Транзит ледникового периода

Более чем сдержанная политическая реакция ЕС на невиданный по размаху конфликт вокруг поставок российского газа не должна вводить в заблуждение.

С потеплением климата Россия рискует нарваться на системное политическое похолодание.

Евросоюз впервые вынужден был открыто вмешаться в ставшие традицией ежегодные газовые войны между Россией и ее славянскими братьями-потребителями — Украиной и Белоруссией. В 2007 году из-за несогласованности контракта с «Газпромом» блокировала транзит российского газа в новогодние дни «антидемократическая» Беларусь. Тогда ЕС делал резкие политические заявления (преимущественно в адрес «батьки» Лукашенко), но в конфликт не вмешивался. В то время в Европе погода была гораздо теплее, чем в начале нынешнего января. Но, главное, сама Европа едва ли не 85% российского газа получает через Украину, а не через Беларусь. В результате сейчас, когда ситуация с транзитом российского газа действительно оказалась беспрецедентной, Евросоюз не только не высказал Москве и Киеву слов политического осуждения – он в лице главы Еврокомиссии Баррозу и главы правительства председательствующей в ЕС Чехии Тополанека принял активнейшее участие в разблокировании транзита.

Европе действительно некуда деваться без российского газа. И замерзание отвыкшего от подобных потрясений большинства населения ЕС, а также угроза остановки предприятий в разгар кризиса заставляют Европу отложить свои реальные политические претензии к Москве и Киеву до более теплых времен.

Тем более что в странах ЕС демократия позволяет населению на ближайших выборах легко сменить правительства, оставившие народ без газа: тамошний электорат не убедишь, что во всем виноваты «козни российского газового монстра» или лютая вражда лидеров бывшей украинской «оранжевой коалиции».

Однако почти истерическими попытками руководства ЕС посредством челночной дипломатии наладить диалог по транзиту газа Москвы с Киевом история явно не закончится. Даже если сейчас удастся наладить работу мониторинговых групп по транзиту на территории Украины, а газ снова потечет в Европу по украинским транзитным трубопроводам, отныне ни один европейский политик не даст своим избирателям гарантии, что холодный январь 2009-го не повторится.

Следовательно, независимо от политического отношения ЕС к причинам нынешней «газовой войны», впервые практически полностью оставившей европейских потребителей без российского газа, Европе придется искать системные решения, исключающие повторение подобных событий. Такие решения предполагают уменьшение зависимости ЕС от поставок российского газа или диверсификацию его транзита. Крайне выгодный в этой связи России и Германии газопровод «Северный поток» вступит в строй в лучшем случае в конце 2011 года, да и то если на него в условиях кризиса найдутся деньги и удастся получить согласие на его прокладку от Швеции и Финляндии при активном сопротивлении прибалтийских республик бывшего СССР. А если ЕС удастся найти способы замещения значительной части российского газа, это автоматически уменьшит политическую лояльность к выкрутасам Москвы европейского сообщества, и без того крайне неоднородного по отношению к России.

Поэтому ни «Газпрому», который на Западе воспринимают не только как могущественного экономического субъекта, но и как мощное политическое орудие, ни самим российским властям не стоит обольщаться граничащей с покорностью покладистостью европейцев в нынешней «газовой войне».

И никакие попытки создать газовую ОПЕК делу не помогут: даже если ЕС так и будет находиться в унизительной зависимости от российского газа, отношения, основанные на таком унижении, все равно не могут быть прочными и доверительными.

Поэтому стратегический интерес России совпадает с интересом ЕС: сохранявшийся с советских времен статус страны как надежного поставщика энергоресурсов на Запад при любой власти, находящейся в Кремле, не менее важен самой России, чем ее европейским контрагентам. Поставки газа в Европу, которая в отличие от Украины платит за газ исправно и в отличие от якобы союзной Беларуси не пытается откровенно выбить себе газовый политический дисконт, торгуя возможностью признания независимости Южной Осетии с Абхазией, дают России не только значительную часть валютных поступлений, но и весомый политический капитал. С Украины, на которую Россия попыталась переложить всю вину за срыв газового транзита в Европу, всегда будет неизмеримо меньший спрос — сообразно политическому и экономическому весу этой страны.

Так что, возможно, «холодная война» с Западом – в буквальном и переносном смысле этого словосочетания – как раз сейчас только и начинается. А прерванный газовый транзит может оказаться транзитом ледникового периода в отношениях России с западными партнерами даже в большей степени, чем наша «маленькая победоносная война» в Грузии, оставившая без газа этой зимой Южную Осетию.