Рок-н-ролл мертв

Ходоки шли к Ленину вовсе не посмотреть на вождя – плевать они на него хотели. Ходоки шли просить жратвы. И им, как свидетельствует история, от Ленина достался разве что шиш с маслом.

Белорусские рок-музыканты Ворошкевич, Вольский, Куллинкович и Хоменко пошли к Пролесковскому за тем же – просить жратвы. И получили тот же самый, вековой выдержки шиш с маслом. Только им почему-то сейчас кажется, что он съедобен.

Нет, Пролесковский вовсе не стал в присутствии музыкантов звонить в Минкульт, на радиостанции и БТ, не бил кулаком по столу с криками в телефонную трубку: «Вы как посмели, дегенераты, рок-музыку запрещать?!» Чиновник даже с легкостью признал существование «черных списков» музыкантов. Правда, пообещал «объявить их недействительными». Но – не сейчас. Со временем. Как-нибудь потом. Спустя несколько месяцев. Если не забудет. Почему не сразу? Да очень просто: «чтобы довести новую резолюцию до чиновников, понадобится время». (Интересно, как он будет объявлять черные списки недействительными – по радио?..)

Впрочем, Пролесковский пообещал еще очень многое: предоставить белорусскому року телеэфиры, помочь с концертами, объяснить чиновникам, что именно этих ребятишек с их группами больше трогать не следует. А почему бы и не пообещать, собственно? Особенно если с честными глазами сказать: «Ну, вы же понимаете, это все не сразу сработает, чиновники – народ тупой, пока они сообразят, что направление ветра изменилось, время пройдет, в общем, еще несколько месяцев вам придется оставаться под запретом, зато потом начнется такая дольче вита – из каждого утюга петь будете!» Расчет правильный: спустя пару месяцев музыканты, возможно, успеют вообще забыть об этой встрече и обо всех обещаниях. А если и не забудут, то прийти к Пролесковскому, чтобы сказать «козел», они все равно не смогут: в администрацию их никто не пустит. Зато если во время «испытательного срока» продемонстрируют послушание и рвение, это будет означать, что ребята перевоспитались, теперь они настоящие красно-зеленые зайчики, которым можно разрешить выступать даже на митингах БРСМ.

Чиновник Пролесковский придумал для музыкантов и возможность проявить себя: почему бы вам, дорогие товарищи, не организовать рок-концерт с хорошим названием «Рок за Беларусь»? Уж его-то гарантированно покажут по БТ. И тут наши нонконформисты возмутились: «Нет, под таким названием мы работать отказываемся!» В ответ Пролесковский предложил самим придумать название. Олег Хоменко из «Палаца» отважно заявил: «Рок для Беларуси!» Хрен, с его точки зрения, намного слаще редьки.

В обмен на выполнение щедрых посулов Пролесковский хотел от музыкантов сущей малости: всего-то прекратить выступать на митингах оппозиции. И наши сговорчивые рокеры с легкостью невообразимой согласились. Как будто с нетерпением этого ждали. Александр Куллинкович даже придумал то, что на подростковом сленге называется «дешевой отмазкой»: «Наш флаг – бело-красно-белый, а не красно-зеленый. На колени нас не поставили. Но мы встречались летом с Александром Милинкевичем, и он нам абсолютно не помог... Пролесковский - нормальный, адекватный человек".

Саша Куллинкович, позволь спросить, прежде чем мы разойдемся по разным митингам. Тебе-то с какого бодуна примерещился выбор между Милинкевичем и Пролесковским? И при чем тут вообще Милинкевич? Он что – «главный по культуре»? А какое отношение твои выступления на митингах оппозиции имеют к Милинкевичу? Ты в курсе, что он, как и ты, на митингах выступает, как правило, в качестве приглашенного гостя? И если Милинкевич летом не помог, ты предпочел поскорее забыть всех тех, кто помогал тебе? Может быть, напомнить имена? Впрочем, не буду. Надеюсь, ты их помнишь – тех, чья помощь была дороже всяких государственных подачек. Тех, выступать перед которыми ты так легко отказался.

Во всяком случае, альбомы (не только «Нейро Дюбеля», но и всех «ходоков у Пролесковского») выходили регулярно, песни в радиоэфирах звучали (сотрудники FM-станций ухитрялись как-то обходить запреты и ставили в эфир песни белорусских рок-групп - это было для них и солидарностью, и фигой в кармане), зарубежные гастроли организовывались регулярно, и поездки на международные рок-фестивали стали привычными, как фляжка бренди в кармане джинсов. А что в концертный зал «Минск» не пускали – так ведь в стране, если наши рок-мальчики забыли, диктатура. А если бы можно было и на митинге оппозиции выступить, и во Дворце республики – это была бы уже совсем другая страна, и никакого Пролесковского в той стране не могло быть и в помине. На то и диктатура, что приходится делать выбор.

Вот только вы, милые послушные рокеры, не поняли главного: вас приглашали выступать на митингах не для того, чтобы порадовать собравшихся. Поверьте, для организаторов выступление музыкантов – это лишние технические проблемы. Концерты во время митингов организовывали для того, чтобы предоставить вам, лишенным концертных площадок, эту самую площадку. И возможность выступать перед большой аудиторией, более того – самой благодарной аудиторией, которая уважала вас за все: за талант, за смелость, за гражданскую позицию. Теперь вы будете выступать на других митингах. Что ж, в добрый путь! Во всяком случае, песня «Нейро Дюбеля» «Я люблю тебя, Юрий Гагарин!» на митинге БРСМ будет звучать чертовски органично. Участники поймут ее буквально. «Убийство монтировкой» вполне подойдет для съезда «Рабочие за Лукашенко», а «Переехало комбайном» так и просится на «Дажынкi».

А мы на своих митингах уж как-нибудь обойдемся без ваших песен. Тем более что со вчерашнего дня рок-н-ролл мертв. А мы – еще нет.