» Илья Азар.

И.о. главы администрации Элисты Дмитрий Трапезников на субботнике. Фото: Алина Десятниченко, специально для «Новой»

После фотосессии он берет в руки лопату и идет к сосне, растущей прямо напротив здания администрации. Без промедления мужчина втыкает лопату в землю и начинает копать. «Ой! Хвойники не окапываем», — доносится до него громкий женский голос. Мужчина послушно вынимает из земли лопату и переходит к березе, предварительно уточнив, можно ли окапывать ее.

Мужчина с лопатой — это Дмитрий Трапезников. После смерти главы самопровозглашенной Донецкой народной республики («ДНР») Александра Захарченко он на несколько дней занял его место, но вскоре уехал в Россию и пропал с радаров. Всплыл Трапезников спустя год в Элисте, где стал исполняющим обязанности главы администрации (мэра) города.

Дмитрий Трапезников у себя в кабинете. Фото: Алина Десятниченко, специально для «Новой»

Его «назначения» (главу администрации в Элисте формально выбирают депутаты городского совета) никто не ожидал, хотя вакансия в администрации была с мая — предыдущий мэр Элисты Окон Нохашкиев из города сбежал и был объявлен в розыск.

Трапезникова порекомендовал депутатам глава Калмыкии Бату Хасиков, представив протеже словами «Элисте нужен настоящий антикризисный менеджер».

Хотя большинство депутатов впервые услышали про Трапезникова только на заседании совета 26 сентября, это не помешало им почти единогласно проголосовать «за» (кроме одного члена фракции КПРФ).

Явление Трапезникова возмутило в Элисте многих, но особенно сильно — местного журналиста «Кавказского узла» Бадму Бюрчиева. Семь из своих 46 лет он проработал в Москве, но в 2014 году вернулся на родину за более спокойной и размеренной жизнью. Не тут-то было. «Нас просто ошарашила эта новость! О человеке нет ни одного хорошего отзыва, а его почему-то ставят во главе нашего города. Нас возмутило, что его привезли и нагло воткнули. Мы не хотим, чтобы наш город ассоциировался с ним», — объясняет Бюрчиев, что его так задело.

Журналист, ранее не участвовавший в протестных акциях, решил действовать и позвонил заслуженному калмыцкому оппозиционеру, лидеру местного отделения «Яблока» Батыру Боромангнаеву. 27 сентября они отнесли в администрацию города требование об увольнении Трапезникова до 1 октября, «так как данная персона не имеет никакого отношения» к Калмыкии. В тот же день Боромангнаев, Бюрчиев и еще трое оппозиционеров записали видео с призывом выйти вечером на центральную площадь Элисты, чтобы обсудить нового мэра.

Встречу назначили у Пагоды семи дней прямо напротив здания правительства Калмыкии (и через дорогу от мэрии). Место знаковое: раньше на месте пагоды стоял Ленин, но в 2004 году ОМОН жестко разогнал здесь протестующих против экс-президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова (один человек погиб от разрыва сердца), и власти решили перенести советского идола в другой угол площади.

На народный сход 27 сентября пришли всего 6–7 человек, но Бюрчиев не сдался, продолжил работу (писать на «Кавказский узел» он временно перестал, но планирует вернуться — становиться политиком он не хочет), и спустя всего два дня на площадь Ленина вышло уже 300–400 человек, что для 100-тысячной Элисты немало.

«Я всегда анализировал, как лучше делать акции протеста, поэтому [на сходе] 29 сентября попросил молодежь вести прямые эфиры в инстаграме».

«Расчет на соцсети сработал, потому что у нас вся активная молодежь сидит именно в инстаграме. Креатив пошел, подключились и те, кто уехал в Москву», — с гордостью рассказывает о своем ноу-хау Бюрчиев.

Главный дизайнер протеста

«Я ел чебурек с ребятами в чебуречной. Это наше место силы (у открытой палатки со стоячими местами недалеко от площади Ленина всегда стоит очередь — прим. «Новой»)», — так начинает отвечать на мой вопрос о том, что заставило его стать организатором протестов, Алдар Эрендженов, элистинский дизайнер. Он шьет толстовки и свитшоты с национальными узорами и надписями на калмыцком языке.

Съев чебурек, Эрендженов пришел домой и увидел разлетающиеся по инстаграму новости о назначении мэром «какого-то Трапезникова». «При поверхностном гуглинге выяснилось, что у него супернеприкольная биография из «ДНР». Я возмутился, естественно, увидел видеообращение Бадмы и зарепостил его в своей группе [про одежду] на 6 тысяч человек», — рассказывает дизайнер.

Ему не понравилось, что у Трапезникова нет опыта работы в России и что к голосованию было изменено положение о конкурсе на главу администрации так, что единственными необходимыми критериями для кандидатов остались высшее образование и российское гражданство. «Под него даже законы переписывают! Что это такое вообще? Местное самоуправление на то и местное, что не входит в систему органов государственной власти, а тут прямо такая наглая хрень.

Нас поставили перед фактом, и обидно, что такое происходит с тобой в твоем маленьком городе», — жалуется Эрендженов.

Перед народным сходом 29-го числа дизайнер придумал подарить протестному движению символику: «Баннер уже было поздно заказывать, поэтому я на куске ткани для футболок напечатал логотип Элисты (им дизайнер раньше украшал свои сумки и кофты — прим. «Новой»), написал под ним «Это наш город» и притащил на площадь».

Логотип Эрендженова протестующим понравился, а сам он «попал в движуху», познакомился с ребятами и «политически подкованными дедками» — так он называет местных оппозиционеров, которые сражались с властью еще со времен Илюмжинова. Дизайнер даже выступил на сходе: «Сказал, что все наши государственные институты сгнили, и нужно самоорганизовываться, объяснял старшему поколению, что с помощью интернета они могут выражать свои мысли и не бояться».

Раньше Эрендженов на митингах не выступал, но в прошлом году водил свою 80-летнюю бабушку, заслуженную учительницу СССР, на акцию против закона, сделавшего преподавание национальных языков необязательным. «Она выступила, и ее даже пытались задержать.

Мне же сказали, что я на учете в центре «Э», так как одежда с калмыцкой тематикой, которую я делаю, может быть расценена как национализм. Бред абсолютный!» —

говорит дизайнер, который пришел на встречу в синей толстовке своего производства с надписью «Ода яхмб» (в переводе с калмыцкого — «что поделаешь»).

Демократичный подход

1 октября — в день, до которого Бюрчиев с коллегами требовал отправить Трапезникова в отставку, — у Пагоды семи дней прошла несогласованная акция. «В ночь перед акцией, чтобы власти не успели сориентироваться, мы призвали людей выходить на молебен. Мы распечатали мантры, раздали их всем, потом прочитали молитвы и прошли через молитвенный барабан, что в буддизме приравнивается к 100 тысячам прочитываниям, а потом в другом углу площади высказывались по поводу Трапезникова», — вспоминает журналист.

Бюрчиеву потом выписали штраф в 20 тысяч за организацию несогласованной акции, а всех выступавших и Эрендженова после молебна привлекли как участников. Но на силовой разгон власти республики не пошли до сих пор.

«Это позиция главы и правоохранительных органов, мы считаем, что Калмыкия — это наш родной дом, и все проблемы мы пытаемся решить мирно.

Подход такой: в любой семье есть хорошие и любимые дети, а есть нерадивые и нелюбимые, но это все наши дети, и применять жесткие меры — просто непедагогично», — объясняет мне глава администрации Хасикова Чингис Бериков.

По Калмыкии же ходят слухи, что дело в другом: якобы Хасиков повздорил с руководителем местного ФСБ Павлом Булкиным (говорят даже, что бывший кикбоксер применил физическую силу). «У Бату (многие в Калмыкии называют Хасикова просто по имени — прим. «Новой») был конфликт с Булкиным, и тот, видимо, дает паузу, чтобы показать, что Хасиков без него ничего не может», — предполагает Бюрчиев.

Когда на митинг 13 октября на площадь Победы в парке «Дружба» (единственное место в Элисте, на котором можно официально проводить публичные мероприятия) вышло более 3 тысяч человек, стало понятно, что в Калмыкии происходит что-то невиданное.

Для небольшой сонной столицы отдаленного от центра региона 3 % населения на площади — это очень много.

Полиция и в этот раз себя никак не проявила, а вот перед следующей акцией 27 октября ситуация начала меняться. Сначала мэрия отказалась согласовать заявку на 5-тысячный митинг, так как столько людей не поместятся на площади Победы, часть которой занимают аттракционы. Районный суд встал на сторону оппозиционеров, но за два дня до митинга Верховный суд Калмыкии решение нижестоящего суда отменил.

Чужой человек

Основных претензий к Трапезникову, которые озвучивают публично, три: он не имеет отношения к Калмыкии, он раньше не работал в России и у него плохая репутация. «Нам такой товарищ во главе города не нужен. Он не знает проблемы республики, специфику города. Это человек, имеющий сомнительную репутацию, судя по информации в интернете и соцсетях. Он по непонятным причинам сбежал из «ДНР». Как он может быть патриотом нашего города, если он даже не является патриотом той республики, где он жил и работал», — говорит Наталья Манжикова, лидер местной «Справедливой России» и экс-кандидат в главы Калмыкии.

По ее словам, Трапезников сказал в интервью о налоге на физических лиц, хотя в России есть налог на доходы физических лиц, то есть «не совсем хорошо знает российское законодательство».

— Может, он разберется?

— Элиста не полигон, на котором нужно учиться! Почему мы должны трудоустраивать его? Никто не понимает, за какие заслуги! У нас в Элисте и республике достаточно грамотных, подготовленных людей, которые могут занять этот пост. Какими бы плохими ни были предыдущие главы, они формировали правительство из местных кадров, — говорит она.

Бюрчиев уверяет меня, что проблема в первую очередь в репутации Трапезникова: «Мы все-таки хотим видеть людей, которые знают наш город, но был бы просто чужак, то ничего страшного», — говорит журналист и напоминает про назначенного еще в апреле главой правительства Калмыкии Юрия Зайцева. «Многие остались недовольны этим выбором, но протестов не устраивали.

Потому что за ним нет шлейфа, а у Трапезникова в интернете репутация врага и предателя. Даже в «ДНР» его ненавидели», — объясняет Бюрчиев.

Нынешний глава администрации Элисты до войны на Донбассе работал в донецком футбольном клубе «Шахтер», а в «ДНР» дорос до первого вице-премьера. После гибели Захарченко в августе 2018 года Трапезников встал на его место, но его быстро сместил Денис Пушилин, после чего Трапезников уехал в Россию. На свой день рождения 12 апреля 2019 года он получил паспорт РФ.

Про отъезд из Донецка Трапезников объясняет мне, что ему рекомендовали остаться в «ДНР», но он сам решил уехать.

«Моя задача была сделать так, чтобы после гибели Захарченко военные не поднялись, и не началась война. Я удержал, я лично просил не развязывать войну, чтобы не было крови», —

рассказывает новый мэр Элисты. Он признается, что тяжело переживал смерть Захарченко, с которым они тесно дружили: «Если бы он добыл до конца срока и потом меня выдвинули, то я бы пошел, а после гибели я не готов был возглавить республику. Это тоже шаг, я отказался добровольно, это все знают, и многие обиделись».

Про свою репутацию Трапезников говорит так: «Если [протестующие] начитались каких-то гадостей в соцсетях, не имеющих отношения к реальности, то пусть дают факты. Хоть я и мужчина, но мне обидно в душе. Почему про меня какие-то пакости говорят, когда я один из немногих пахал там, отдавал свою жизнь — в прямом смысле, ведь даже на еду не было времени, — а меня потом обвиняют, что я что-то украл. Где документы? Пусть едут туда и проводят расследование и доказывают. Я всегда был на руку чист, есть и буду».

Заграничная зараза

Парк «Дружба» находится почти в самом центре города — от мэрии до места проведения митинга идти минут десять. За полчаса до начала акции на площади собираются полицейские и организаторы. Вместе они наблюдают за рабочими, которые начинают срочный ремонт шифера на крыше сцены. Они невозмутимо делают свое дело, не обращая внимания на нелестные окрики участников митинга.

Лестница, по которой обычно можно забраться на высокую сцену, стоит в стороне, ее охраняют трое полицейских.

— Идет ремонт, мы к этому отношения не имеем, — говорят они мне.

— А что вы думаете о митингах?

— Хорошо, что люди свое мнение высказывают.

— А про Трапезникова что думаете?

— А нам думать не положено, — отвечает один из полицейских.

Организаторы быстро начинают трансляцию в инстаграм, рассказывают зрителям о действиях власти:

«Приходите посмотреть на спектакль, который устраивает администрация, которой пришло в голову ремонтировать сцену в выходной день!»

— Вот они — новации от Трапезникова, — смеется рэпер Адьян Убушаев, один из самых активных организаторов митингов.

— В своей программе он забыл указать, что городу нужен срочный ремонт сцены, — шутит бизнесмен Церен Басангов, который накануне стоял в одиночном пикете у мэрии на собственной лошади (он организует конные туры).

Народу на площади становится все больше. Три калмыцкие бабушки громко ругают власть, мимо них проходит полицейский, и они его останавливают.

— Бату войны, что ли, хочет? Полиция против народа?

— Это администрация! Я-то все понимаю, — разводит он руками.

— Откройте рот, вы же калмыки! — обращаются к нему бабушки, но тот убегает.

— Да им пофиг, они за погоны боятся. Они завтра уедут, а нам тут жить.

Аппаратуру снимают со сцены, организаторы решают проводить митинг, использовав вместо сцены обычную скамейку. Полицейские зачитывают организаторам предостережение об ответственности за проведение несогласованной акции, но митингующие отправляют их в прямом смысле куда подальше.

Первым с импровизированной сцены выступает журналист Бюрчиев. «Позорные действия властей подтверждают, что мы все делаем правильно. Они хотят ввести здесь правовой беспредел. Кроме нас, убрать Трапезникова некому! Мы пойдем до конца и будем стоять полгода, если будет надо, но этого человека здесь не будет», — кричит журналист и срывает аплодисменты.

Следующий выступающий, юрист Семен Атеев, сумел удивить публику, сравнив появление Трапезникова в Калмыкии с первой массовой вспышкой ВИЧ-инфекции в СССР. «Тогда заразились 77 детей, и нас по всему Союзу презирали, с нами боялись общаться, думая, что мы все заражены. Были случаи, что машины с калмыцкими номерами закидывали камнями за пределами республики. Та трагедия нанесла калмыцкому народу огромный вред, но не мы были виновниками распространения заразы», — начинает Атеев издалека.

«Вот и Трапезников — это такая же зараза, завезенная из-за границы и оставленная здесь нашими депутатами, — перекинул Атеев мостик в современность.

— Мы не потерпим, чтобы он поселился в нашем городе! Этого деятеля еще объявят военным преступником, и только враги народа могут внушать, что он нам привлечет большие инвестиции.

Скорее, нас будут презирать и бояться, как когда на нашу землю завезли ВИЧ, за опасную заразу по имени Трапезников. Надо защитить нашу землю!» После этого Атеев призвал главу Калмыкии Хасикова подать в отставку.

— Это наша земля, — недолго скандируют протестующие, но выступление Атеева всем явно понравилось.

Речей было много — за три часа высказались как организаторы, так и многие пришедшие на митинг элистинцы. Говорили и представители буддистской общины: «Вон, нечисть, из Элисты! Это наш город, и мы, буддисты, которые каждый год ездим к Далай-ламе, найдем способ от него избавиться». Мужчина в черной шляпе и темных очках вспоминал Конфуция: «Он говорил, что если поставить кривого над прямыми, то через год все будут кривые, и с тех пор как рухнула советская власть, нами правят одни кривые, нами правят клоуны, комики и гомики, вообще непонятно, кто нами правит!»

Одной из последних выступает юрист республиканского КПРФ Оксана Санджинова. Она говорит очень эмоционально, почти кричит: «Пока я шла на митинг, то видела горожан, которые живут какой-то отдельной жизнью. У них какое-то безразличие в глазах. Или кусок хлеба в глазах! Я тоже человек небогатый, у меня тоже дети и есть свои проблемы, и я думала, почему я иду на митинг, а они улыбаются, смеются, как будто живут одним днем! Я хочу обратиться ко всем: «Дорогие мои земляки, очнитесь, проснитесь, поддержите нас наконец-то!»

Хочу обратиться к Дмитрию Трапезникову. Дмитрий Викторович, у вас достоинство есть, в конце концов?»

— Нет! Нет! — раздаются крики пришедших на митинг.

— Вы проснитесь и поймите, что вас здесь видеть не хотят! — все с тем же надрывом продолжает Санджинова, — Уезжайте отсюда, уходите!

Ей аплодируют, люди скандируют «У-хо-ди». В завершение митинга (рабочие ремонт шифера к этому времени уже закончили) организаторы включают песню калмыцкого протеста «Сертн сергцхятн», а потом и цоевскую «Перемен», после чего люди уходят маршем до площади Ленина, чтобы покрутить молитвенный барабан в честь дня рождения Шаджин-ламы Калмыкии Тэло Тулку Ринпоче.

На следующий день Трапезников (встречи с ним пришлось добиваться четыре дня) убеждает меня, что к ремонту сцены он не имеет никакого отношения.

«Я таких команд не давал и сам узнал только вечером в тот день. Я против таких действий и буду разбираться, что это за самодеятельность. Митинги запрещать нельзя — народ должен выражать свое мнение», — объясняет мэр. Правда, добавляет, что «ни у кого нет права его оскорблять», а на скамейке и правда далеко не все накануне выбирали слова, выкрикивали даже креативный лозунг «Трапезников — ****** [уходи].

Судя по реакции Трапезникова, высказывания протестующих сильно задевают мэра.

Он берет со стола телефон (с российским гербом на чехле) и зачитывает мне сообщение еще одного недруга: «Трусливый помидор (так, по словам Бюрчиева, Трапезникова называли в «ДНР» из-за того, что он краснеет когда врет. — Ред.) без родины, без флага заблокировал меня в инстаграме. Он пишет о проблемах с бездомными животными, но мы-то знаем в Элисте только одно бездомное животное, и оно приютилось в большой каменной конуре серого цвета в центре Элисты».

«Это нормально? — говорит Трапезников, поднимая глаза от экрана. — И я не верю, что это патриот города. И почему никто из них не поднимал раньше вопрос о том, что происходит в городе? Что он разграблен и в нем все рушится?»

Бутылка воды

По словам Трапезникова, ничего не говорили про проблемы Элисты и Калмыкии организаторы митингов и на встрече с главой республики 5 октября. «Молодежь, с которой мы общались, — патриоты. Я и себя считаю патриотом, но у каждого свое понимание. Я за эту категорию больше всего переживаю, вот почему они были выделены и с ними мы пытались наладить диалог — из-за того, что понятны отчасти их мотивы, но непонятны действия», — объясняет глава администрации Бериков.

— Мирные же действия?

— В ультимативной форме нельзя строить диалог. Это всегда встречное движение, нужно находить в себе силы для уступок и компромиссов, но от них не было этого. Ни одно наше предложение даже не было рассмотрено.

По словам Берикова, собеседники Хасикова (среди них был и Бюрчиев) выдвигали требование убрать Трапезникова из-за «неподобающей информации» о нем в соцсетях, а ответных аргументов о том, что это ложь, не услышали. «Во-первых, мы им предлагали создать на основе Общественной палаты наблюдательный совет с их представителями, который будет отслеживать все действия администрации города и делать некий отчет. Во-вторых, выдвинуть своих кандидатов на конкурс по главе администрации. В-третьих, судить о человеке по его делам, а не по тому, что о нем написано», — рассказывает глава администрации Хасикова.

Впрочем, на мой вопрос о неизбежности победы Трапезникова на будущем конкурсе Бериков отвечает с издевкой:

«Кто его знает, может, Сергей Собянин подаст документы на конкурс и скажет, что хочет быть мэром Элисты».

Трапезников и сам говорит, что «никому себя не навязывает» и готов отказаться в пользу достойного кандидата, но в то, что такой (с точки зрения Трапезникова) найдется, почему-то не верится.

Депутат городского совета Элисты Петр Манжиков уже предлагал дополнить требования к участникам конкурса цензом оседлости в 5 лет, но поддержки у коллег из «Единой России» не нашел — там считают, что это поставит крест на возвращении в республику калмыков, добившихся успехов в других регионах.

Журналист Бюрчиев описывает события на встрече с главой республики по-другому:

«Мы сели кругом, был какой-то человек из Москвы, который не представлялся, а Хасиков дал понять, что будет стоять на своем и что ему нельзя проигрывать».

По его словам, один из активистов встал с бутылкой воды в руках и начал рассказывать, как проезжающие мимо его одиночного пикета люди оставляют ему еду и питье. «Хасиков вдруг почувствовал угрозу, подскочил к нему, как боксер, и спросил, что он хочет сделать с этой бутылкой. Никто такой реакции не ожидал, парень не растерялся, не отступил и сказал, что хочет ее выпить. Хасиков понял, что переборщил, и сел обратно на кресло», — говорит Бюрчиев. Бериков утверждает, что «это притянутая за уши история, которая останется на их совести».

Спорили на встрече и про «ДНР»: Бюрчиев рассказывает, что на встрече с Хасиковым сказал, что считает Трапезникова военным преступником.

Глава Калмыкии в ответ спросил собравшихся, кто считает, что Россия зря вернула Крым, и 4 человека из 11 пришедших на встречу подняли руку.

По словам журналиста, Хасиков предлагал смириться и дать Трапезникову год, но гости отказались.

«Мы сказали, что не понимаем это назначение и хотим, чтобы с нами считались, что он нас не убедил, и мы будем продолжать», — говорит Бюрчиев. Больше власти на контакт с протестующими не выходили.

Самый грамотный специалист

Председатель городского совета Элисты Николай Орзаев приходил пообщаться с протестующими на народный сход, но наладить диалог не сумел и быстро ретировался. Он в политике новичок: в сентябре 2019 года работавший в транспортной отрасли бизнесмен впервые стал депутатом и сразу же получил пост спикера. То ли потому, что общество требует новых лиц, то ли потому, что якобы является родственником главы республики Бату Хасикова.

В отличие от большинства других депутатов, спикер «имел возможность встречаться и беседовать» с Трапезниковым до голосования. Хасиков пригласил того в Элисту еще летом — провести аудит социально-экономического состояния города. «Он сделал конкретные предложения по исправлению ситуации, я ознакомился с ними. Я и не представлял, честно говоря, что настолько сложная ситуация у нас в городе», — рассказывает спикер.

— Это вы из аудита Трапезникова узнали?

— Что сложная, узнал из аудита, а придя сюда, понял, что архисложная, — ответил Орзаев и признался, что раньше не давал интервью.

По словам спикера городского совета, в Элисте «нет такой сферы, в которой не было бы проблем». «По ЖКХ могу сказать, что у нас все сети, электричество, водопровод, канализация, изношены на 80 и более процентов, все обслуживающие предприятия в катастрофическом состоянии», — признался Орзаев. Трапезников, по его словам, ежедневно принимает людей и лично посещает проблемные точки. «За месяц он принял людей больше, чем все остальные, здесь сидевшие лет за десять. И никуда они не выезжали», — говорит спикер.

— Как же вы их таких терпели? — удивился я.

— Не знаю… Потому что глава республики терпел!

Есть у него и контраргумент про отсутствие у мэра опыта работы в России. «Вы что, думаете, у нас законодательство с Украиной разное? — спрашивает он меня. — Система организации хозяйства что в России, что на Украине, что в Казахстане абсолютно одинаковая. Вот в Женеве, наверное, но у нас не Женева».

Орзаев повторяет слова Хасикова о том, что «нестандартные ситуации требуют нестандартных решений».

«Я уверен, что он способен в кратчайшие сроки исправить ситуацию, он грамотный специалист, он знает, как должно работать городское хозяйство. Какую отрасль ни возьми, ему не надо учиться вникать — он знает везде, как должно быть!» — продолжает спикер свой панегирик Трапезникову.

— И в знакомой вам транспортной сфере тоже разбирается?

— Да! Он сделал дельное и разумное предложение — создать МУП пассажирского транспорта. Думаю, Элиста — единственная столица субъекта в России, где нет собственного пассажирского транспорта. Парадоксально и абсурдно, но факт.

— До него, что же, никто не додумался?

— А никто не хотел этим заниматься, потому что это хоть и отвечает интересам общества, но планово-убыточная штучка, а все хотели заниматься тем, где можно доход получить, — отвечает Орзаев.

Фекальный титаник

Додумался Трапезников не только до создания муниципального транспорта.

Есть в 8-м микрорайоне Элисты многоквартирный дом, который местные жители прозвали «титаником», — уже почти 30 лет он тонет в продуктах жизнедеятельности собственных обитателей.

Еще 2 октября Трапезников посетил «титаник», провел на месте совещание с управляющей компанией, после чего, как пишут в республиканских СМИ, «незамедлительно были приняты все необходимые меры».

К концу месяца проблему почти решили, на земле около входа в подвал лежат старые трубы. Пока рабочие в противогазах работают в подвале, начальники беседуют снаружи. «Один колодец был изначально поставлен с контруклоном, а канализация самотечная, и все, что сбрасывалось, не уходило в централизованную канализационную сеть, а копилось годами», — объясняет мне инженер Алексей.

После того как сюда приехал Трапезников, рабочие врезали новый колодец, подключились к сети, демонтировали старые трубы, поставили новые. Почему нельзя было сделать этого на 30 лет раньше, непонятно ни мне, ни инженеру. «Трудно сказать, почему так. Но я хорошо помню бешеный запах в женской консультации в этом доме. Туда ходила моя жена, когда была беременна», — говорит он.

У подъезда за уличным столиком сидят несколько пожилых жительниц дома (все калмычки), которые наперебой рассказывают историю своего дома. Представляются только три — Валентина, Лидия, Татьяна, а говорят все.

— Вот идет ремонт, ребята работают под руководством нового мэра Трапезникова, которому мы хотим сказать спасибо.

— Мы с 91-го года живем и плаваем в своем дерьме. Сколько было управляющих компаний и мэров — они придут, посмотрят, а деньги, которые выделяют, по карманам рассуют.

— 28 лет? Как так может быть? — удивляюсь я.

— Потому что такая бюрократия. Жаловались, кипы бумаг писали!

— Только штрафовали управляющие компании из МинЖКХ, но никто ничего не делал!

— Трапезников ведь не местный…

— Какая разница? Мы ему доверяем!

— Мы судим по его делам! Мы так натерпелись с этим домом, мы рады, что хоть кто-то нас вытащил отсюда.

— Да хоть бы с Америки он приехал!

— Если бы не решил проблему, то мнение иное было бы?

— Конечно, иное, но он конкретное дело делает, а что дальше будет с Калмыкией, не знаем…

— Калмыкам у нас уже ничего не принадлежит! Банки — Ставрополю, магазины — Волгограду, Астрахани, электроэнергия — Ростову.

— Но пришел думающий человек, нормальный.

— Он должен думать, чтобы здесь закрепиться, он должен теперь рвать и метать.

Трапезников говорит, что два раза в неделю ведет длительный прием населения, а потом обязательно выезжает по адресам, «чтобы лично увидеть проблему». «Так вот люди выносят мне подносы с пирожками, говорят, что хотят угостить, потому что раньше к ним никогда лично не приезжали. Они говорят: «Мы видим, как вы начали все менять, и мы вам верим. Не обращайте внимания на митинги, а мы, основная масса, — за вас». Приятно такое слышать — значит, что-то правильно делаем», — рассказывает мэр.

Оппозиционерам угодить сложнее. Дизайнер Эрендженов обвиняет Трапезникова, что тот вместо работы занимается популизмом: «По ходу, Трапезников просто открывает паблик «Доска позора Элиста», где люди жалуются на проблемы, и по этим записям и работает. Вот там написали про «титаник», и он уже там. Надо работать по-нормальному, а человек просто пиарится».

Другая республика

Глава Калмыкии Хасиков познакомился с Трапезниковым еще в 2015 году в «ДНР», куда приезжал по делам. Сам Трапезников рассказывает, что тот привозил спортинвентарь, помог открыть несколько спортивных клубов, давал открытые уроки, проводил форум «Море». Трапезников, отвечавший в «ДНР» в том числе и за спорт, показывал Хасикову и строящиеся дома.

Трапезников рассказывает, что в «ДНР» занимал должность зампреда Совета министров и курировал 8 министерств, в том числе ЖКХ и строительства. «По моей программе была восстановлена масса инженерных сетей, в Харцызске воду раньше включали по часам, а по моей программе стали круглосуточно».

«По моей программе — это мое детище, я детям буду о нем рассказывать — было построено здание на 147 квартир, на которое, знаете, откуда мы денег взяли? Сэкономили! Построив по программе 129 домов, мы ни копейки не дали украсть, чтобы построить его», —

перечисляет свои успехи мэр.

— А говорят, в «ДНР» все разворовывали.

— Может, кто-то и разворовывал, мародеры были, но в строительстве, что я курировал, ничего не украли. Еще была программа по восстановлению домов частного сектора, и мы восстановили не 2 тысячи домов, а больше 3878 домов.

Трапезников внимательно следит за критикой в свой адрес и отдельно отмечает, что, хотя говорят, что он не занимался развитием городов, именно он курировал внутреннюю политику и проводил аппаратные совещания с мэрами городов. «Мы все делали так, чтобы было близко к законодательству РФ», — добавляет он.

Судя по всему, деятельность Трапезникова в «ДНР» произвела на Хасикова впечатление, поэтому он и пригласил его на работу советника. «Я не прятался, находился в кабинете на втором этаже этого же здания, меня все знали, и все было тихо и спокойно, а уже сейчас началось будирование», — рассказывает новый мэр.

— Ошибкой назначение Трапезникова не считаете? — спрашиваю я Берикова.

— Наоборот, я считаю, что это наш плюс, и по истечении какого-то времени мнение [митингующих] о Трапезникове кардинально поменяется.

Бериков также отвергает версию, что Трапезникова навязал Калмыкии помощник президента России Владислав Сурков. «Предложение Дмитрию Викторовичу поработать было в моем присутствии. Когда он докладывал Бату Сергеевичу, то очень впечатлил меня своим профессионализмом, тем, как он четко и как бы глубоко за этот короткий период вник в проблемы города и расписал, что и как, даже на детальных примерах. Бату Сергеевич тоже, я так понимаю, был впечатлен», — рассказал Бериков. Трапезников версию про Суркова считает чушью и редкостным враньем.

Мэр объясняет, что сделал в Элисте анализ ситуации, «посмотрел неангажированным взглядом, что здесь происходит», предложил пути решения и уехал.

«Потом мне позвонил [Хасиков] и сказал взять дело в свои руки. Я сначала отказался, сославшись на свои дела, но потом согласился этот локомотив на рельсы поставить, потому что мы дружим», — объясняет Трапезников.

Хотя журналист Бюрчиев уверен, что Трапезникову в Элисте просто делают российскую биографию, тот несколько раз повторяет, что «пришел сюда не для того, чтобы стартовать в политике, а просто хочет помочь».

— А если аппетит придет во время еды?

— Я за свои слова отвечаю, как я сказал, так и будет. Я хочу уделить внимание семье и свободно пожить — у меня и сейчас есть предложения от коммерческих структур на высокую зарплату. Я многое умею и уже сегодня много сделал.

В качестве доказательства отсутствия долгосрочных планов он показывает на пустой мэрский стол в своем кабинете. Он принципиально не садится в кресло главы администрации, «потому что пришел работать и людям помогать, а не в кресле сидеть». Все документы Трапезников держит на краю стола для совещаний, за которым и работает.

На столе много папок и документов. Трапезников показывает на них и говорит, что, когда пришел на работу, в кабинете не было ни одной бумаги, а шкафы стояли пустыми. «Только журнал не успели уничтожить. Когда открыл его, то волосы дыбом встали. Люди обращались по 5–6 лет, а вопросы не двигались, причем такие плевые, которые решаются за один час», — рассказывает новый мэр Элисты.

Он обещает выровнять бюджет Элисты за один год и, показывая мне новые программы по энергосбережению, по водоснабжению, с оптимизмом говорит, что решить проблемы города можно, и это уже делается.

— С водой, говорят, в городе не очень? — спрашиваю я про тему, которая волнует каждого жителя Элисты, ведь воду из-под крана здесь пить нельзя ни в коем случае.

— С водоснабжением — коллапс! Знаете, что здесь электроэнергия стоит 10 рублей за киловатт! И это когда экономически регион находится в упадке. Разве это мыслимо? Воды нет нигде качественной, но за 4 года мы решим эту проблему. На прошлой неделе мы уже начали вести воду в Аршан (поселок в составе Элисты — прим. «Новой») и в этом году закончим первый этап.

Кружок заговорщиков

На пешеходном переходе между зданиями администрации города и правительством республики каждый свой выходной стоит в одиночном пикете Александр Лот. Это он пришел на встречу к Хасикову с бутылкой и уже стал одним из символов протестного движения. «Я начинающий. Я и раньше следил за политикой, но именно Трапезников стал толчком, чтобы я начал действовать. Когда приехал в Элисту из поселка Цаган Аман, то сначала работал заправщиком на ЛУКОЙЛе, а сейчас делаю ключи в мастерской», — рассказывает мне Лот. Фамилию он сменил, став протестантом, что для Калмыкии не менее необычно, чем одиночный пикет.

Он объясняет, почему решил выйти на улицу: «Я изначально был против того, что заварилось в «ДНР».

Российская власть же против отделения субъектов от России. Почему тогда регион от Украины может отделяться?

Войну в Украине никто нормальный не одобряет, поэтому я был возмущен, когда узнал, что один из бывших главарей «ДНР» назначен у нас главой города, и сказал одноклассникам, что выйду в одиночный пикет».

Он кажется очень положительным, упрямым, но немного наивным человеком. «Я, как правовед, о Путине нормального мнения — я не все поддерживаю, но он укрепил российское государство, убрал ребят с лихих 90-х, теперь нет бандитизма, да и его отношение к калмыкам не считаю плохим. Я считаю, что нам надо оставаться в Российской Федерации, но каждый субъект должен быть силен именно с правовой точки зрения со своими выборными органами. Я вижу силу России в силе регионов», — говорит Лот.

По его мнению, «отпускать на самотек и сидеть на диване неправильно — надо вершить судьбу своего региона и страны самому». «Россияне смотрят на калмыков и ждут, как мы поступим, чтобы действовать также. Поэтому я хочу, чтобы мы показали свою культурность и митинговали в рамках закона», — говорит Лот.

Лот, дизайнер Эрендженов, журналист Бюрчиев, рэпер Адьян Убушаев входят в узкий круг организаторов протестов. Есть еще юристы, разочаровавшийся в Бату Хасикове молодой единоросс и даже свой ветеран второй чеченской. Всего в их чате около 30 человек, на координационные встречи обычно приходит примерно половина. На одной из них накануне митинга 27 октября мне удалось побывать.

Перед началом разговора все на всякий случай оставили телефоны в другой комнате. Обсуждали в основном предстоящий митинг, например, что делать с транспарантами, которые принесут участники.

— За все могут зацепиться, сказать, что мы сепаратисты, — осторожничает рэпер Убушаев.

— Да пусть говорят что хотят, — отвечает кто-то

— И без призывов к смене власти! — настаивает рэпер.

— Да как мы можем контролировать всех, кто придет?

Больше всего времени участники совещания потратили на дебаты о фразе для задника сцены (которую в итоге использовать не удалось). От надоевшего «Трапезников, уходи» решили отказаться, предлагали варианты: «Народ есть власть», «Бату, опомнись», «Долой обман», «Уходи, уходи, уходи». Потом решили написать фразу из песни «Сертн сергцхятн», но долго спорили, нужно ли к ней приписывать русский перевод и обвинят ли организаторов в национализме, если этого не сделать.

Дискутировали и о том, вставлять ли в список требований митинга отставку главы Калмыкии Хасикова. Большинство решило, что еще рано:

«Он должен сам понять, что недостоин быть главой Калмыкии», — сказал кто-то.

— Мы как стая волков вышли на охоту, и надо по куску откусывать, а если все сразу сожрем, то рассыпемся! — резюмировал активист Иван Чучеев.

На совещании не было только опытных оппозиционных политиков, их новое поколение калмыцких несогласных старается держать на расстоянии.

Старые оппозиционеры

Они не обижаются — все равно ведь журналист Бюрчиев, решив бороться с Трапезниковым, первым делом позвонил «старикам». «29-го я был на свадьбе, выдавал замуж племянницу. Мне позвонили и рассказали, что на площадь вышли люди, я отпросился со свадьбы, приехал и увидел столько возмущенных людей!» — рассказывает Валерий Бадмаев, правозащитник и главный редактор газеты «Современная Калмыкия». Он до сих пор не понимает, почему народ поднялся именно сейчас: «Казалось бы, такой незначительный повод — назначение главой приезжего человека, и такой бешеный всплеск».

Опытные оппозиционеры, конечно, немного ревнуют, ведь им собрать на площади тысячи людей не удавалось много лет. Они сами признают, что раньше протесты, например митинг против отмены компенсаций для репрессированных народов (калмыков вместе с народами Кавказа и крымскими татарами переселили в годы Великой Отечественной), заканчивались пшиком.

«У нас движущей силой протеста были Бадмаев и Бормонгнаев (в демократическом движении Калмыкии они с конца 80-х годов — прим. «Новой»), а с ними молодежь не хотела консолидироваться. Они казались слишком радикальными, так как у них все кончалось всегда чуть ли не независимостью Калмыкии», — объясняет журналист Бюрчиев. По его словам, молодежь в республике не сильно политизирована и более прагматична:

«Бороться с Путиным можно долго и безуспешно, а решить конкретную задачу им интереснее».

— Мы, старые оппозиционеры в кавычках, смотрим на это взвешенно, мы отдали инициативу молодежи, потому что понимаем, что развитие событий само вовлечет людей в политику. Да, они боятся слова «политика», боятся конфронтации с властями, но события и действия властей их радикализуют и революционизируют, и они начинают говорить лозунги, которые еще недавно отвергали. Они моими словами начинают говорить, хотя сами этого не понимают, думают, что они сами к этому пришли», — посмеиваясь, говорит «яблочник» Боромангнаев.

— Я вижу по настроениям людей, особенно активной части молодежи, как они начинают понимать, что вступили в серьезную политическую борьбу, потому что за Бату и Трапезниковым стоит система, сформированная Путиным. Она называется властная вертикаль. Не все эти люди должны стать оппозиционерами или политиками, но кое-кто созревает, чтобы вступить в оппозицию и заняться политической деятельностью, — мечтает Бадмаев.

Мягкую реакцию Хасикова на протесты он объясняет его слабостью и, кажется, даже ностальгирует по более суровым временам.

«У нас первыми в истории новой России били за политические требования до крови! В 2004 году было 6 уголовных дел за массовые беспорядки, я сидел в кутузке, но нас оправдали. Считаю, что российская власть организовала здесь полигон попрания прав человека, а потом Путин стал делать в России то, что здесь при Кирсане проходили, — прессу задавили, оппозиционерам якобы какие-то хулиганы поджигали двери, избивали детей, а потом Ларису Юдину (редактора газеты «Советская Калмыкия сегодня» — прим. «Новой») убили. Жесткий был режим, при Орлове и Кирсане даже на разрешенных митингах хватали и тащили людей, а Бату вообще ничего не контролирует, он только в своем кабинете орет», — рассказывает Бадмаев.

Без опыта, но с душой

Илюмжинов, первый президент Калмыкии, прославил ее на всю страну своими эксцентричными проектами: введением урока шахмат в школе, появлением в Элисте проспекта Остапа Бендера и коттеджного поселка Chess city, где прошла Всемирная шахматная олимпиада. «И при нем воровали, и после, но было немного повеселее, потому что он все время что-то устраивал, ему был важен имидж, поэтому хурул (крупнейший буддийский храм в Европе — Золотая обитель Будды Шакьямуни — прим. «Новой»), все буддийские ворота при нем появилось, а после него — ничего», — говорит Бюрчиев.

Следующим главой Калмыкии был Алексей Орлов, который, по словам правозащитника Бадмаева, «умница с подвешенным языком, но только бесхарактерный и ворюга».

Люди не могут простить ему, что он докладывал Путину про завершение строительства водопровода, в который поступает вода из подземного Левокумского водохранилища. Докладывал в 2015 году, а водопровода до сих пор нет.

Как рассказывает журналист Бюрчиев, есть ирония в том, что Орлов «разворовал водопровод, посадил своего друга (и вице-премьера — прим. «Новой») Петра Ланцанова за все эти махинации, а Путин ему вручил орден Дружбы».

На этом фоне многие калмыки поверили в назначенного весной исполняющим обязанности Бату Хасикова — в прошлом известного кикбоксера, а позже члена Совета Федерации и доверенного лица Владимира Путина. На выборах он получил больше 80 % голосов, и, хотя его конкуренты жаловались на фальсификации, спорить, что чемпион мира по кикбоксингу популярен в народе, глупо.

Юрий и Татьяна Санганджиевы встречают меня в кибитке, национальном калмыцком жилище, в котором расположен их Музей кочевых народов. На видном месте висит портрет Чингисхана (калмыки называют себя западными монголами — ойратами), вдоль стен — национальные костюмы, бешметы. Юрий водит караваны, в 2009 году прошел с Федором Конюховым на верблюдах 7 тысяч километров из Улан-Батора до Элисты и с тех пор занимается этнографией.

Супруги связывают с Хасиковым все свои надежды на возрождение Калмыкии. «Он знает, что такое тяжелый труд, своим умом всего добился, прославился. Предыдущие два руководителя с этим были незнакомы, Калмыкию 30 лет пилили, и в итоге она пришла в такое плачевное состояние, что вообще уже невозможно. У калмыков сдвиг на высшем образовании — все потом уезжают в Москву, Санкт-Петербург и делают там блестящую карьеру, потому что здесь работы не найти», — говорит Юрий. Его с Татьяной сыновья тоже уехали.

— И какие уже есть результаты у Хасикова? — спрашиваю я.

— Город изменился, дороги делают по новейшим технологиям, даже бордюры! Везде стали асфальт класть, даже в селах, чего 30 лет не делали. Движение пошло, инвестиции. Я чувствую динамику, — говорит Юрий, но примеров изменений, кроме заасфальтированных дорог, не приводит.

«Мы знаем, что он патриот и ради Калмыкии горы свернет, и я ему верю», — говорит Юрий. Лично он с Хасиковым едва знаком, но знакомый из района, где родился глава, рассказывал, что у Бату «есть душа», «Самое главное у калмыков, чтобы у человека была душа, любовь к ближним, а если опыта маловато, то это дело наживное», — говорит он.

— Бату Сергеевич и к митингам [спокойно относится], потому что он с молодежью одним духом дышит, он человек нового формата, он непонятен нам, людям за 50.

«Он не подавляет митинги, хотя у него в руках все инструменты, мягко относится к ним, что меня лично раздражает», —

добавляет Татьяна.

Глава администрации Хасикова Бериков даже жалуется, что многие калмыки до сих пор относятся к его начальнику панибратски. «Предыдущие главы республики — дети советской номенклатуры, и к ним относились как к неким небожителям, а Бату Сергеевич всю жизнь декларировал, что он поднялся из народа и находится на расстоянии вытянутой руки. Поэтому люди позволяют себе лишнее, негатив, не осознавая, что Бату Сергеевич — уже руководитель целого региона, что он уже на федеральном уровне», — объясняет глава администрации Хасикова.

Разочарованные

— Для меня удивительно, что многие искренне голосовали за Бату, — говорит правозащитник Бадмаев.

— Например, я. Закидайте меня тухлыми яйцами, — говорит еще один член оргкомитета, юрист Ирина Данилова (у многих калмыков русские имена и фамилии), разрезая протестные наклейки «Это наш город».

«Лично для меня, несведущего человека в подковерных играх, Бату был глотком свежего воздуха после Орлова, — рассказывает Данилова. — Я так ждала, чтобы он ушел, и когда Бату назначали и. о., мы видели его выражение лица, его добрые слова и слезы в глазах заставили нас поверить в светлое будущее. Сейчас я вижу, что даже выражение лица, с которым он обращается к народу, кардинально изменилось, уже больше нет блеска в глазах».

Она говорит, что искренне верила Хасикову. «Но это не значит, то мы должны поддерживать человека полностью, что бы он ни делал, — Трапезникова и Орлова хавать. Каждый новый такой шаг я воспринимаю как плевок мне лицо — как будто он зашел в мой дом, плюнул мне в лицо, и брызги полетели на моих детей».

«Да, я голосовала за Бату, но мне стыдно не за себя, а за него сейчас», — говорит она.

Раньше Данилова оппозиционеров «не уважала» и планировала пойти работать в правительство, чтобы «внести свою маленькую лепту», но после назначения Трапезникова передумала. «Были и до этого ошибки у него, но я думала, что он подворачивает ногу из-за неопытности, но, когда услышала, что он сравнивает себя с Городовиковым (генерал-лейтенант руководил Калмыкией после возвращения народа из ссылки, активно использовал внешние кадры — прим. «Новой»), говорит, что среди нашего народа нет достойного человека возглавить город, это унизило лично меня», — говорит Данилова.

В итоге от идеи работать в правительстве она отказалась. «Я одна воспитываю сына, но если пойду туда и обеспечу образование сыну, но согнусь, то не буду уважать себя. Когда озвучила это сыну с поникшей головой, он сказал: «Мама, ты мой личный Че Гевара» и попросил наклейку «Это наш город», у меня слезы навернулись на глаза. Я поняла, что воспитала достойного человека», — рассказывает она.

Все оппозиционеры соглашаются, что за этот месяц глава республики потерял много сторонников. Подняли голову и проигравшие Хасикову на выборах главы политики, утверждавшие, что выборы были сфальсифицированы, но начать волну протестов не сумевшие.

В «Справедливой России» осудили и наказали депутатов горсовета, которые, «не разобравшись», проголосовали за Трапезникова,

а лидер отделения Манжикова выступила на митинге 27 октября.

Присоединился к протесту и оппозиционер-тяжеловес Намсыр Манжиев, которого на выборах главы вообще не зарегистрировали. «Человек занимался спортом, а параллельно его оформили куда-то на физфак, где он просто числился, человек ни дня не работал, не руководил коллективом хотя бы из трех человек, он вообще не созидал, он, наоборот, разрушитель. Я сам любитель единоборств, в ММА добивают, пока судья не остановит или противник не постучит по мату. Вот и Бату упирается и не отступает при любых ошибках, которые он делает», — говорит про Хасикова Манжиев.

Спортивную аналогию использует и дизайнер Эрендженов: «Я думал, раз спортсмен идет, то может допустить на выборы двух-трех нормальных кандидатов. Понятно, что Намсыр (Манжиев, депутат парламента Калмыкии, бывший министр промышленности Калмыкии, оппозиционер — прим. «Новой») бы не выиграл эти выборы, но хотя бы fair-play могли обеспечить. Если ты чемпион мира, то чего тебе этот Намсыр, раз тебе Путин руку жмет и у тебя админресурс».

— Вы ожидали такого уровня протестов? — спрашиваю я у главы администрации Берикова.

— Нет, ведь Бату Сергеевич выиграл выборы с таким хорошим результатом, такая уверенная поддержка населения, — отвечает Бериков неожиданно самоуверенно. — Это как назначили капитана корабля, а матросы сразу начинают бунтовать и спрашивать, куда плывете. Полчаса назад только дали штурвал, сказав — хоть вправо иди, хоть влево, все на твоей ответственности, а тут начали говорить: «Парень, ты зачем того кочегаром назначил, у нас есть лучше кочегар». Я не предполагал такого резонанса и считаю, что это искусственная тема.

— А есть уже успехи у Хасикова?

— Эти митинги и постоянное раскачивание ситуации не дает заниматься хозяйственной деятельностью.

— (продолжает) Но достижения есть! Инвесторы планируют построить молочный комплекс на 31 тысячу голов крупного рогатого скота. Нигде в стране такого нет! Запустили и начинаем реализовывать проект по строительству газовых заправок, «Почта России» хочет строить у нас транспортные хабы. Планов громадье! Прорабатывается вопрос строительства морского порта, ведь Калмыкия так удачно расположена географически, есть выход на зарубежные страны (оппозиционеры утверждают, что про порт говорят с 90-х годов — прим. «Новой»).

У Трапезникова на Элисту тоже громадные планы: хочет мэр построить новый парк аттракционов с колесом обозрения, которому позавидует вся Россия, и аквапарк с куполом, стилизованным под кибитку. «Мы же все любим Россию, на фига мы внутри даем повод использовать [критику] врагам России. Не хочу нахваливать Хасикова, но я вижу, как он с душой работает. Крайний раз мы ушли с работы в полвторого ночи, это о чем-то говорит. Человек пашет, вникает во все, а его пытаются в чем-то обвинить, хотя он только выстраивает процессы, и за два дня это не произойдет», — говорит Трапезников.

Роковое назначение

Протест мог бы, наверное, уже утихнуть, но власти сами вольно или невольно разожгли недовольство. 21 октября стало известно, что глава Калмыкии отправил своего предшественника Орлова в Совет Федерации. «Мудрые учат проявлять великодушие, политика учит прагматизму. Нужна была пауза, чтобы рассеялся дым. В Калмыкии есть тяжелые вопросы. И, чтобы их решить, необходимо использовать знания тех, кто пытался сделать это ранее, но в силу различных причин не смог», — написал Хасиков в своем инстаграме.

Орлова видеть на этой должности не хотел почти никто — в том, что они против того назначения, мне (московскому журналисту под диктофон) признались даже глава администрации Бериков и спикер ЭГС Орзаев.

— Скажу откровенно: это не очень хорошее и правильное решение, и было предсказуемо, что назначение Орлова вызовет новый всплеск негодования у населения, — говорит Бериков.

— А чье это решение?

— Если откровенно, то центра, где изначально рекомендовали Алексея Маратовича назначить сенатором. Приказы командира я не привык обсуждать. Сказали — мы сделали, но я выражал свое мнение, что это неправильно, и Бату Сергеевич выражал мнение, что это неправильно, — говорит Бериков.

Недовольны выбором Орлова и жительницы дома-«титаника», которые в целом Хасикова поддерживают.

— К губернатору как относитесь? — спрашиваю я их.

— Нормально. Пойдет!

— Будем по делам смотреть!

— А назначение Орлова как же?

— Вот это возмущает, он все разворовал! Где эта вода, с появлением которой Путин сказал поздравить жителей Калмыкии?

— По нему тюрьма плачет!

— Его вместо ордена надо было отправить в Бутырку...

— Но мы надеемся, что он молодой и работоспособный. Будем надеяться, что пойдут улучшения в Калмыкии.

Сам Хасиков очень хотел назначить в СФ своего друга — экс-капитана команды КВН «Сборная РУДН» Сангаджи Тарбаева.

«На него давили из Кремля, но он все-таки питал иллюзии, что сумеет своего друга протащить, но когда ты встроен в систему, и тебя назначил царь, то ты его сатрап и должен выполнять его волю. [Бату] то ли интеллекта не хватает, то ли он думал, что, выполнив просьбу по Трапезникову, сможет своего друга провести в Совет Федерации», — говорит Бадмаев.

— Мы знаем, что Орлов — врун, что он, как Навальный говорит, жулик и вор, и нам неважно, кто его назначил, — Кремль или не Кремль, мы Орлова не приемлем, — резюмирует оппозиционер Манжиев.

Накануне митинга 27 октября Бюрчиев опасался, что назначение Орлова может «перебить повестку Трапезникова на митингах». Ведь организаторы пока что старались не отходить от основного требования — уволить бывшего главу «ДНР». «Мы искусственно сдерживали повестку, чтобы не размывать ее. Старшим оппозиционерам мы никак не могли объяснить, почему надо так действовать, а не иначе, ведь им все время хочется против Путина выступать. Бадмаев считает, что мы не дозрели, но сейчас нужен результат, а иначе толпа разойдется, и тяжело будет ее опять собрать», — рассуждает Бюрчиев.

— Чтобы пробить дыру в стене, надо бить по одной точке, и мы выбрали Трапезникова, — подтверждает пикетчик Лот.

В конце митинга 27 октября тем не менее зачитали резолюцию с требованиями не только убрать Трапезникова, но и распустить городской совет, и прекратить полномочия Орлова (в толпе на это закричали: «В Левокумку его спустить надо»). Хасикова трогать не решились.

Кто платит за митинги

Глава администрации Хасикова тем не менее уверен, что люди на митинги выходят не по своей воле, им платят и ими управляют. Элиты, которые раньше были у власти, считает Бериков, «всячески пытаются отстоять свои позиции, сохранить систему, когда каждая подпись стоила какую-то мзду и был прейскурант на разрешение на строительство, — вот они выводят людей на улицы, для этого используя грязные технологии и методы вплоть до прямого подкупа».

— То есть все митингующие куплены?

— Не обязательно покупать всех, можно купить одного, который поведет за собой остальных. Молодежь может искренне заблуждаться, они патриоты и переживают за свою родину, но им нужно время, чтобы взглянуть под другим углом, вырасти из своих штанишек.

С ним солидарен и сам Трапезников: «Многие митингующие искренне переживают за будущее республики. Но есть группа лиц, которые выполняют чей-то заказ. Финансовые потоки выводили в конкретные карманы, я так понимаю, тех же заказчиков, которые это все будируют и которым мы на хвосты наступили. Эта ситуация [с митингами] очень резко появилась, когда мы начали клубки распутывать. Как профессионал в политике, я вижу, что это не стихийные митинги».

У спикера Орзаева есть свое доказательство неискренности митингующих:

«Псевдопатриоты прилетают из Москвы, делают на сцене селфи и закидывают себе в инстаграмы с отметкой Госдепа США».

— Какой отметкой? — спрашиваю я удивленно.

— Госдепа! Не знаю, насколько точная информация, но сейчас в перечне документов на визу или вид на жительство в США нужно предъявлять скриншот своего аккаунта. Вы в Москве, наверное, лучше про это знаете. Думаю так, потому что поверить, что кто-то только из-за мэра прилетает, трудно.

Когда Трапезникова просили возглавить администрацию, он сначала хотел просто передать свои знания кому-то из местных.

«Но мне сказали, что тут существует проблема кумов, сватов и братов, и на местного мэра будут влиять».

«Когда [протестующие] спрашивают, где местные, то они есть. Например, среди моих замов есть грамотные, толковейшие люди, у которых идеи выстреливают, как горячие пирожки, но им уже поступают звонки: «Ты чего лезешь, куда тебе не надо», — рассказывает новый мэр.

Трапезников долго перечисляет нарушения, которые допускались в Элисте раньше: «Деньги, кажется, тут только отмывались. Открываешь ведомости: деньги ушли, а водовода или какого-то здания нет. Вот и мэрия якобы пять раз ремонтировалась, но этого не видно. Девятый микрорайон с домами, школами и детскими садами на 49 лет в частную собственность отвели. Как такое может быть в России?» — говорит глава администрации и показывает ведомость одного из муниципальных предприятий, где у начальника отдела месячная зарплата 1 миллион 120 тысяч рублей, а у ведущего специалиста — 463 тысячи.

По словам мэра, «скоро будут показаны вещи, которые тут происходили, поэтому люди бьются в последних конвульсиях, понимая, что скоро они поедут в места не столь отдаленные».

Подозревают, что далеко не все митингующие искренни в своем возмущении, и супруги Сангаджиевы. «Сам я, как человек, против Трапезникова, но я не хочу, как буддист, чтобы наше общество раскололось на части, ведь среди организаторов митингов очень много людей, для которых создавать конфликты — это бизнес. Люди находились 30 лет в коррупционной системе, а тут приходит Бату, который взяток не берет. Это и вызывает протест, — говорит Юрий Сангаджиев.

— Мы знаем историю многих и их родителей, а яблоко от яблони далеко не падает. Они не за убеждения стоят, эти ребята однозначно проплаченные. Половина протестующих на площади — это друзья предыдущего мэра Окона Нохашкиева. Тот же Басангов на лошади тупо прокачивает свои конные туры, рэперу [Убушаеву] нужны подписчики в инстаграме, — вступает в беседу жена Юрия Татьяна.

— Когда Нохашкиев был мэром, он воровал большие суммы денег, но протестных настроений не было, никто не возмущался. Да и Кирсан не оставляет надежды вернуться в Калмыкию, у него бизнес тут до сих пор, поэтому когда появляется человек, который не берет взятки, то все в шоке, — говорит Юрий.

Журналист Бюрчиев признает, что представители Илюмжинова предлагали поддержку, но утверждает, что организаторы митингов отказались. Обвиняют во влиянии на оргкомитет и экс-кандидата в главы республики Манжиева.

Действительно, сразу несколько человек из организаторов входят в его окружение, да и совещания кружка проходят в помещении, принадлежащем Манжиеву.

Политик решительно отрицает свое отношение к организаторам: «Сегодня процесс возглавляет команда Бату, ведь люди вышли на площадь из-за их решений по Трапезникову и Орлову, так что они сами против себя людей поднимают. Если кто-то считает, что я управляю этим процессом, то он оскорбляет нашу молодежь. Они креативные, позитивные, патриотичные, они националисты в хорошем смысле слова, они стоят за язык, за национальную культуру, и никто ими не может манипулировать».

Новая эпоха

Бериков называет происходящее в Калмыкии «эпохальной переменой формы правления». «Здесь долгое время был период застоя, негатива, все уезжали из депрессивного региона, у людей возникало чувство, что от них отвернулся центр. Все это копилось-копилось и выплеснулось, но сейчас протестующие видят только Зайцева, Шварцмана (вице-премьер Калмыкии — прим. «Новой») и Трапезникова, но забывают, что я бросил работу в Москве и приехал сюда с чистыми помыслами и одним лишь желанием изменить ситуацию. Приехали министр цифрового развития Алексей Этеев, ушедший из мэрии Москвы зампред правительства Наран Кюкеев и другие. Почему они положительного не видят?» — удивляется Бериков.

С Хасиковым он познакомился еще в начале 2000-х. Глава администрации рассказывает, что в Москве «активно занимался общественной деятельностью, создал клуб калмыцких землячеств, организовывал вместе с Бату Сергеевичем спортивные мероприятия». Не мешала этому даже работа следователем по особо важным делам, которая закончилась громкой историей с освобождением пытавших людей охранников Рамзана Кадырова (говорить о ней, чтобы не «дискредитировать правоохранительной систему и в целом органы власти», он отказывается).

Глава администрации с гордостью демонстрирует мне совместную с главой республики фотографию. «В 2017 году я вышел на пенсию и поехал с друзьями в Монголию. Наш автопробег назывался «Прикосновение к истокам». По дороге в Улан-Удэ встретили в ресторане Хасикова и Сангаджи Тарбаева, а встречал нас Бембя Чужаев (ныне отвечает за внутреннюю политику в администрации Хасикова — прим. «Новой»)», — рассказывает Бериков и тыкает в еще одного мужчину на фото. — А это Кюкеев. В общем, все люди на фото сейчас работают на Калмыкию».

Соглашаются ехать на родину далеко не все: отказался, например, первый вице-губернатор Волгоградской области Александр Дорждеев. «Он не хочет, у него все прекрасно в Волгограде. Для многих один из мотивов не возвращаться — машина по поливанию грязи, которая работает сейчас в Калмыкии. Может, у них цель — дискредитировать всех специалистов?» — размышляет глава администрации.

Местные оппозиционеры считают, что клановая система никуда не делась, и новая эпоха, объявленная Бериковым, — это просто передел власти и подготовка к «введению внешнего управления». «Про Зайцева мы знаем только то, что есть уголовное дело, в котором он завязан. Что он хорошего сделал за 6 месяцев, мы не знаем. Он только поменял регионального оператора, и теперь вся плата за электроэнергию уходит в новую компанию, в совет директоров которой он ранее входил».

«Так что финансовые потоки перенаправлены, а ведь компания эта 2 года назад имела уставной капитал всего в 10 тысяч рублей», —

говорит она.

Оппозиционер Манжиев напоминает, что брат Хасикова — уже депутат горсовета. «Лоббирование своих людей вызывает отторжение, это всем надоело. Был клан Илюмжинова, который расставлял родственников и близких друзей на должности, у Орлова были зампреды-одноклассники, в частности Ланцанов», — ругается он.

Русский фактор

Еще несколько месяцев назад депутат городского совета Элисты Петр Вышкварок был соперником Бату Хасикова на выборах главы Калмыкии, но оппозиционером себя явно не считает: «Позиция ЛДПР в том, что мы всегда поддерживаем власть, которая находится у руля. Мы вправе осуждать Хасикова, только если не достигнуты результаты, но нужно дать время. У человека мало опыта, но нужно помогать, я так думаю. Мы не должны быть недовольными, если и президент назначил, и народный выбор пал».

Он доволен выбором Трапезникова. Выбранным мэром депутат тоже доволен: «Он берется за любую проблему. Даже если лампочки нет, то он встречается с людьми [у которых нет лампочки]. Видно, что человек хочет работать, и показатели даже за два месяца будут… Трапезникова назначила Москва. Почему не дать человеку понять российские законы? Может, это стратегические планы, мы же не знаем.

Как-то нужно это понимать и принимать. Думаю, без ведома нашего президента такие назначения не делаются».

Кроме чиновников-варягов и лидера отделения ЛДПР, в калмыцкой политике русских практически нет. Так, в городском совете Элисты только три депутата не титульной национальности. Во фракции «Единой России» нет ни одного. Лидер фракции и спикер ЭГС Орзаев прежде чем прокомментировать, задумывается: «Что есть, то есть… Хочу вас заверить, что никто не отбирал калмыков и не вычеркивал русских! Результаты подводились по округам, и [больший процент] набрали те, где, к сожалению, не было русских. Мы всех, кто был в команде, взяли помощниками, советниками».

Нет русских ни в «старой оппозиции», ни среди 30 членов молодежного оргкомитета митингов. «Мы бы хотели, чтобы в наших рядах были русские. Кто-то поддерживает, но не получается их затянуть», — объясняет журналист Бюрчиев. «Они выходили на митинг, стояли с краю, но выступать не хотят. У нас вообще очень мало русских за 30 лет осталось в республике, их просто нет в Элисте», — говорит дизайнер Эрендженов.

На митинге 27 октября со сцены выступал только один русский — депутат Госдумы Олег Шеин, который приехал из своей Астрахани и сказал, что поддерживает элистинцев так же, как они поддержали астраханцев в 2012 году. Среди митингующих русских тоже было немного, да и общались они крайне неохотно.

Двое стояли на самом краю площади, представиться отказались и быстро свернули разговор. «Пока мы там стояли, подошел один, второй, говорят, что мы якобы провокаторы. Ну, мы отошли поодаль, хотим просто спокойно посмотреть», — сказал один из них, а на вопрос о Трапезникове ответил так: «Как можно судить о деятельности человека, пока он месяц в должности? Время покажет. Рано судить».

— А зачем вы пришли на митинг против него?

— Мы не против! Мы пришли узнать альтернативную точку зрения, и мы не со всем согласны, что говорят с трибуны.

Призрак национализма

Оппозиционеры и чиновники в один голос заявляют, что национализма в Калмыкии нет. «Я всю жизнь живу, и я бы мгновенно это почувствовал. У меня куча друзей не титульной национальности, у нас такой темы вообще нет, никто националистическую волну не раскачает — за это я спокоен», — уверяет меня спикер горсовета Орзаев.

Впрочем, Манжикова, которая решительно отрицает, что дело в национальности Трапезникова, тут же сама говорит, что ведь и Хасиков не калмык: «Мама у него татарка, а отец тоже не чистый калмык. Кто же скажет, что он калмык? Но как-то восприняли его кандидатуру, ведь жил он здесь, родители здесь живут». И как тут поверить, что национальность политиков в Калмыкии никого не волнует?

Журналист Бюрчиев объясняет, что межнационального конфликта в Калмыкии нет, но «есть взаимное недоверие», в том числе из-за сепаратистской риторики «старой оппозиции». В конце 80-х — начале 90-х годов в Калмыкии ничего похожего на события в Закавказье или, например, Туве не происходило.

Проблемы были в 60-х годах, когда калмыки вернулись домой из депортации. «Тогда город был поделен на частный сектор, где жили русские, и новые микрорайоны, куда поселили калмыков. Русские считали их предателями, а калмыки приехали оскорбленными, и драки проходили как раз в парке «Дружба», где теперь митинги проходят», — рассказывает Бюрчиев. Потом все перемешалось, и драки, по его словам, проходят чаще с приезжими с Кавказа.

По словам главы администрации Калмыкии Берикова, если в советское время в Элисте русских было столько же, сколько калмыков, то после распада СССР русские начали республику покидать. В основном из-за экономических проблем. «Сейчас в городе около 16 % русских, но они аполитичны и занимаются выживанием», — говорит Бериков.

«Старые оппозиционеры» уверяют, что их молодые коллеги лукавят, когда говорят, что национальность Трапезникова или Зайцева не имеет значения. Боромангнаев прямо на митинге со скамейки заявил: «Калмыки почему-то стесняются, когда речь заходит о национальности руководителя. Говорят, что это неважно. Но на самом деле это важно. Решения люди принимают, руководствуясь культурой и воспитанием, поэтому руководителями у нас должны быть прежде всего калмыки!»

«Не стесняйтесь быть калмыками и даже националистами! Националист — это тот, кто любит свою землю, детей, культуру и язык. Мы все здесь калмыцкие националисты и мы должны отстоять свою землю!»

С ним солидарен и один из лидеров оппозиции Намсыр Манжиев: «Страшно, когда человек — нацист, а националист — это тот, кто переживает за свою нацию, культуру и традицию. Мы живем совковыми еще понятиями, что мы единый советский народ, но так в жизни не бывает. Я считаю, что первым лицом Калмыкии должен быть калмык, потому что мы национальная республика, да и Элистой как столицей республики должен управлять калмык. А если выбора нет, то пусть будет кто-то местный, мы ведь с русскими давно живем, и у нас нет конфликтов на национальной почве».

— Как к речам про национализм относитесь? — спрашиваю я еще одного участника кружка организаторов Евгения Манджиева, ветерана второй чеченской.

— Мне и на первом митинге его речь не понравилась! Я его просил в прошлый раз не выступать, и мы с ним прямо на сцене ругались. Я патриот своей родины России, я служил, защищал рубежи ее, я с уважением всегда относился к своей стране.

«Я конкретно против назначения Трапезникова, но эти националистические темы категорически никак *****», —

Манджиев ясно принимает эту тему близко к сердцу:

— Как можно делить людей? Когда мы с однополчанами были десантно-штурмовой группой во вторую чеченскую, то если бы мы друг друга не прикрывали, что бы мы делали? Надо было нам там сдохнуть?

Он предлагает не судить обо всем калмыцком народе по одному Боромангнаеву, потому что «как говорил Далай лама, мы все земляне».

Тоска о прошлом

Когда мы с правозащитником Бадмаевым приходим в кафе, он на калмыцком языке просит официанта принести нам джомбу (национальный чай с молоком и солью, иногда сливочным маслом). Тот с извинениями признается, что плохо понимает язык, Бадмаев с легким раздражением повторяет заказ по-русски.

На калмыцком в республике действительно говорят мало, и на последнем митинге на нем была где-то пятая часть выступлений. Даже националист Боромангнаев на калмыцком практически не говорит:

«Пока мы, националисты, не придем к власти, язык будет умирать, калмыцкость — вымываться и исчезать».

Дизайнер Эрендженов, который выпускает одежду с надписями на калмыцком, говорит, что ситуация медленно, но улучшается: «По сути, никто из предыдущих президентов ничего не делал, чтобы ситуацию поменять, — они сами языка не знают и им по барабану было. Поколение 70–80-х годов вообще на калмыцком не говорят, в Советском Союзе над говорившими на калмыцком смеялись, но молодежь сейчас начинает тянуться», — говорит он.

Бадмаев вспоминает, что однажды увидел калмыцкий чай в меню одного самарского кафе. «Я удивился, а потом вспомнил, что там ведь были земли калмыцкого ханства, и хан там встречался с Петром I», — с гордостью в голосе говорит оппозиционер.

Калмыки вообще часто упоминают о великом прошлом Калмыцкого ханства. Они гордятся тем, что только у двух коренных народов на территории России была своя письменность, — у русских и у калмыков. Глава администрации Бериков говорит, что у калмыков «есть ощущение, что они создали фундамент становления российского государства». «Именно калмыки охраняли южные рубежи, когда Петр I прорубал окно в Европу, наши предки принимали участие во всех войнах России. Я знаю своих предков, которые участвовали в войне 1812 года и входили в Париж в составе 2-го астраханского полка (в том числе на боевых верблюдах — прим. «Новой»)», — рассказывает Бериков.

Но калмыкам обидно, что современная Россия явно об этом не помнит и не придает их особой роли значения. Дизайнер Эрендженов жалуется, что даже столичные оппозиционеры не обращают внимания на митинги в Калмыкии: «Когда три бабки выходят на Красную площадь с Конституцией, то этому посвящают на «Дожде» новостные сюжеты, а у нас три тысячи вышли, но это никому не интересно. Все клали на Калмыкию, о нас все забыли, а мы здесь живем и варимся во всем этом».

«Почему-то москвичи рассуждают колониальными категориями, забывая о том, что Россия — федерация.

Калмыкия — малочисленная республика, но в Конституции написано, что это государство, и на нас нельзя смотреть как на какого-то воркутянина или дальневосточника. С нами надо говорить как с равноправными», — с обидой говорит мне Бадмаев.

Тема отделения Калмыкии от России табуирована, и пока в Элисте протестуют только против местных властей. «А как же несправедливое распределение налогов, культурная и образовательная политика федерального центра, монетизация льгот репрессированных народов? Как же два довоенных улуса, которые были переданы Астраханской области и которые так и не вернули? Как же другие наши районы на границе с Астраханской областью, которые управляются по факту ей же?

Унижение происходит на каждом шагу каждый день, но признать это и начать протестовать значило бы войти в конфронтацию с федеральной властью», —

рассказывает «яблочник» Боромангнаев.

Он вспоминает, что в конце 80-х годов разработал всю идеологию Народного фронта Калмыкии и имеет представление, как должен развиваться калмыцкий этнос. Он провел съезд ойрат-калмыцкого народа, чтобы у калмыков был «свой представительский орган как ядро будущей структуры власти.

«Я не исключаю, что Россия распадется в ближайшие десятилетия, и, хотя я понимаю, что выгоднее находиться в составе большого государства, оно должно быть не репрессивным и не полицейским, как нынешняя Россия», —

считает Боромангнаев.

— Это мнение кто-то здесь разделяет? — уточняю я.

— Я, наверное, единственный даже в оппозиции, кто об этом задумывается, а другие люди живут по инерции, хавают что дают, и изменить ситуацию мало кто хочет. Люди шарахаются от одного слова «независимость». Спрошу кого-то: «Думаешь, калмыцкий народ не имеет права на независимость?» А в ответ сразу: «Ой, ты знаешь, мне надо идти». Да у нас даже разговаривать по-калмыцки при русских стесняются, — отвечает Боромангнаев.

Жуткий депрессняк

Новые калмыцкие оппозиционеры признают, что «выводить тысячи на площадь и ничего не добиваться тяжело». 27 октября на площадь Победы вышло около 2 тысяч человек — меньше, чем на первый митинг 13-го. «Скоро наступит разочарование, поэтому мы думаем о новых форматах. Например, собираемся формировать инициативную группу по референдуму за возвращение прямых выборов мэра», — говорит Бюрчиев.

Пока оппозиционеры решают, что делать дальше, спикер горсовета Орзаев, как начинающий политик, смотрит в будущее с оптимизмом: «У нас все нормально, мы сейчас встанем на ноги, республика и город у нас небольшие, и довести до ума город при нормальном отношении к делу, думаю, не составит большого труда».

Правда, застанут это прекрасное время, похоже, совсем немногие калмыки.

«Даже если мы выиграем протесты, то не думаю, что ситуация кардинально изменится. Это просто последнее слово республики, которая уже на последнем издыхании, если честно», —

говорит дизайнер Эрендженов.

Алдар Эрендженов снимает лукбук для конкурса Faces and Laces на митинге против Дмитрия Трапезникова. Фото: Алина Десятниченко, специально для «Новой»

Незадолго до начала протестов он закрыл свой магазин и собирал чемоданы. «Последние два года в Элисте жуткий у людей депрессняк. В экономическом смысле. Вот и я настолько закислил, что мы с женой купили на 1 октября билеты, собирались в Москву переезжать и цех свой перевозить», — рассказывает он. Из-за продолжающихся митингов дизайнер уже несколько раз переносил отъезд. Заказов стало больше, и Эрендженову пришлось снова открыть небольшой шоу-рум.

— Не передумали уезжать?

— Магазин и так особо много денег не приносил, но мы отшивали корпоративные заказы, например, для Министерства по делам молодежи или для университета, а теперь этого больше не будет. Мне уже сказали: «Все, братан, ты теперь оппозиционер». Так что придется уезжать, потому что что-то кушать и развиваться дальше надо.

Написать комментарий 1

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях