«Спали вшестером на кровати»

Минчанин рассказал о том, как просидел 15 часов в заложниках на площади Перемен.

Вчера на «площади Перемен» произошла новая дикая история: тысячи силовиков окружили и задержали несколько сотен мирных людей, а после уничтожили народный мемориал в коллаборации с коммунальщиками и всю ночь продержали в заложниках сотни, а может и тысячи протестующих, которые спрятались в домах. Люди смогли вернуться домой только сегодня утром. The Village Беларусь поговорил с парнем, который оказался в эту ночь в заложниках в одной из квартир, и с жильцом «площади Перемен», чтобы выяснить, что происходило в домах и дворе в эту ночь.

Что видели жильцы «площади Перемен» вчера вечером и ночью

Юлия, жилец одного из домов у «площади Перемен»

— Я сейчас болею коронавирусом, поэтому наблюдала за происходящим из окна. Никогда в своей жизни не видела такого количества силовиков — все окрестности вчера стали буквально черными от них. И думаю, что жильцы не вышли поддержать протестующих на площадке, во-первых, из-за страха, а во-вторых, потому что видели ситуацию сверху и понимали, что выходить против такого количества людей с дубинками и оружием бессмысленно.

Людей, которые стояли в сцепке на площади, на самом деле, задерживали избирательно. Силовики организовали "мужской" и "женский" коридор - женщин отпускали. Но так было только с людьми, стоявшими в сцепке. До этого момента во дворах и после зачистки хватали уже всех подряд.

Я не знаю, сколько человек пряталось этой ночью в домах в нашем дворе — жильцы не обсуждали этого в общем чате, потому что мы уверены, что там есть тихари. Точно знаю только о 60 человеках, которые прятались в одном месте в доме, но не в квартире. До того как силовики взяли людей в оцепление, на площади было в разы больше людей, чем потом осталось. Они куда-то исчезли поразительно быстро — возможно, спрятались в домах, но не исключено, что какой-то части из них удалось уйти из оцепления.

ГУБОПик орудовал в домах всю ночь. Людям настойчиво звонили в двери, светили фонариками в окна с крыш. Около часа ночи мы с мужем решились выйти выгулять собаку. Обошлось без проблем — у нас даже не поинтересовались, куда мы идем. Хотя несколькими часами ранее у нашей соседки потребовали паспорт, когда она вышла в магазин коту за кормом. В час ночи вокруг нашего дома мы увидели несколько автобусов с силовиками, скорее всего, это был ГУБОПиК. Когда возвращались домой, у подъезда стоял тихарь, приехали на свой этаж и увидели взломанную дверь в тамбур и на лестничную клетку. По видеокамерам было видно, что ГУБОПиК шнырял по лестничной площадке и заседал в лифте примерно в течение часа. Я не знаю никого из нашего дома, кому бы взломали дверь в квартиру, но сегодня утром в чате уже начали появляться такие фотографии — так что, видимо, такое было. Я легла спать в 4 утра, в это время в чате онлайн все еще оставалось несколько десятков соседей — люди, вероятно, до самого утра отслеживали ситуацию и сообщали о передвижении силовиков.

Сейчас во дворе остались только обычные милиционеры. Они патрулируют улицы и отдельно саму детскую площадку, где «площадь Перемен». Сегодня утром, еще до отъезда силовиков, приехала какая-то девушка и попыталась возложить цветы к мемориалу — ее сразу задержали. Поэтому мы просим всех пока сюда не приезжать, у нас все еще небезопасно.

Андрей, один из заложников

— Мы с друзьями пришли вчера на «площадь Перемен» как раз после первого наступления силовиков. По дороге туда встречали ребят, которые говорили, что на площади сейчас много людей, силовиков прогнали. Из этой информации мы сделали вывод, что там относительно безопасно.

После смерти Романа я пришел на «площадь Перемен» впервые — там была атмосфера абсолютной скорби, что и понятно. Для меня его убийство тоже стало самым трагичным за время протестов моментом. Даже события 9-12 августа на этом фоне слегка померкли: там все происходило хотя бы во время протестов, а здесь человека убили люди в гражданском просто за вопрос, почему они снимают ленточки.

Мы решили оставаться на площади, пока там безопасно. Когда появились первые силовики, люди начали убегать во дворы. Некоторые ребята начали убеждать других не паниковать раньше времени, и мы тоже решили остаться, хотя это было волнительно. Вскоре стало ясно, что нас окружают — силовики появились не только в цепочке перед нами, но и во дворах, перекрыли все подходы к площади. Такого количества силовиков в одном месте я не видел ни разу за все время протестов.

Люди отреагировали бегством — ломанули в открытые подъезды, и мы тоже. Сначала мы вместе с жильцами домов стояли на открытых площадках. А потом кто-то увидел, что силовики врываются в подъезды, и местные назвали нам номера квартир, где были открыты двери. Я прятался в двушке, где всего было 22 человека. Но это не максимальная плотность — в этот момент в какой-то однушке прятались 40 человек. Кроме квартир протестующие прятались в других помещениях в доме.

Я думаю, что в эту ночь в заложниках оказалось не меньше 2 тысяч человек, хотя узнать точное количество, конечно, невозможно. Но судя по сообщениям местных жильцов, которой они делились между собой (в чатах об этом открыто не рассказывали) и рассказам других заложников, с которыми мы созванивались, люди точно прятались в трех домах, как минимум в 1-2 квартирах на каждом из 17 этажей, если я правильно запомнил их количество. Вот такая арифметика. Мне кажется, что сами силовики тоже представляли себе, сколько много людей количество спряталось, и поэтому объявили такую масштабную охоту. Ведь они видели, что в начале их спецоперации на площади было несколько тысяч человек, а потом осталось не больше нескольких сотен.

Раньше мне уже случалось прятаться от силовиков в подъездах. И по прошлому опыту, мы все думали, что это все затянется максимум на несколько часов — к ночи мы точно выйдем. Надежда на скорое освобождение начала слабеть, когда приехал ГУБОПиК и начал рейд по квартирам.

Сначала мы сидели в квартире с выключенным светом и максимально тихо — делали вид, что никого нет дома. Но в какой-то момент жильцы заметили, что ГУБОПиК поднялся на крыши и светит в окна фонариком — вероятно, чтобы вычислить, где прячутся люди. Хозяйка нашей квартиры заволновалась, как и другие жильцы, укрывшие протестующих. По чату поползли слухи, что сейчас они начнут спускаться на альпинистском снаряжении и бить окна. Ну или выпиливать двери. Поэтому хозяева квартиры попросили нас всех переместиться в коридоре и ванну — так мы и сделали. К нам в квартиру звонили в четыре подхода. Около 19 часов нам показалось, что активный рейд по нашему дому закончился, и мы впервые почувствовали себя в относительной безопасности. Хотя лично у меня не было опасений, что силовики начнут рандомно выпиливать двери или бить окна ради задержания протестующих — ведь тогда им бы пришлось вскрывать треть квартир. Как я теперь понимаю, точно вскрыли одну дверь ради задержания журналисток «Белсата», но не знаю подробностей этой истории.

Когда за дверью стало спокойнее, мы позволили себе перешептываться, включить мобильный, накрывшись курткой, некоторые пили на кухне чай-кофе в темноте. Среди нас была женщина с дочкой тяжелым инвалидом. Около 22 часов она решила возвращаться домой, понадеявшись, что ее с ребенком в коляске не тронут. Так и произошло. Позже женщина позвонила нам и сказала, рассказала, что вышла без проблем, но возле лифта на первом этаже встретила 15 «космонавтов».

Так мы узнали, что исчезнувшие после 21:30 из поля зрения силовики на самом деле никуда не ушли, а просто зашли внутрь, видимо, погреться. В соседнем доме мы видели, что также они стояли на открытых лестничных клетках. Среди ночи жильцы в чатах писали, что число силовиков на первом этаже сократилось с 15 до примерно 6. К утру силовиков осталось еще меньше, но по домам все еще ходили тихари.

Жильцы рассказывали несколько совершенно диких историй, связанных с паспортным контролем в эту ночь.

Силовики смотрели место прописки в паспорте, и если оно не совпадало с местом проживания, а человек настаивал, что здесь живет, они поднимались к нему в квартиру и требовали показать договор аренды. Жильцов, которые вышли на улицу без паспорта, отводили в автозак до выяснения обстоятельств. Так же как и тех, кто прописан в другом месте и не смог подтвердить, что здесь живет. Хотя были и другие истории: некоторые жильцы, прятавшие не больше 4 человек, смогли их вывести с «площади Перемен» еще ночью под видом своих гостей.

Ближе к середине ночи мы начали подозревать, что застряли здесь надолго. Мы все реально почувствовали себя заложниками. Как будто нас задержали, но посадили не на Окрестина, а закрыли в квартире, в более комфортных условиях, конечно же. Как будто силовики хотели нам всем продемонстрировать, что безопасного места больше нет вообще нигде — мы вас найдем и задержим, даже если вы где-то спрятались. Мы начали уже не просто шутить, а всерьез размышлять, как будем выживать, если осада продлиться не день-два, а, например, неделю. Хозяйка была особенно взволновала — она переживала, что не сможет больше выйти ни на работу, ни даже в магазин, ведь на выходе у нее могут спросить, из какой она квартиры, а дальше устроить допрос или заставить открыть дверь.

Примерно половина ребят ночью спала. На кровати поместилось человек шесть — они периодически менялись местами, остальные — на диване и полу. Группа неспящих ребят заседала на кухне — контролировали ситуацию в чатах.

После 9 утра жильцы начали сообщать, что силовики ушли с лестничных клеток и лифтовых, хотя тихари продолжали патрулировать. И мы начали выходить парами-тройками, сначала с периодичностью 3-5 минуты, потом чаще. Мы с друзьями вышли где-то в середине. Очень удивились количеству людей на машинах, которые предлагали подвезти домой.

У меня нет уверенности, что после этого буду продолжать выходить на Марши. Но не потому что я испугался, а потому что стало слишком очевидно, что теперь людей выходит меньше, и поэтому выходить теперь слишком опасно. Но борьбу за демократию обязательно продолжу, просто теперь в какой-то более партизанской форме — краска, листовки, дорога, «Табакерки» и т.д. Когда все это делаешь тоже страшно, но не так страшно, как неизвестность, когда сидишь в заложниках.