29 марта 2024, пятница, 13:59
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

«Если бы Гитлера и Сталина убили, и войны бы не было»

«Если бы Гитлера и Сталина убили, и войны бы не было»

Свидетельница Второй Мировой войны поделилась своими воспоминаниями.

Своими воспоминаниями с Медиа-Полесьем поделилась свидетельница Второй Мировой войны – Короткая Варвара Григорьевна, сейчас она живёт в деревне Лосичи Пинского района.

В семье Варвары Григорьевны День Победы всегда был особым днём. Не вернулся с фронта отец, несколько лет назад ушли из жизни два старших брата – Фёдор и Алексей, ветераны войны. Даже сегодня, через 74 года, бабушке Варе тяжело рассказывать о той жизни, очень трагичные воспоминания:

Через 70 лет узнали, где погиб отец

Раньше мы жили в деревне Залесье Петриковского района Гомельской области. У нас была большая семья: отец, мама, три брата и я. Наша мама Марылька умерла до войны. Отец, Григорий Иванович, женился второй раз. Жену взял из деревни Ванюжичи, её звали Агафья Аникеевна. В 1936 году появился младший брат Пётр.

Когда началась война, мне было 8 лет. Я окончила 3 класс. Своего отца я мало помню. Знаю, что был он высокий, всегда ходил в шапке-кубанке. Его призвали в армию 23 июня 1941 года. Провожали на фронт всей семьей, а я в это время играла со своей подругой на другом конце деревни. Больше я никогда его не видела.

Сведения о погибшем отец. Скриншот сайта obd-memorial.ru. Немецкая карточка военнопленного

После победы отец домой не вернулся. Только через 70 лет моя внучка нашла в Интернете, что наш отец попал в плен в городе Боровске (под Москвой, Россия), и погиб в Германии в декабре 1941 года. Мама ездила в военкомат, возможно, ей показывали какие-то документы, но нам она ничего не рассказала. После войны всех пленных считали предателями.

Полицаи лютовали хуже немцев

Когда началась война, мама со старшими братьями собрала все ценные вещи, в том числе швейную машинку, лучшую одежду, картошку, муку и зерно и закопала в лесу.

Первый месяц, до прихода немцев, мы жили в своём доме. У нас была корова, свиньи, куры, запасы зерна и картошки. Но когда пришли немцы, нас выгнали из дома. Мы жили рядом, в пристройке. Всю живность перебили оккупанты, у нас ничего не осталось. Когда прошла первая волна наступления, мы вернулись в свой дом.

Старший брат Фёдор ушёл в партизаны. В одну ночь из нашей деревни ушло 6 человек. Потом два моих старших брата Алексей и Иван тоже ушли в лес. Остались мы втроём: мама Агафья, я и Пётр, которому только исполнилось 5 лет.

После этого в деревню начали наезжать полицаи. В первый раз убежать из дома мы не успели. Они «калацілі і трусілі» партизанские семьи. Особо зверствовали полицаи из соседней деревни Ванюжичи. Однажды они пришли в дом, перевернули все вещи, лучшие забрали себе. Долго допытывались у нас с младшим братом: где прячутся партизаны? Мы отвечали, что не знаем.

Тогда они поставили нас к стенке и стреляли нам поверх голов из автоматов. Но мы всё равно продолжали молчать. Одного из полицаев мама хорошо знала. Она у него спросила: «Николай, что ты делаешь? Мы же вместе в одной деревне выросли, на «вечарынцах» вместе танцевали, а ты сегодня в полицаи пошёл и над детьми моими издеваешься? Неужели ты думаешь, что тебе это сойдёт с рук?». Николай ответил: «А ты думаешь, что советская власть ещё будет?».

Когда в деревню приезжали полицаи или немцы мы убегали из дома в лес, прятались в соломе или под сараем.

Три года жили в лесу

Ближе к осени мы ушли жить в лес. Построили себе «курень» (землянку). Сначала раскапывали свои припасы, пекли хлеб.

Полицаи постоянно устраивали облавы в лесу. Однажды шёл карательный отряд по лесу, мы убегали по хвойнику, высокий такой лес был, а они из автоматов строчат и только пули по соснам «тюк, тюк, тюк».

Долго мы бежали, увидели стог сена в долинке и спрятались в нём. Сидели до поздней ночи. Потом решили вернуться обратно. Страшно. Подошли и видим, что наш «курень» догорает, одни головешки остались. Пришли, посидели, мама разгребла угли и достала нам печёную картошку. Поели и пошли искать пристанище.

Вышли на дорогу к деревне Ванюжичи, в которой жила сестра мамы Агафьи. Но там все дома стояли пустые. В печах оставался жар, на печи мама нашла дежку с тестом, напекла нам коржей. Мы перекусили и остались переночевать.

На следующий мы день вернулись в свой лес. Построили новую времянку: обставили большие деревья ветками, приложили сеном вокруг и там жили. Осенью прятались в лесу, и только ночевать приходили в «курень». Тяжелее стало зимой. Обуви практически не было. Мы садились в корчах, мама посередине. Она прятала наши ноги с Петром себе за пазуху, чтобы не замёрзли…Так мы скитались три года.

И на войне можно остаться человеком

Однажды мы попали в облаву в лесу и нас поймали немцы. Детей посадили в бричку и повезли в деревню Пилатовку. Там собирали всех пленников. Детей в лесу тогда очень много словили.

Наша мама шла следом за повозкой и по дороге разговорилась с немцем. Он немного понимал по-русски. Немец сказал: «У меня тоже дома четверо киндеров. Все маленькие. Если бы Гитлера и Сталина убили, и войны бы не было».

В Пилатовке всех согнали в барак. А тот немец, с которым мама говорила по дороге, принёс нам с кухни котелок супа и две буханки хлеба. Сказал «для киндеров».

Среди ночи мы и ещё человек 10 убежали из Пилатовки в свой лес. Нам надо было перейти через железную дорогу. Ночь. Холодно. Страшно. Переползли в темноте через насыпь и вернулись в лес.

Поселились мы все в другом «курене». Собралось в нём пять семей. Места было мало: спали и на нарах, и на полу, и на лавках. Наша семья спала у окошка. По ночам приходил старший брат Фёдор, стучал в окошко. Мама давала ему какую-нибудь еду. Еды практически не было.

Раскапывали припасы, пекли хлеб из зерна, сушенных картофельных очистков и семян щавеля. Когда зерна не стало, пекли хлеб из желудей. Этот хлеб я и мой младший брат носили в лес партизанам. Весной ели медвежий лук, заячий щавель, ягод почти не было.

Брата от тифа Бог вылечил

Во время войны мой старший брат Алексей заболел тифом. Их партизанский отряд был на Чёрном болоте, так называли у нас Пинские болота.

Он лежал у нас в землянке. В это время немцы пришли в лес с облавой. Кто мог, убежал, а мы остались с братом. Подошёл к нашей землянке немец, заглянул, но даже не зашёл. Очень немцы тифа боялись.

Брата от тифа Бог вылечил. Лекарств не было, лежал он долго без сознания, пока сам не отошёл. А одна из жительниц «куреня» Люба умерла от тифа. Какая красавица она была, да хорошая. Да так на лавке возле нас и положили. Потом в лесу её похоронили.

Братья Ганусевичи: Иван, Фёдор и Пётр

Жизнь после освобождения

Весной 44-го года рано утром в нашей землянке разбилось окно. Потом внутрь забежал немец. Мы думали, он нас расстреляет. Немец вызвал маму на улицу и спрашивал дорогу на Ванюжичи. Она ему показала и вернулась обратно. Ещё дней четыре или пять жили в лесу, уже не прятались, видели, как немцы убегали.

Потом кто-то оповестил, что война закончилась и можно возвращаться в деревню. Все были так рады, что кинулись друг к другу обниматься, целоваться. Мы собрали свои пожитки. Вернулись в деревню. Как жили в лесу пять семей, так и поселились в нашем доме.

Дом большой был, здоровый. Он уцелел, потому что в нём жили немцы. Но после них остались только стены: нигде ничего не осталось. Первое время спали на полу на соломе, укрытой большими немецкими мешками с орлами.

Потом все разошлись, остались только мы втроём. Еды не было. Мы с Петром шли 15 километров до станции Муляровка, потом ездили на товарных платформах в Лахву (Лунинецкий район). Там были засыпаны бурты картошки, то ли до войны закапывали, то ли немецкие. Она была гнилая. Мы пересушивали эту картошку, паковали в мешки и привозили домой. Толкли картошку в ступе, из той муки пекли блины. Какие они были вкусные!

После войны жизнь была тяжёлая, но под мирным небом

После войны мама с моей двоюродной сестрой ездили в Пинск, чтобы купить корову. Они продали швейную машинку и лучшую одежду, платки. Потом две недели шли пешком и вели корову до Залесья. Была зима, а они шли в лаптях. На постой не пускали. В Западной Беларуси войны почти не было, они богатые были. Когда немцы ушли, у них всё и осталось. Продавали и коров, и коней, всё.

Мама Агафья с внуками

Мы с братом оставались дома. Еды нет, накрыться нечем. Мне 11 лет, Петру - 8. Брат Иван ездил в Западную Беларусь на заработки. Привозил домой хлеб. Мама привела корову, принесла за пазухой пол-литровую бутылку молока и кусочек хлеба, настоящего, из зерна. Наверное, кто-то по дороге дал. Поставила на стол хлеб, налила в тарелку молока, и мы макали хлеб в молоко, облизывали пальцы.

После войны в школу я походила только год, закончила четвёртый класс. И начала вместе с мамой работать в колхозе. Это была уже совсем другая жизнь, тяжёлая, но под мирным небом.

Мы выросли, разъехались по разным городам и странам. День Победы стал для нас особым днём, днём памяти.

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях