Лето свободы 1989

20 лет назад Европа сделала последние шаги для освобождения от коммунистической идеологии и разрушения Берлинской стены.

В этом году в коммунистическом мире от Москвы до Берлина началась агония. По-настоящему этого никто не осознал. Мы возвращаемся к переломному периоду, перед падением железного занавеса в ноябре 1989 года, пишет французское издание «Valeurs Actuelles».

Берлинская стена открылась почти случайно, в ночь с 9 на 10 ноября 1989 года. Когда первые удары молота начали ломать «позорную стену», сотни тысяч восточных немцев, не веря глазам своим, в течение нескольких перешли часов на Запад. Это историческое событие стало результатом медленного процесса идеологического освобождения, начавшегося в 1988 - 1989 годах в других странах Восточной Европы, от Польши (1980) до Венгрии и Чехословакии. Этот процесс ускорился летом 1989 года, об этом ниже пишет Каролин Брюно.

В январе 1989 года, за 10 месяцев до первой бреши в «позорной стене», все еще казалось застывшим в коммунистической серости. «Стена будет стоять и через 50, и через 100 лет, пока мы не справимся с причинами, которые привели к ее возникновению», заявил бессменный руководитель ГДР Эрих Хонеккер.

Но несмотря на то, что единственная партия казалась сильной и, вроде бы, контролировала все, от детских садов до домов престарелых, несмотря на Штази и сотни тысяч ее осведомителей, Германская Демократическая Республика разрушается изнутри. Граждан уже не обманешь, но на Западе этого еще не понимают. Не только один Хонеккер ошибался в начале этого невероятного 1989 года. Об этом рассказывает увлекательная выставка под открытым небом «Мы - народ», открытая на Александерплац в Берлине по случаю 20-летней годовщины падения Стены .

Стратегический перелом в истории Европы стал полной неожиданностью почти для всех европейских лидеров. Многие были жертвами дезинформации, шедшей из советского лагеря. В 1988 году в Париже задавал тон советолог Александр Адлер: «СССР будет существовать и в 2000 году». Большая часть западного руководства верит в это, они парализованы страхом перед невообразимыми последствиями конца ГДР, СССР и Варшавского договора.

Тем не менее некоторые смогли среагировать, разглядев историческую значимость текущих изменений. В первую очередь - канцлер Гельмут Коль. Дальновидному рейнскому гиганту удалось понять государственную значимость потрясений и предложить согражданам основополагающую перспективу: восстановление национального единства Германии.

В то же самое время другие европейские руководители замкнулись в исторической и политической системе координат прошлого, и не были способны понять значение ударов молота по бетону Берлинской Стены. «Стеноломатели» породили новую Европу, освобожденную от коммунистических оков, навязанных в 1945 году, и от полицейских шрамов, искажавших ее лицо с 1961 года.

Президент Франсуа Миттеран, министр иностранных дел Ролан Дюма и председатель Еврокомиссии Жак Делор грубо ошибались.

Различные сигналы из Москвы, Варшавы и Будапешта возвещали о великом переломе, случившемся 9 ноября 1989 года. Неспособный конкурировать с западной либеральной системой, истощенный гонкой технологий, начатой американским президентом Рональдом Рейганом, коммунистический мир, кажется, хотел большей гибкости. Он преклонил колено, чтобы отдышаться и вновь подняться. Но больше он никогда не сможет встать с колен.

В 1985 году в Москве Михаил Горбачев объявил о начале эпохи гласности и перестройки - это было свидетельством агонии режима. Самые прозорливые аппаратчики безуспешно пытались спасти то, что еще можно было спасти - центральную власть партии и единство советской империи, чтобы продлить жизнь системе. Этому конец. 7 октября 1989 года Горбачев скажет Эриху Хонеккеру ужасную фразу: «Жизнь карает того, кто приходит слишком поздно».

Еще до Советского Союза, в Польше уже заметили неудержимый подъем сил свободы, во главе с профсоюзными деятелями христианской Солидарности (профсоюза, созданного 31 августа 1980 года), которых активно поддерживал папа Иоанн-Павел II. Его призывы к идеологическому сопротивлению были услышаны, и не только одними правоверными католиками.

Другие страны также делают первые шаги к свободе. Венгры, чехословаки и прибалты тоже начали сомневаться и осмеливаться говорить об этом. В Будапеште партия села за стол переговоров с движениями за гражданские права. 2 мая 1989 года власти приказали убрать колючую проволоки с границе с Австрией. 16 июня государственные мероприятия, посвященные памяти Имре Надь, казненного после провала антикоммунистического восстания 1956 года, свидетельствуют о психологическом поражении власти.

15 января 1989 года в Праге полиция подавляет огромную демонстрацию в память о студенте Яне Палахе, который в знак протеста против подавления Пражской весны в 1968 сжег себя в январе 1969 года. Гнев вылился в мятеж, а затем в революцию. Отвоевание свободы больше не остановить.

«Если дойчмарка не придет к нам, мы пойдем за ней»

Шаг за шагом, вооруженные вначале листовками и плакатами, а затем кусачками, молотками и зубилом, поляки, прибалты, венгры и чехословаки прокладывают путь восточным немцам. Летом 1989 года десятки тысяч жителей ГДР приезжают в Венгрию и Чехословакию, чтобы бежать на Запад, оставляя за собой тысячи «Трабантов» - устаревших драндулетов, ставших символом коммунистической отсталости. Они говорили: «Если дойчмарка придет к нам, мы останемся в ГДР. Если нет, то мы пойдем за ней».

Во время празднования 40-летней годовщины ГДР, 7 октября 1989 года, кажется, что в Берлине ничего не может измениться. Вводят в заблуждение военные парады молодежных организаций, демонстрации пионеров и военные шествия. Все высокопоставленные лица восточногерманского режима, в коричневых пальто и серых шапках, стоят плечом к плечу с руководителями «братских стран». Рядом с Хонеккером, польским генералом Ярузельским и румынским диктатором Чаушеску стоит Горбачев. Не пройдет и двух лет, как все они будут сброшены с вершин власти.

Утром 10 ноября 1989 года Стена, во многих местах сломанная за ночь, больше ничего не разделяла. Началась другая история: история объединения Германии. Прошло двадцать лет, но эта история все еще не закончена.