Гнилой авторитаризм

10 января в центре Минска происходили весьма примечательные события. Минут на шестьдесят в Беларуси исчезла власть. Сомнительно, что руководство страны об этом факте забудет. Во всяком случае рыдающему пятые сутки министру внутренних дел В. Наумову («У меня наворачивались слезы, когда я смотрел на своих сотрудников, в которых плевали, которых били и делали с ними что хотели») белорусский правитель еще не раз напомнит, кто в стране глава государства, а кто охранник.

На первый взгляд, ничего особенного не произошло – состоялся митинг предпринимателей, немного подрались, на определенное время перекрыли уличное движение, арестовали два десятка человек. Мало ли подобных столкновений в истории «самого стабильного» на постсоветском пространстве политического режима.

Однако, анализ состоявшееся акции позволяет сделать несколько важных выводов, которые выбивают протест предпринимателей из общей традиции политических протестов в Беларуси, где принято стройными рядами маршировать по тротуарам, останавливаясь на светофорах, на площадь Бангалор, где со временем возможно поставят памятник белорусской политической толерантности.

Еще одной традиций политического протеста в Минске является наличие «зеркальной» квазидемонстрации: вокруг шествия или митинга быстро образуется молчаливая толпа наблюдателей, которая буквально неотступно шествует параллельно оппозиционному маршу или наблюдает за митингом с другой стороны проспекта. Можно рискнуть предположить, что подобного рода «зеркальные» квазидемонстрации – своеобразный белорусский политический феномен.

Еще один феномен белорусского авторитаризма – создание реального корпуса карателей, которые упражняются исключительно в ремесле разгона демонстраций политических оппонентов. Речь в данном случае не идет о спецподразделениях МВД, чья основная работа состоит в борьбе с организованной и, как правило, вооруженной преступностью. Бойцов подобных структур готовят к бою с опасным противником и люди, поступая на службу, знают, что рано или поздно придется идти на пулю или нож. Такого рода ребята всегда вызывают приязнь и уважение в обществе, которое они оберегают. Однако подобных бойцов, способных выдержать короткое боестолкновение, необходимо не полки, а буквально несколько десятков парней на всю республику. Однако в Минске принято по тревоге поднимать не только целый полк, но и ставить «под ружье» училища и академии.

Однако сложно представить, чтобы на улицы белорусской столицы вдруг вышло бы несколько тысяч вооруженных стрелковым оружием политических активистов. На митингах оппозиции «бойцы» обычно разгоняют совершенно безоружную молодежь, которую можно безнаказанно бить палками, пинать сбитых с ног девчат – студенток, издеваться над стариками. Расправа над безоружными (не путать с перекрытием прохода или подходов к правительственным зданиям, вытеснением с проезжей части, блокирование движения толпы, рассечение потока демонстрантов, изоляция провокаторов, недопущение стычек и т.д.) – это карательная операция, гражданское Сонгми. И как бы Белорусское телевидение с завидным упорством не воспевало бы ратный «подвиг» этих наследников белорусских полицаев, как бы не жонглировало словами «честь», «самопожертвование», «отечество», гестаповское нутро настолько очевидно, что периодически вводит в столбняк старушек – минчанок, прекрасно помнящих оккупантов в черных кожаных шинелях на улицах родного города («так в гетто сгоняли, как скот...»)

Есть еще один белорусский феномен. Это привычка. Все привыкли, что на акцию придет пара сотен политических активистов, как правило, из молодежной среды. Все привыкли, что партийные лидеры будут тусоваться с краю, периодически руководя и требуя не провоцировать стражей порядка. Все привыкли, что «стражи», немного подождав, начнут всех оттеснять от дороги, а затем, как на учениях, ворвутся в толпу и начнут лупить всех подряд. Затем начнется самое «веселое» - беготня за парнями и девчатами по дворам, охота за флагами и транспарантами, аресты на станциях метро и в автобусах – троллейбусах.

Примерно такой же сценарий ожидали и 10 января. Однако получилось все иначе.

Действительно, на акцию пришло совсем немного народу – считается, что 3 000 человек – 1,5% от целой армии белорусских индивидуальных предпринимателей. Формально у властей есть основание говорить, что «предприниматели не поддержали акцию». Более того, автор этих строк позволит себе усомнится, что в собравшейся толпе все участники принадлежали исключительно предпринимательскому сословию. Кроме того, то что это была исключительно толпа не подлежит сомнений, так как, несмотря на наличие с составе участков акции представителей оппозиционных партий – испытанных кадровых специалистов по массовым мероприятиям, никакой организации не ощущалось. Но тут случилось почти позабытое за последние десятилетие - белорусский феномен «зеркальной квазидемонстации» в данном случае сработал только частично: предприниматели буквально на глазах стали обрастать сочувствующими прохожими. Это плохой признак для властей – в Беларуси имеются признаки серьезного социально – экономического недовольства. Недовольные мгновенно отреагировали на неполитизированый социальный протест и начали присоединяться к нему.

Но то, что произошло дальше, нарушило все традиции массовых антиправительственных мероприятий в Беларуси после 2004 года – акцию оказалось невозможно разогнать. Собравшиеся блокировали движение на проспекте, попытались пробиться к Администрации президента, откуда их вытеснили (единственный успех ОМОНа), прошествовали по проспекту до здания СовМина, по пути разобравшись с общественным транспортом, и в итоге, сами разошлись… Фактически, власть не могла им противостоять. А это означает, что власти в Минске не было. А если не было власти в Минске, то не было и в Беларуси. Потому что Беларуси без Минска нет. А Минск есть без Беларуси? Наверное, есть… Во всяком случае, Минск сам по себе является важнейшим и определяющим политическим фактором, с которым не уживаются провинциальные кланы, по традиции захватывающие власть в республике. Фактически, Минск – оккупированный город…

Но вернемся к акции. Здесь случилось то, что и должно было случиться – каратели не армия, а палачи. Вдруг оказалось, что одно дело - гонять и лупить по рюкзачкам молодежь, а другое дело - «нарваться» на крепких и сытых мужиков от 30 до 50 лет, закаленных в боях с рэкетом, не зависящих от ректоров вузов и от директората, не видящих от государства ничего, кроме требования взяток и конфиската, тренированных годами перетаскивания тюков и ящиков с товаром. Наличие среди участников акций весьма экзальтированного и демонического, а от того «цементирующего», женского элемента обрекала спецслужбы на жесткий отпор.

Организовать побоище власти не рискнули. Видимо сработал инстинкт самосохранения – разгони эти 1,5% - завтра придет 15%. А это как ни как, но 30 000. Причем тех же крепких мужиков, которым нечего терять. Для противостояния никаких полков не хватит… Один такой масштабный митинг осатаневших и А. Лукашенко будет в ближайшие годы вместе со свитой купаться в Карибском море до одурения….

На этом и закончилась вся пресловутая белорусская «стабильность». Миф, постоянно продуцированный белорусскими государственными СМИ рассыпался за пару часов. Все, что было потом – это истерика очумевших от страха властей: аресты одиночных членов акции в подворотнях и в автобусах, избиения оппозиционеров стаями ошалевших от страха «служивых», претензии к партиям, посадки на 15 и 20 суток, угрозы закрытия организации предпринимателей, уже упомянутый заливающийся слезами генерал Наумов, несчастные оплеванные омоновцы… Позорище…

Но самое главное не в том, что миллионы белорусов наглядно убедились - вся власть А. Лукашенко заключается в палках нескольких сотен боевиков - наемников, «могучих» и «храбрых» исключительно на фоне подростков. Суть проблемы заключается в том, что А. Лукашенко «вляпался» в социальный конфликт. Власть завязла не в политическое противостояние с оппозицией, т.е. с несколькими тысячами активистами, а «нарвалась» на гражданскую «холодную войну» с целым сословием, имеющим собственные экономические и, как следствие, политические интересы и от благополучия которого зависит не только государственный бюджет, но и материальное и товарное обеспечение почти каждого гражданина республики. Как можно было быть властям такими слепыми и глухими, чтобы сцепиться с теми несколькими сотнями тысяч собственных граждан, которые никогда с властями не пойдут даже на декоративный компромисс?

В итоге сейчас белорусские СМИ старательно «переводят стрелки» на оппозиционные партии, стараясь скрыть социальный характер конфликта… С оппозицией режим всегда справится, а вот с классовой борьбой «батьке» «всех» белорусов явно не совладать… Если кто-то в белорусском руководстве считает, что индивидуальных предпринимателей можно загнать обратно в залитый машинным маслом и промерзший цех или на молочно-товарную ферму, то такое «руководство» достойно помещению в кунсткамеру.

Однако, именно в таком «большевистском» формате рассматривает судьбу сотен тысяч белорусов Совет Министров и АП РБ. Автор этих строк второе десятилетие пишет, что А. Лукашенко является типичным стихийным троцкистом, у которого «раскулачивание» в крови… Уверенность в непогрешимости поразительная.

В случившемся нет ничего удивительного. Спецификой авторитарных режимов является наличие искусственно омертвленного статичного общества, в котором внешне не происходят никакие изменения, но только внешне… Между тем «стабильность» в сочетании с многолетней привычкой к безнаказанности приводит власть к потере обратных связей с обществом. Не имея реальной и «громкой» легальной и структурной оппозиции, не имея сигналов через легитимный парламент и свободную прессу, авторитарный лидер обязательно утрачивает представление о реальности. Ни один в истории человечества авторитарный режим не избежал этой раковой опухоли мозга власти… На что уж, к примеру, был хладнокровный и жесткий руководитель Гейдар Алиев (член Политбюро!), но и у того перед смертью появились предвестники данной болезни: он заговорил о своей божественной роли, об особой, только ему присущей гениальности, предвидении, способности видеть людей насквозь… Это процесс «глухоты» является естественный и необратимый, как гниение и разложение того, что только вчера казалось незыблемым и монолитным.

А в итоге, финиш подкрадывается оттуда, откуда не ждали… Ждет ли Беларусь буржуазная революция?