Лукашенко сейчас очень страшно

Наступил чрезвычайно интересный исторический момент.

Аналитик Сергей Чалый в эфире «Обычного утра» провел сеанс «психополитологии».

Об историческом времени

Сергей Чалый говорит, что сейчас мы наблюдаем чрезвычайно интересный исторический момент.

«Такие времена встречаются раз в сто лет, а может, и реже. На наших глазах происходят события, сравнимые с распадом и предреволюционной ситуацией в Российской империи. Распад Советского Союза продолжается будущим военным поражением России и, вероятно, распадом России. Соответственно, все клиентские режимы, которые зависели от этой власти, они также находятся под угрозой, и это очевидно».

Чалый говорит, что война с Украиной началась не за территории, это тоже была попытка остановить время. «Она началась для того, чтобы на фоне Украины не выглядели позорно такие режимы, как в России и Беларуси. Украину нужно было уничтожить, потому что она представляла собой альтернативную организацию довольно близкого нам общества. Молодая власть вместо вот этих геронтократов, которые насмерть, очевидно, планируют [править]. Децентрализованная страна, с большой инициативой на местах, страна динамичная. Она реально была на низком старте. Я видел это. Ее ждал неимоверный экономический рывок. Это было разлито в воздухе. И, конечно же, это надо было уничтожить».

Эта попытка военным путем изменить ход истории не принесет уходящим режимам победу, считает Чалый.

«Мы видим, что история не на вашей стороне, ребята. Вы натура, которая уходит, и все, что сейчас происходит, вот все эти шаги, все эти административные судороги, все эти попытки «а давайте еще что-нибудь зажмем» — это попытки мочиться против ветра.

Это такой интересный парадокс, еще Гегель называл эту ситуацию «иронией истории» — когда тренд пошел против вас, очень вредно пытаться ему противодействовать. Вы просто растратите силы и ресурсы, и ваши усилия приведут к тому, что историческая неизбежность случится только быстрее.

То есть, нужно уметь управлять своей собственной кончиной. Вот как, например, это делала ныне покойная, королева Елизавета, она показала пример, как империя может аккуратно, спокойно превратиться в национальное государство и иметь нормальные отношения с бывшими колониями».

Чалый считает, что мобилизация, объявленная Путиным, ускорит его конец.

«Дело в том, что хороших ходов у него уже не так много было. Мы прекрасно понимаем, что вся легитимность его держалась, в общем, на имидже человека, который, с одной стороны, приносит какие-то выгоды для страны, пусть и иллюзорные, — территориальные приобретения, еще что-то, и минимально при этом напрягает свое население для этих достижений. Практически вся эта система разрушилась.

Сейчас его силовой аппарат охотится на свое же население. Это совершенно новая конструкция.

Вы прекрасно понимаете, что такое вооружать собственное население для непопулярной войны, которая, скорее всего, будет проиграна. Ну это 1917 год, это солдаты и матросы в Петрограде и так далее.

Это чрезвычайно рискованные деяния, но, пожалуй, еще хуже были остальные какие-то альтернативы — я не знаю, что там, поднятие ставок к ядерному конфликту или спокойное наблюдение за тем, как ты теряешь завоеванные территории, ну и, соответственно, главный вопрос, который впоследствии был бы задан, а зачем все это было начато, ради чего мы страдаем? Он сейчас находится в ситуации смертельной опасности. Не столько личной, сколько режима его правления».

О союзническом долге Лукашенко

Чалый говорит, что Лукашенко после первых двух недель войны уже понял, что ему нужно делать.

«Мы же видели, как он эволюционировал. Сначала он был поджигателем этой войны, мы же помним, как он подстрекал того же самого Путина, давай, давай, иди вломи им. Первую неделю он рассказывал, как надо Зеленскому сдаться и быстренько прекратить эту войну. И после этого он очень быстро понял, что как-то блицкрига не получается, за 2—3 дня, которые ему обещал Путин, победа не предвидится, а сейчас, скорее всего, вообще никакой победы не предвидится».

Сейчас Лукашенко, по мнению Чалого, всем видом показывает, что времени на войну у него нет.

«Состояние собственной армии он знает довольно хорошо. Это такая парадно-паркетная армия, которая не имеет никакого военного опыта. И постоянно застывшая гримаса страха на лице министра обороны это, по-моему, очень хорошо иллюстрирует.

И, в общем, это его «мы сидим на заднице ровно», «мы на месте» — это единственное, что он может делать, то, что называется креативной прокрастинацией.

«Дядя Вова, воевать некогда, здесь со всех сторон что-то происходит, то уборочная, то посевная, гусеницы лязгают на западной границе». Все время приходится прикрывать спину, бока, еще что-то там русскому солдату. В общем, он показывает, что они там очень сильно задействованы.

Вы же видели, что ответил Вольфович на вопрос о мобилизации. А мы уже мобилизованы! Вот такая у нас вот мобилизация.

Мы всеми силами делаем вид, как мы героически и напряженно сидим на заднице ровно.

Потому что он прекрасно понимает, что ждет его армию, когда придется туда вступить».

Теперь союзнический долг, говорит Чалый, выполняется примерно так же, как это делали сами россияне, когда отлавливали в России людей, на которых было заведено уголовное дело в Беларуси.

«То есть сейчас мы возвращаем должок поисками уклонистов. И честно говоря, я думаю, что максимум, который может, наверное, предложить Беларусь для России в такой ситуации — это не военная мобилизация, а скорее экономическая мобилизация.

Нужно помнить, что никогда не ведет войны армия, войну ведет страна. И бремя всегда ложится на граждан, вопрос только, насколько равномерно».

Позиция «шестерки»

Чалый говорит, что хотя никакого «переобувания» Лукашенко он не видит, но на саммите ШОС тот, по наблюдениям аналитика, дистанцировался от Путина. И сейчас пытается найти нового «дядю Вову».

На саммите, говорит Чалый, Лукашенко «активно искал контакты, сам подходил, за пуговицу пытался удержать Эрдогана, «надо поговорить — темка есть».

«У него же позиция какая? Это позиция шестерки, которая задирает всех, а потом в нужный момент бежит и говорит: а кто против нас с дядей Вовой? А теперь дядя Вова сам получил. И, в общем, ему довольно неудобно в этой ситуации, приходится искать какого-то другого дядю, с которым можно было бы почувствовать себя относительно комфортно. Это механизмы психологической защиты.

Лукашенко сейчас очень страшно. Я так давно за ним слежу, что я просто вижу, что он занимается постоянным заговариванием своих собственных страхов.

Он два года рассказывает, как он победил и перевернул страницу, он рассказывает о том, что врагов практически не осталось, но при этом каждый день говорит, что вокруг террористы, спящие ячейки что-то устраивают, готовятся, «они же нам покоя не дадут».

Человек живет в ужасе абсолютном, который не проходит. «Чуть-чуть ослабишь хватку, и все, нас сомнут». Во всех его выступлениях подменяйте «нас» на «я», и вы получите то, о чем он говорит.

Он живет вот в этом постоянном страхе. С одной стороны, силовики ему этот страх постоянно подпитывают, рассказывая о том, что вот мы снова услышали, как лязгают гусеницы на западной границе. И он снова дрожит. А потом приходит какая-то условная Кочанова и говорит, Александр Григорьевич, все в порядке, вас по-прежнему любит ваш народ, подданные еще не бунтуют, все нормально. И вот он между этими двумя модусами и находится. Сейчас, к сожалению, это такая психополитология больше, чем что-то еще», — говорит Чалый.