Владимир Буковский: В России победили мародеры и КГБ

Россия идет в сторону реставрации Советского Союза. С возвратом прежних специфик будет возвращаться и диссидентская этика.

Так считает Владимир Буковский - диссидент советских времен, лидер правозащитного движения наряду с Андреем Сахаровым и Александром Солженицыным. «Советский режим развалился, но мы не победили. Победили мародеры. Как когда-то пел Галич: «А над гробом встали мародеры и несут почетный караул...». Это то, что сейчас происходит в России», - сказал Буковский в интервью немецкому изданию «Русская Германия».

- В современной России с ее гламурными уродствами и гэбистским нуворишеством понятие «диссидент» сродни «дурачку», «блаженному», «неудачнику». Ну, нет у диссидентов миллиардов, и даже миллионов нет! Нет всего того, что составляет образ жизненной удачи в Новой России. Ты как сам о себе думаешь: если начинать сначала, стал бы диссидентом?

- Да, стал бы. Почему? А никакой альтернативы не существовало... Я имею в виду приемлемой нравственной альтернативы. Поэтому я, например, в тюрьме чувствовал себя очень уютно, так как это было мое место, вычисленное, как в математике. Мы были мотивированы совершенно иными вещами, нежели успех или неуспех: до 30 лет бы дожить - была проблема. Сегодня новое поколение в России крайне озабочено тем, чтобы не стать «неудачником», «лузером» - имеется в виду только финансовая сторона жизни. Для этого поколения наша судьба, конечно, не «гламурна», но это проблема не наша, а поколения. Мода может быть только в салонах, а в реальной жизни, увы, никакого «гламура» нет. Но вот, что я хочу сказать. Поскольку сейчас ситуация в России идет в сторону реставрации Советского Союза, то вместе с возвратом прежних специфик будет возвращаться и диссидентская этика. Будет возникать нравственное сопротивление. И наш опыт, наш метод оказывается востребованным сегодня.

- Характер человека формируют внешние воздействия в период детства и юности. Какие события, какие впечатления, книги, фильмы, другие художественные явления оказали решающее влияние на создание образа Владимира Буковского?

- Для моего поколения решающими были события, связанные со Сталиным и его смертью, с десталинизацией, куцой, но очень знаменательной. Смерть Сталина была величайшим шоком. Мне было десять лет, и для меня это было невероятным шоком. Ведь умер тот, кого нам преподносили как бога. Боги не умирают - отсюда возникала страшная коллизия, которая многое предопределила в моей жизни. А потом, буквально через три года, раскрытие преступлений Сталина... Я видел, как они все ревут, плачут, давятся, чтобы поглядеть на мертвого бога, а через 3 года его разоблачают как величайшего убийцу. Получалось, что власти это знали, но врали. Врали нам, врали самим себе. Произошел раскол поколений. То, сталинское поколение мы уже уважать не могли. Поколение наших родителей стало для нас поколением соучастников массового убийства. Еще у нас возникло ощущение, что власти больше нет и не будет. Был бог, он за меня думал. Сидел в Кремле и думал. Теперь же мне надо думать самому. Я теперь несу ответственность за самого себя. Со смертью товарища Сталина кончилось детство.

- Что можно назвать главной ошибкой Вашей жизни и что главной победой?

- У меня не было большого количества ошибок или побед. Все так более или менее однородно... Пожалуй, тут уместнее говорить об удачах и неудачах.

Самая большая неудача - это 1990 год, когда все уже понимали, что Советский Союз обречен, что он развалится, нужно создавать независимые демократические силы. А брать их было негде. Не было денег, мы метались... Мы же тогда специально для этого организовали международную конференцию в Праге, которая была не чем иным, как попыткой развернуть диссидентские силы в политическую плоскость. Но, как я уже говорил, нужны были средства, и немалые. А у нас средств никаких не было, и найти их мы не могли. К Западу обращаться смысла не имело, так как Запад впал в «горбоманию» и ничего больше не хотел. Решили, что «холодная война» кончилась и в России демократия воцарится сама по себе. Это было моей самой большой неудачей, хотя вроде как винить себя в этом я особо не могу. Ну не нашел я средств! Не смог. Если бы тогда, в 90-м году, у нас были бы средства, мы, конечно бы, развернулись. Все было бы по-иному. Был бы Нюрнбергский процесс в Москве. Была бы люстрация, декоммунизация. Мы бы очистили страну от скверны и заложили настоящий демократический фундамент. Крупнее нашей неудачи придумать невозможно.

- Это был момент падения диссидентского движения?

- Нет, конечно. Советский режим развалился, но мы не победили. Победили мародеры. Как когда-то пел Галич: «А над гробом встали мародеры и несут почетный караул...». Это то, что сейчас происходит в России. А мы не победили, мы были отодвинуты в сторону, в некую негласность... Победил жлоб. Победил приспособленец, тот, кто колебался вместе с партией и вовремя успевал эти колебания угадывать. Они победили. Победил КГБ.

- Скажем прямо - безрадостный вывод. Демократы стали дровами, которыми разожгли костер, где погрелись их же враги... Но, что же было Вашей главной удачей?

- Удача в том, что мы внесли свою лепту. Усилия оказались не напрасны, режим все-таки рухнул. Наша заслуга в том, что он рухнул бескровно. Ведь это беспрецедентный факт, чтобы огромная империя развалилась практически без кровопролития, насилия, гражданских конфликтов. Да, были этнические конфликты, но все-таки в масштабах страны они имели локальный характер. Диссиденты всегда были радикальными в вопросе уничтожения империи и одновременно ненасильственном, бескровном характере такого уничтожения. Это прямо противоположный декабристам или народовольцам подход. Но не только это было нашей удачей. Мне говорили Рейган и Тэтчер, что на них правозащитное движение в России оказало огромное воздействие, которое они превратили в нажим на тоталитаризм. Ведь перед политическими лидерами Запада до нас существовала жесткая дилемма: или воевать с тоталитаризмом, а это означало ядерную войну, или «дружить», то есть подчиняться. Третьего варианта на Западе не знали. А мы вдруг предложили альтернативу, доказали, что без единого выстрела можно противостоять тоталитарной системе. Это произвело сильное впечатление на Рейгана, Тэтчер, других консервативных лидеров. Третье, чего мы достигли, это то, что правозащитный аспект нашим обществом, в конце концов, был воспринят. Я помню, как в 90-м году, во время забастовки шахтеров, по всему Советскому Союзу поднимались наши лозунги и требования. Шахтеры бастуют и требуют не зарплат, не хлеба, а отмены шестой статьи Конституции. И сегодня в России сотни и тысячи правозащитных организаций. Все научились «права качать». И, наконец, в-четвертых, мы оказали воздействие на сами коммунистические власти. Так, покойный Александр Яковлев сказал мне, что партийная элита была сильно инспирирована нами! Никогда я об этом не думал! Яковлев открыто заявил, что, организуя «перестройку», КПСС брала целые куски диссидентских теорий и опыта. В самом деле, само слово «гласность» в советские времена впервые произнесли мы, диссиденты.

- В жизни есть место чудесам. Например, обмен Владимира Буковского на Луиса Корвалана можно назвать таким чудом. Если бы Вам сказали откуда-то сверху: у тебя есть право на одно-единственное чудо, что бы Вы заказали?

- Сложный вопрос... Наверное, я все-таки хотел бы, чтобы корни тоталитаризма были вырваны, и Россия стала свободной. Однако если народу эта свобода вроде как ни к чему... Не знаю...

Владимир Буковский - основоположник правозащитного движения в СССР, диссидент. Провел в общей сложности 12 лет в тюрьмах, лагерях и психиатрических больницах... В декабре 1976 года по решению Политбюро ЦК КПСС выслан из СССР в Швейцарию, в обмен на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана. 28 мая 2007-го был выдвинут кандидатом в президенты РФ от демократической оппозиции. В регистрации в качестве кандидата на пост президента отказано: «Не жил последние 10 лет в России».