«Где советская граница, ой, российская?»

Как бегущие от мобилизации в РФ пытались проскочить в Финляндию в последний момент.

Финляндия закрылась для русских туристов и закрыла для них Европу. Что творилось на погранпунктах в Ленобласти в последнюю ночь, описывается в репортаже «Новой газеты. Европа»:

— Шесть утра. Я почти засыпаю за рулем под стук дождя и хлюпанье дворников, неподвижные габаритные огни машин передо мной расплываются в каплях на лобовом стекле. Последние минут сорок мы не двигаемся с места. В окошко стучит человек в мокром капюшоне, из капюшона торчит длинная борода, заплетенная в косичку на самом конце.

— Вы потом в Питер? — спрашивает он.

Я пытаюсь сообразить: почему в Питер? Последние шесть часов я стою тут, чтобы проехать в Хельсинки. Нас таких много, около трех ночи я успела насчитать 65 машин, но потом очередь двинулась, и мне пришлось бежать к своей, не досчитав хвост еще метров на пятьдесят. Это погранпункт Торфяновка. То есть теперь уже Ваалимаа. Четыре часа назад мы проехали российскую границу, теперь стоим и ждем, когда пропустят на финской.

— Не пропускают, — объясняет борода, с косички капает дождь. — Только что финны пошли по очереди, спрашивают, у кого туристическая виза. Сказали, что больше не пропустят.

Я открываю дверцу: да, я в Питер. Не дожидаясь, пока финны дойдут до моей визы, разворачиваюсь через сплошную и еду обратно, к российским пограничникам. Там тоже очередь. Из тех, у кого финны уже визу посмотрели.

— Вас не пустили? — удивленно поднимает глаза от моего паспорта пограничница.

— Нет, сама уехала.

В семь утра я снова в Торфяновке. Ровно семь часов назад закрылось «окно в Европу», которое Петр триста с лишним лет назад рубил, не жалея народу. Теперь президент Путин, не жалея народу, заколачивает.

— Поеду через Норвегию, — упрямо говорит высокий водитель с татуированными руками. Он вышел в футболке под дождь и безжалостно хлопнул дверцей черного Suzuki. — Я только визу получил. Подавал в Испанию, они еще дают. Планировал до декабря в Швеции пересидеть, а там — уже по ситуации. Может, вообще машину в Финке бросить, потом в ЮАР улететь. Там лето сейчас, минимум три месяца можно просидеть.

— Еще полторы тысячи километров поедете? — удивляюсь я.

— Самолетом — билеты дорогие, — отвечает высокий. — Я посчитал, что на бензин меньше потрачу, даже если через Норвегию.

Выезд из России через Финляндию был предпоследним доступным для тех, у кого нет миллиона на рейс через Стамбул, но есть машина.

В полдень 29 сентября финские власти объявили, что ровно через 12 часов закрывают въезд в страну россиянам с туристическими визами. Пропускать будут только тех, у кого в их стране есть недвижимость, да и то — для срочного ремонта. Последним выездом по земле оставался погранпункт Борисоглебск в Мурманской области — Стурскуг в Норвегии. Днем 30 сентября норвежцы объявили, что, вероятно, тоже закроют его для туристов из России. У финнов в планах и вовсе строительство стены на границе с проблемным соседом.

Еще до того, как приехать в Торфяновку, я побывала на втором пункте пропуска в Ленобласти — в Брусничном. Ехала вдоль Сайменского канала. Это невероятной красоты места. Восемь лет назад здесь же я ехала в Савонлинну на оперный фестиваль. Тогда финны еще развивали, как они говорили, приграничное сотрудничество с Россией, на этот фестиваль ехали звезды русской оперы. В старой крепости под открытым небом с какой-то фантастической акустикой давали «Русалку» и «Князя Игоря».

Петербург тоже старался пригранично сотрудничать. Построили шикарный автобан, чтобы удобнее было ездить к финской границе. Назвали «Скандинавией». До сих пор, кстати, достраивают и расширяют. Обочины шоссе утыканы отелями, мотелями, фастфудами и заправками. Ближе к границе на АЗС и сейчас стоят фуры с европейскими номерами. В городе сделали скоростную платную трассу, чтобы от аэропорта «Пулково» можно было доехать до «Скандинавии» за 15-20 минут через весь Питер, над ним. Словом, инфраструктуру создали для приграничного сотрудничества.

Брусничное

Когда-то здесь в любое время стояло много разнокабиберных автобусов. Через 40 километров — уже финская Лаппеенранта. Отсюда целыми шоп-турами возили «санкционный» сыр и стиральные порошки. И отсюда же раньше летали лоукостеры в некоторые города Европы.

К Брусничному я подъехала около одиннадцати вечера, насчитала 18 легковушек. Шла к голове очереди и считала. Из потрепанного красного минивэна вышел молодой человек. Самого что ни на есть «мобилизационного» возраста на вид.

— Меня в Малиновке полчаса держали, — рассказал он. — Взяли паспорт, сказали — к какому-то секретарю отправят, он проверяет, кто в списке. У них там много списков, так и сказали.

Малиновка — КП в двадцати километрах от Брусничного. Меня там тоже останавливали. Человек в камуфляже посмотрел паспорт и попросил опустить заднее стекло. Убедившись, что я одна в машине, вернул паспорт: проезжайте.

— Они смотрят, кто едет, девушек не проверяют, — объяснил водитель минивэна. — А нас по спискам проверяют, кто получил повестки.

Он сказал, что списков много, секретарь сидит и проверяет. Но я в военкомате узнавал, я пока не в списках. Хотя все быстро меняется. Я третий раз выезжаю — все не могу уехать. Не могу решиться.

В минивэне он везет пассажиров в аэропорт. До этой ночи такой у него был бизнес.

— Они только прилетели из Москвы в 8 вечера, дальше у них рейс из Хельсинки, — он сочувственно смотрит на людей в машине. — Я им сказал, что не успеем, скорей всего. Они понимают, что рискуют. Они в Германию летят, у них давно было запланировано, все билеты куплены. До последнего ведь никто не знал, что закроют.

До закрытия границы час, а эти авиапассажиры в очереди примерно пятнадцатые. Теоретически могут и успеть.

— Здесь-то мы успеем пройти, а вот что на финской стороне, — нервно вздыхает женщина, вышедшая из машины перед минивэном. — Но главное-то там пройти, с финской стороны, до двенадцати. А у вас тоже обычная виза?

Я киваю. Она объясняет: в машине перед ними едут два мужика, у обоих вид на жительство, они уже хвастались.

— Нет бы завтра ехать, так они нам тут очередь создают, — недобро смотрит она на задний бампер «вида на жительство». — А у нас там дом, надо его консервировать, когда в следующий раз сможем поехать — неизвестно

Со стороны хвоста неловко бежит на каблуках пышная блондинка.

— Мы только подъехали, — останавливается, переводит дух. — А сейчас чего, пускают? А вы первый раз здесь? Что за этим шлагбаумом? Где советская граница, ой, российская? А где финская? Мы к детям хотели на десять дней, они у нас в Швеции. Транзит у нас. А транзит, говорят, после двенадцати закроют. Успеем?

В старом «Гольфе» сидят девушка и юноша.

— Надеемся успеть, — флегматично пожимает плечами юноша, отвечая блондинке.

— Надежда умирает последней, — кивает девушка.

Еще одна машина — там две женщины, подруги.

— Едем визу откатать, — смеется та, что за рулем.

Да, был такой вид туризма в Питере. Финны давали визы щедро, считалось, что среди питерских больше всего «шенгенских» туристов. Главное, чтобы первая поездка была «в Финку», потом можно по всей Европе. Это называлось «откатать визу».

— Представляете, месяц назад получили визы, все собирались откатать, — продолжает веселиться женщина за рулем. — Сегодня, наконец, уже точно собрались после работы. И тут — здрасьте.

Возле первой машины, у самого шлагбаума, нервно постукивает по капоту крупный дядечка.

— У нас друг проехал — и стоит там уже час, — говорит он. — Уже должен был пройти и дать сигнал. Если финны столько держат, то мы уже не пройдем.

На их машине номера Московской области.

— Мы из Москвы 800 километров ехали специально, — объясняет женщина. — Нам вообще-то в Хельсинки, но на Торфяновке просто адище.

Торфяновка

Это погранпункт для тех, кто едет в Хельсинки, в западную часть Финляндии или дальше. Очень любили раньше питерские ездить в Европу на финских паромах.

— Блин, вообще не двигается, — мужчина в дождевике смотрит вдаль, где-то там — голова очереди.

К Торфяновке я приехала чуть за полночь. Финны уже, кажется, должны были прекратить пропускать туристов. В это время в очереди я и насчитала 65 штук плюс еще несколько десятков метров машин. Мой навигатор показывал, что от хвоста до шлагбаума километр.

— У меня — пятьсот метров, — посмотрел на телефон дождевик.

На его машине украинские номера.

— Вам-то чего волноваться? — успокаивает его другой водитель, тоже вышедший рассматривать очередь. — Вас пропустят.

— Да вот неизвестно, — вздыхает человек из украинской машины.

— Наши пошли туда поближе, сейчас придут — расскажут, что там делается, — кричит еще один, стоящий дальше в сторону шлагбаума.

— В 12 ровно у финнов красный свет зажегся и пускать перестали, — слышится от кого-то дальше.

Эта перекличка время от времени затихает, потом кто-то бросает очередную новость, ее по цепочке от головы очереди к хвосту передают нетерпеливые люди, стоящие возле своих машин.

— Не знаете, грин-карты проверяют?

— Обязательно. А в Латвии и в Эстонии еще диагностические карты смотрят.

— Я всегда ездил через Латвию, через Убылинку, и всегда часа за два все проходил. А в последние месяцы — я как-то даже семь часов стоял.

— Я хотел на Куничью Гору ехать, это Эстония. Но там 60, говорят, машин стоит. Думал, здесь меньше будет.

Вчера, говорят, на Торфяновке очередь действительно была гораздо меньше. Она уменьшилась, когда здесь поставили мобильный военкомат: узнав о нем, многие решили ехать через Брусничное, пусть там и путь подлиннее получится. Но теперь военкомата нет.

— Разобрали уже, — кивает молодой парень, появившийся вдруг откуда-то из темноты, — Два дня простоял — сегодня разобрали. Ну, понятно, что по обычным визам уже не проедешь, его и убрали.

Возле машины с финскими номерами переминается с ноги на ногу классический ботан в очках. Он держит за руку девушку с распущенными волосами до копчика. Волосы уже совсем мокрые.

— Мы заранее все спланировали, — охотно пускается рассказывать ботан. — Дальше мы во Франкфурт на выставку планировали поехать, билеты купили в начале сентября. Бронь отелей — все есть. И еще в Хельсинки на двое суток отель забронирован. Мы еще думали: нее, не успеют они так быстро это принять, Евросоюз, у них не как у нас. А тут они раз — просто день в день. Прямо сегодня такая новость. У нас автобус был забронирован на 5 утра. В итоге на попутке на день раньше поехали. Водитель у нас — русский финн, он там давно живет.

— А обратно как? — спрашиваю я.

— Почему — обратно? — застывает на полуслове ботан, а потом соображает, что их «русского финна» уж точно пропустят.

— Поедем с кем-то, кого тоже не пустят, — весело отвечает девушка. — Но надо настраивать себя на хорошее.

— Да уж, — мрачнеет ботан. — Мы столько денег на все это потратили…

Осторожно спрашиваю у него про мобилизацию.

— Я не подлежу призыву, по крайней мере, в первой волне, — быстро отвечает парень, осторожно на меня поглядывая. — Я думаю, меня должны позже призвать. Где-то во второй.

— Пойдете?

— Это глубокий вопрос, — отводит он глаза. — Все зависит от ситуации в стране, когда придет повестка. У нас в компании двоим пришли. Я их не осуждаю, но они спрятались. Самое главное сейчас — выиграть время. Ситуация может измениться в какую-то сторону.

Их машина — восемнадцатая с конца. Я иду дальше к шлагбауму, считаю. У двадцать третьей тоже московские номера. Они приехали в 22.15 и были уверены, что успеют. Уже второй час ночи, но они надеются.

— Да, мы специально ехали из Москвы, — кивает мне через окно седой усталый мужчина. — У нас виза шенгенская только неделю назад получена. А как еще ехать? Латвия визы не дает и не пускает. Можно, конечно, через Стамбул, но билеты-то сколько стоят. Финны до сегодня должны были пускать. Надеемся… У меня в Латвии все родственники похоронены, хотел съездить туда — хоть на могилы. Взяли билеты на самолет.

Двадцать девятый — микроавтобус со спящими пассажирами.

— Да бросьте вы, как это — не пустят, — смеется веселый шофер, похожий на почтальона Печкина из мультфильма. — Слушайте вы их больше!

Сороковая с конца машина — джип с кодом региона 49. Это Магаданская область. За рулем старец с белой бородой и хвостиком на затылке.

— У меня в Финляндии яхта стоит, — кивает он в сторону финской границы. — Каждый год ездил на машине.

Я зажмуриваюсь, представляя, как он поедет обратно в Магадан через всю страну, так и не увидев свою яхту. Нет, я не ерничаю, я сама уже провела за рулем почти двенадцать часов, поэтому магаданцу сочувствую от всей души.

На часах четверть третьего. Со стороны шлагбаума к нам быстро движется группа мужчин, они на ходу достают ключи от машин и объясняют: пограничники решили разделить очередь по номерам машин, кто с номерами Евросоюза — отдельно. И очередь действительно двинулась. Прошел слух, что вроде бы сегодня напоследок пропустят всех.

Около четырех утра я прошла российскую таможню. На финской очередь была примерно вдвое длиннее, чем та, в которой я считала машины. К пяти утра мы продвинулись метров на двадцать. Навстречу, обратно, ехали те, кто стоял впереди.

Исключения

Финляндия закрыла границу для россиян с формулировкой (цитата по «Фонтанке»): «Во въезде будет отказано лицам, следующим в Финляндию или через Финляндию в другие государства-участники Шенгенского соглашения с целью туризма». Иначе говоря, транзита тоже не будет, финские аэропорты для россиян закрыты. «Выполнение решения будет осуществляться в первую очередь на восточной границе, но оно будет касаться и россиян, прибывающих в Финляндию через другие участки внешней границы. По приблизительной оценке Пограничной охраны Финляндии, вследствие новых ограничений число прибывающих в Финляндию лиц сократится примерно вдвое по сравнению с текущим уровнем. Это будет около 25% обычных показателей 2019 года». Владельцы недвижимости тоже не смогут получать финские визы, а тех, у кого виза пока действует, могут впустить в страну в порядке исключения.

В список исключений вошли россияне, у которых в Финляндии живут близкие родственники (требуется подтвердить родство), сезонные рабочие (требуется контракт), водители грузового транспорта, моряки, предприниматели с подтвержденным бизнесом в Финляндии, студенты, пациенты финских клиник — только если лечение было начато до вступления в силу ограничений, дипломаты.