«Белорусская модель» себя исчерпала

В управлении страной царит хаос.

Как ни пытаюсь, не могу обнаружить на страницах белорусской прессы, от «СБ» до «Белорусского партизана», осознания, говоря словами представителя ЕАБР, трагизма того положения, до которого довела Беларусь «белорусская модель» ее экономики. Критики отдельных ляпов - сколько угодно, описания проблем - более чем достаточно, фантазий о «невидимой руке рынка» и «Запад нам поможет» - бессчетно. Но реальные проблемы нашей экономики давно все это переросли.

Странно предполагать, что «белорусская модель», актуальная в 90-х и тормозящая, а потом и убивающая нашу экономику, за 20 лет своего необоснованного применения не оставила последствий, которые придется разгребать еще десятилетия. Вот как раз совокупности этих последствий наше общество пока и не осознает. Или только-только начинает осознавать.

Впрочем, сама «белорусская модель» родилась не на пустом месте. В начале 90-х в нашем Совмине даже дискутировали о том, какую модель экономики выбрать за образец: немецкую или австрийскую. И уж, конечно, сама структура белорусской экономики того времени, само советское наследство (БССР как сборочный цех СССР) предопределили выбор немецкой модели (костяк из крупных концернов + сонм мелких и средних фирм, их обслуживающих) как основы для построения белорусской.

Выбор игнорировал структурную, техническую и технологическую отсталость «гигантов» (которые по мировым критериям были небольшими предприятиями), отсутствие у них собственных сервисно-сбытовых сетей, реальную недокапитализацию. Что гарантировало их неконкурентоспособность на мировых рынках. Пока Россия переживала последствия своих «реформ», наши конкуренты входили на этот рынок осторожно, оставалась ниша и для нас. В нефтяной бум, когда платежеспособность рынка выросла, туда и конкуренты хлынули. Дополнительно включая и китайцев. Сжимая рынок для белорусов.

А мы в рамках «белорусской модели» продолжали изымать ресурсы из реального сектора на содержание госаппарата, социальные программы и украшательства (типа ледовых дворцов), способствуя потере предприятиями конкурентоспособности. Пока к 2009г. не исчерпали советские запасы.

Сочетание падающей эффективности реального сектора и сохранения относительно высоких государственных расходов и привело к росту долгов и государства, и корпоративного сектора. Отсутствие управления в экономике, ошибки в макроэкономической политике сделали этот рост неуправляемым.

Хаос в управлении страной, от попыток сократить госрасходы к шараханьям в кредитно-денежной политике, от эмиссии до ужесточения кредитно-денежной политики и попыток закрыть разрыв спекуляциями, ситуацию только усугубили. Поскольку непрерывно росли суммы, необходимые для вывода экономики страны на траекторию развития.

Хорошо, но есть ли альтернатива «белорусской модели»? Думаю, что и была всегда, и есть сегодня. Только выбирать прототип необходимо не из каких-то «хотелок», а исходя из современного уровня техники и технологий, человеческого и культурного капитала и имеющейся инфраструктуры. И за выстраивание альтернативы «белорусской модели» придется заплатить. И чем дальше - тем больше.

В мире есть успешные базовые модели: американская, китайская, немецкая. Хотя и нет экономик, построенных исключительно по одной модели. Разница в моделях есть, как правило, в отраслях и даже возможна в рамках одной отрасли.

Американская фирма в идеале состоит из КБ, маркетинговых служб, подразделений, управляющих сервисно-сбытовой сетью, инженерных служб (проработка технологий, привязка заказов на комплектацию, проч.), сборочных производств. Сильная сторона - непрерывный контроль рынков сбыта и технического уровня конкурентов. Слабая - зависимость от технического уровня субподрядчиков, выбор которых зачастую случаен.

Китайские фирмы первоначально формировались на базе крупных поставщиков комплектующих для западных компаний, добирая другие комплектующие у иных китайских субподрядчиков и, возможно, иных западных фирм. Выпускают, как правило, аналоги имеющейся на рынке продукции. Собственные инженерные центры только начали формироваться. Но формируются очень быстро. Главную роль в формировании модели сыграла глобальная сервисно-сбытовая сеть, опирающаяся на широко распространенную диаспору.

Немецкая модель предполагает наличие крупных международных концернов, опирающихся на сонм мелких, немецких же, субподрядчиков. Которые обеспечивают свою конкурентоспособность применением исключительно самого современного оборудования: оно позволяет конкурировать даже с китайским демпингом. Средние немецкие компании работают строго в своих, достаточно узких, рыночных нишах, эксплуатируя собственные «ноу-хау» и тесно сотрудничая с мелким высокотехнологичным бизнесом.

Сегодня для нас путь к китайской или немецкой модели экономики практически закрыт. Для движения к китайской модели нет подготовленной сервисно-сбытовой сети, технический уровень не позволит производить комплектующие для мировых фирм на приемлемом уровне. Для движения к немецкой модели наши «локомотивы» неконкурентоспособны на мировом уровне. Оба эти пути требуют гигантских по белорусским меркам инвестиций. Для нас пока недоступных.

Не очень простым выглядит и движение по американскому пути. Во-первых, задействована небольшая часть населения. (В американских фирмах доля персонала с высшим образованием доходит до 50%, низкоквалифицированного - опустилась до 5%.) Во-вторых, нет промышленной инфраструктуры, готовой забрать на аутсорсинг поставку комплектующих. (В Китае доля низко- и среднеквалифицированного персонала на таких фирмах от 50% до 70%.)

Такой переход возможен только в рамках проработанной и строго структурированной промышленной политики, к разработке которой мы и не приступали. Но проводить переход можно и постепенно, без социально-политических катаклизмов. Которые более чем вероятны, если пустить развитие на самотек. Вопрос только в том, что ни по менталитету, ни по уровню квалификации чиновников к переходу мы не готовы. Не говоря уже о произволе контролеров и сервильности судебной системы.

Александр Обухович, «БелГазета»