Труба дело

В былые времена Россия и не заметила бы этой пустячной для неё скидки. А наш диктатор с лёгкостью согласился бы на неё, переложив на плечи заводов и населения. Всё стало куда хуже для них.
Россия не может позволить себе больше содержать усатую невесту. Поиздержалась в войнушках, много потеряла на падении цен на нефть и газ.
А для диктатора запахло жареным. Заводы давно лежат, всплыли подробности его зверской сущности, тоже поиздержался на старлеток да игрища. А требования России по поглощению Беларуси грозят ему домиком в Ростове, а не двумя десятками резиденций.
Исход ясен. Москва дожмёт, согласившись на декоративные уступки. Чтобы чучело смогло трубить в фанфары оставшемуся элехтарату.

— А сколько бы вы дали? — спросил Плюшкин и сам ожидовел: руки его задрожали, как ртуть.

— Я бы дал по двадцати пяти копеек за душу.

— А как вы покупаете, на чистые?

— Да, сейчас деньги.

— Только, батюшка, ради нищеты-то моей, уже дали бы по сорока копеек.

— Почтеннейший! — сказал Чичиков, — не только по сорока копеек, по пятисот рублей заплатил бы! с удовольствием заплатил бы, потому что вижу — почтенный, добрый старик терпит по причине собственного добродушия.

— А ей-богу, так! ей-богу, правда! — сказал Плюшкин, свесив голову вниз и сокрушительно покачав ее. — Всё от добродушия.

— Ну, видите ли, я вдруг постигнул ваш характер. Итак, почему ж не дать бы мне по пятисот рублей за душу, но… состоянья нет; по пяти копеек, извольте, готов прибавить, чтобы каждая душа обошлась, таким образом, в тридцать копеек.

— Ну, батюшка, воля ваша, хоть по две копейки пристегните:

— По две копеечки пристегну, извольте.