Баумгертнер, мама и четверо чекистов

Российская сторона проиграла Лукашенко, согласившись вступить в игру под названием «правовое поле».

От перевода из СИЗО КГБ под домашний арест Владислав Баумгертнер выиграл горячую воду и санузел, Владимир Путин — чувство глубокого морального удовлетворения, а Лукашенко — очередной повод для гордости из серии «я снова их сделал». В действительности — снова тупик.

Обычно в Беларуси помещенных под домашний арест охраняют двое соглядатаев (меняются раз в сутки). В случае с главой «Уралкалия» — аж четверо в одной квартире. Они ходят за ним по пятам и запрещают даже подходить к окнам.

Всю неделю эксперты, политологи, аналитики, экономисты и прочие теоретики только о том и говорили, что глава «Уралкалия» уже одной ногой дома. Что после встречи Путина с Лукашенко на заседании ОДКБ его немедленно выпустят. Что российский генпрокурор, приехавший в Минск, вернется в Москву минимум с подписанным решением об экстрадиции на родину, максимум — с самим Баумгертнером. Что внезапное исчезновение арестанта, когда адвокатов не пускали к нему в СИЗО с формулировкой «в списках не значится» — явный признак того, что Баумгертнер уже на свободе и едет домой. Никто даже предположить не мог, что спектакль не заканчивается — началось второе действие. Как всегда в Беларуси, неожиданно.

В ночь на 26 сентября, после месяца в СИЗО КГБ, главе «Уралкалия» изменили меру пресечения на домашний арест и перевезли из тюрьмы в специально подобранную белорусским КГБ квартиру. Аренду квартиры оплатили адвокаты. Кроме них доступ к арестованному имеет его мама, специально прилетевшая в Минск, потому что с тюремного довольствия Баумгертнер снят, а покупать продукты гэбисты не будут. На следующий день после спецоперации по переводу из СИЗО представитель Следственного комитета заявил, что основные следственные действия закончены, поэтому главу «Уралкалия» и сочли возможным перевести под домашний арест. Так и представляется картина, как глубокой ночью, закончив следственные действия, народ из СК собирается на экстренное совещание: «Мы-то уже закончили, а человек в тюрьме мается. Надо срочно его оттуда забирать!»

А 27 сентября, когда Владимир Путин прилетел в Гродно на учения «Запад-2013», Лукашенко имел полное право с невинным видом сказать: «Ну вы ж хотели, чтобы ему изменили меру пресечения и выпустили из тюрьмы — я и выполнил». И что на это возразить? Лукашенко такие трюки уже проделывал, и не раз.

Российская сторона проиграла сразу же и всухую просто потому, что вообще согласилась вступить в игру под названием «правовое поле». Потому что на этом самом поле она когда-то дала Лукашенко фору, которую не использовал бы только ленивый. Долгие годы, когда Запад требовал освобождения политзаключенных, Россия говорила о том, что ситуация находится в правовом поле, следствие и независимый суд, несомненно, во всем разберутся и примут правильное решение. И теперь что? Признать, что в Беларуси нет ни объективного следствия, ни независимого суда, зато есть практика решения проблем с помощью захвата заложников? Вот и пришлось сесть вместе с Лукашенко на одно «правовое поле» и играть в эти нечестные игры, когда российские дипломаты в Минске рассказывали журналистам: «У Баумгертнера все хорошо, жалоб на администрацию СИЗО нет».

Конечно, какие могут быть жалобы? Когда в камеру, к примеру, входит прокурор по надзору рука об руку с начальником СИЗО и спрашивает: «Есть ли жалобы на администрацию?» И вся камера хором отвечает: «Нет!» Впрочем, даже если сказать, что тебя убивают, все равно это закончится чаепитием прокурора с начальником тюрьмы.

Так что отсутствие у Баумгертнера жалоб на администрацию — вовсе не большая удача российской дипломатии, а обычная практика СИЗО КГБ.

А когда среди недели глава «Уралкалия» внезапно исчез, и никто не говорил, где он и что с ним, российские дипломаты писали бумаги в МИД Беларуси с просьбой о встрече с арестованным и удовлетворенно рассказывали журналистам, что через трое суток получат ответ. Хотя вообще-то в таких случаях нужно бить во все колокола: кто знает, что с ним произошло и что еще может произойти за 72 часа? А что если его избивали и теперь не допускают адвокатов, чтобы те следов пыток не увидели (в белорусских тюрьмах такое бывает, и очень часто)? И вообще, если те, кто делает вид, будто добивается его освобождения, решили действовать исключительно в соответствии с законодательством, то должны были знать, что заключенные имеют право встречаться с адвокатом хоть каждый день, и отказ в такой встрече противозаконен.

Прекрасно понимаю, что у сотрудников посольства России в Минске других возможностей просто нет. А вот у их московского руководства — есть, и немало. Но оно, большое московское руководство, предпочитает по-прежнему сидеть на одном поле с Лукашенко, делая вид, что оно — правовое.

Ирина Халип, «Новая газета»