Михаил Сергеевич. Последний античный герой

Ему удалось совершить свой подвиг.

Михаил Сергеевич Горбачев стал главой советского государства в марте 1985 года. На фоне дряхлых советских старцев, вручивших ему эту должность, он в свои 54 года выглядел молодо и подтянуто. Одно это уже вселяло надежды.

Михаил Горбачев — человек трагической судьбы. Он пытался вдохнуть в одряхлевшее государство новую жизнь, вернуть его к его ленинским основам - а вместо этого оно развалилось. Он хотел мирного сосуществования с блоком НАТО, а стал объединителем Германии и освободителем Восточной Европы от советской оккупации. Он не хотел отпускать из СССР страны Балтии и потакать грузинским националистам, а стал палачом Вильнюса, Риги и Тбилиси.

Михаил Сергеевич наделся, что начав перестройку и гласность, он выпустит из-под спуда молодые, здоровые силы обновления огромной страны, которые помогут ей стать лучше, разрушат старую консервативную систему. Вместо это на поверхность вышли силы стяжательства, этнического национализма и великодержавного реваншизма. Горбачев мечтал о мире, а стал невольным зачинателем целого ряда кровавых конфликтов на территории бывших советских республик.

Горбачев открыл границы, выпустил диссидентов и фактически упразднил цензуру в СМИ, а стал свидетелем того, как снова появились диссиденты, как опять вернулась цензура и стали закрываться границы.

В наследство от предшественников Горбачеву досталась колониальная война в Афганистане, гигантский военно-промышленый комплекс, армия, оккупировавшая пол-Европы, огромный ядерный арсенал и мир, стоявший на пороге атомной войны. Ему удалось прекратить Афганскую войну, отвести мир от края гибели путем переговоров с США о сокращении ядерных вооружений, умерить аппетиты ВПК. И вот теперь, в последние месяцы свой жизни Горбачеву довелось увидеть, как его страна снова угрожает миру ядерным оружием и ведет колониальную войну, а ее власти пытаются реанимировать военную индустрию.

Горбачевым всегда и все были недовольны. Сторонники скорейших реформ — тем, что он медлит. Консерваторы — тем, что он спешит. Руководители республик СССР — тем что он предоставляет им слишком мало полномочий и суверенитета. Союзные чинуши — тем, что слишком много позволяет республиканским руководителям. Гэбисты — тем, что отпускает диссидентов и много позволяет журналистам, диссиденты — тем, что вообще не закрыл КГБ. Сталинисты были недовольны его политикой продолжения хрущевской оттепели, антисталинисты - недостаточным осуждением сталинских репрессий. После своего ухода на покой, Горбачев был забыт и порицаем, пожалуй, везде, кроме Германии.

Михаил Сергеевич как политик был человеком наивным и как все советские руководители (да и российские тоже) исторически безграмотным. Это хорошо демонстрирует его встреча с Дэн Сяопином в 1989 году. Михаил Сергеевич приехал восстанавливать «дружбу народов» сталинских времен, а Дэн Сяопин стал объяснять ему, что Китай считает отношения двух стран несправедливыми с исторической точки зрения и больше не готов воспринимать СССР, как “старшего брата”. Отповедь товарища Си о том, что Российская империя и СССР отторгли от Китая дальневосточные территории России ине дали ему присоединить Монголию, прозвучали для Горбачева откровением.

При всем при этом, Горбачев был последним руководителем советского государства, который думал о будущем страны. Те, кто пришел ему на смену — и Ельцин и Путин — возвращали ее в «славное» прошлое, грезили «золотым веком». Ельцин говорил о «возрождении России», Путин - о «вставании с колен». Горбачев мечтал о социальной справедливости, его сменщики насаждали социальную несправедливость и активно разрушали доставшиеся им от СССР структуры социального государства.

Единственно, что, пожалуй, удалось Горбачеву, кроме прекращения ядерного противостояния, так это ускорение. При нем историческое время на территории бывшего СССР, скованной, казалось, вековой спячкой, разогналось до такой скорости, что самой страны не стало всего лишь через шесть лет после его прихода.

Горбачев пытался спасти Советский Союз, но спасти его было уже нельзя. Он пришел к власти на пятый год падения нефтяных цен, которое было невозможно остановить. Через год после его прихода к власти, нефть, от продажи которой зависела вся советская экономика, стала стоить 10 долларов за баррель, что сделало ее добычу на северных советских месторождениях нерентабельной. Под лозунги об ускорении, перестройке, гласности, социальной справедливости и демократии СССР стремительно двигался к банкротству.

Мог ли он сделать что-то иначе? Наверное, мог бы. Могло бы это что-то изменить? Навряд ли. Примени он больше силы — было бы больше крови. Применил бы меньше — «процесс пошел» бы еще быстрее. Понимал ли он, что его правление — это трагедия, финал которой заранее известен и зрителям и актерам? Не думаю.

Михаил Сергеевич был, наверное, последний античный герой: влекомый божественным роком смертный, неспособный повлиять на свою судьбу. При этом, ему, как и античному герою удалось совершить свой подвиг — спасти человечество от гибели в ядерной катастрофе.

Лев Кадик, специально для Charter97.org