«Зачем мы сюда пришли вообще?»: армию РФ в Украине штормит от дезертирства

Бежит все больше не только мобилизованных, но «добровольцев».

Среди российских военных в Украине все больше случаев дезертирства. Раньше это были насильно загнанные на войну мобилизованные, теперь же бежит все больше добровольцев. Корреспондент «Север.Реалии» поговорил с двумя беглецами и экспертами о том, почему люди, которые сами хотели пойти воевать в Украину, разочаровались в этой идее, и как скрываться в России тем, кто не может бежать за границу.

Херсонская область оккупирована Россией примерно на 75%, ранее было захвачено до 82%, но российские войска отошли из Херсона в ноябре 2022 года, объявили столицей город Геническ и закрепились на левом берегу Днепра. По состоянию на ноябрь 2024 года они там и остаются, периодически отбивая попытки ВСУ форсировать реку.

Никита из Вологды приехал в Херсон, когда было захвачено 82% области. Завербовался он на войну в Петербурге — чтобы получить «губернаторскую» выплату за заключение контракта.

— Когда объявили мобилизацию, я решил, что хочу пойти, я даже ждал ее, но повестки не было. И решил оформить все красиво — поехал в Питер и заключил контракт, в связи с чем получил 300 тысяч. Долб***, да? Заключил бы сейчас — получил бы три миллиона, а если б до Москвы доехал, то еще бы больше. Я бы и заработал, и два этих е**ных года не сидел бы в лесу. А так это были подъемные: у меня уже была хорошая форма, но на те деньги я купил реально крутой броник, шлем и запасные боты. Я хотел еще Mavic (беспилотник фирмы DJI. — СР) купить, типа приехал, да не с пустыми руками, но уже не хватило, оставил на расходы, — рассказывает Никита о начале «пути оккупанта».

В учебной части он пробыл всего неделю, так как недавно отслужил в армии, не успел забыть навыки и рвался на фронт — Никите 22 года, но из-за бороды выглядит старше. Позывной разрешили выбрать самому.

После учебки его направили в полк. Дали с собой автомат, четыре рожка, две гранаты — просто, чтобы доехать, а там обещали выдать все остальное.

На позициях Никита и познакомился со своим товарищем, с которым через два года они оставили оружие, военную форму и сбежали с фронта.

— Башар сразу отрезвлял. Я с романтическими чувствами приехал, а он сразу ни х*ена не понимал, хотя тоже доброволец. Еще в Херсоне он постоянно говорил: на х*ен мы сюда пришли вообще. Там на каждом шагу был наводчик. Вот буквально мы где-то появляемся, хотя бы небольшой группой, обязательно появится какой-нибудь подросток на велосипеде, сфоткает и потом уже через 15 минут прилет. Было видно, что нам тут не рады. Ну, давайте так: не рады нам были процентов 60, 20 процентов рады, а остальным — лишь бы не стреляли, — вспоминает Никита.

Их подразделение отступало из Херсона одним из первых, занимали позиции на другом берегу Днепра.

Подразделение Никиты и Башара окопалось в лесу, построили землянки, выкопали капониры для техники, организовали кухню. Деревня была неподалеку, там были магазины, даже военторг, где можно обновить форму вплоть до исподнего. Однако служба стала им надоедать.

Башар, низкорослый лысый мужчина, говорит, что свое за два года отвоевал.

— Я в армии служил еще в СССР, два года. Здесь тоже два года, мой срок службы истек, я считаю. Каждый день одно и то же. Тогда мы портянки завязывали, траву косили от забора и до заката, причем саперными лопатками, но никто не погибал. А здесь, что ни день, то кто-то погибнет, причем не на боевом задании — «птичка» прилетает. Задания у нас одни и те же — и бессмысленные. В ночи, по сменам, садишься в БТР или едешь с минометом на буханке, выходишь на квадрат — пострелял через Днепр, непонятно по кому, и обратно. И на каждый выстрел может прилететь ответка, а смысл в чем, чего достигаем, на месте же стоим. Когда контрнаступление было, у нас из 20 минометов осталось три, из шести БТР — один. Им чуть-чуть не хватило, слава богу, остановились. А после этого ничего нового почти и не дали. Так что, если опять такое — нас сметут, — говорит Башар.

«Никто не следил, как мы уезжаем»

В начале октября Башар и Никита решили дезертировать.

— Мы решили, что хватит. Кому-то сидеть сложа руки нравилось, кто-то начал бухать. Алкашку, несмотря на все объявления в магазинах, что военным не продаем, достать было легко. Многих стресс и желание отключиться от всего, что творится вокруг, загоняло в такую петлю — выпил, уснул, пострелял, выпил. Некоторых это подводило к яме или березе (в наказание за пьянство привязывают к дереву на несколько дней. — СР). Я лично практически не пил, опасно, — говорит Никита.

Башар тоже не напивался, у него была своя отдушина — полевая баня, которой он заведовал. Несколько раз в неделю он топил ее для товарищей и следил за чистотой.

— Уходили мы обманом: я запросил на ночь распоряжение, чтобы доехать до дальнего населенного пункта, недалеко от Крыма, куда нас периодически отпускали. В сопровождение запросил Башара. И ночью мы выехали в этот пункт. Никто не следил, как мы уезжаем, поэтому оружие мы сразу оставили в блиндаже. С собой была обычная одежда, перед Крымом мы переоделись и просто уехали. Сейчас мы в Москве, я думаю, в нашем полку знают, что мы тут, — говорит Никита.

Подразделение может заявить беглеца в СОЧ (самовольное оставление части) через сутки после его отсутствия. Обычно это происходит на второй-третий день, но зависит от «оперативной обстановки». Если за это время дезертир успел уехать достаточно далеко, найти его сложно. А для того, чтобы объявить беглеца в федеральный розыск, нужно возбудить уголовное дело по статье «дезертирство», что тоже занимает время.

Путей после задержания немного — под суд или обратно на фронт, говорят правозащитники. Последнее случается чаще, задержанных отправляют в штрафные штурмовые отряды. А это практически гарантированная смерть.

«Их ожидания разошлись с реальностью»

В организации «Идите лесом», которая помогает дезертирам покинуть фронт, говорят, что прятаться в Москве — скверная идея.

— Универсальных советов нет, все индивидуально, но есть элементарные вещи, которые необходимо понимать. Чтобы успешно скрываться, нужно сменить регион проживания на тот, который не связан ни с вашей пропиской, ни с прошлым местом жительства, ни с вашими родственниками или близкими друзьями. Стоит избегать больших городов вроде Москвы, Петербурга, Нижнего Новгорода, поскольку там работает система распознавания лиц. И избегать регионов, которые граничат с Украиной, — там особая ситуация, особые режимы. Нужно избавиться от своей сим-карты. И взять другую, которая не будет привязана к вашему паспорту. Общаться можно только через защищенные мессенджеры (DLG, Signal, Element). Выход в интернет возможен только через VPN (с обеих сторон — вашей и человека, с которым общаетесь). Не должно быть никакой активности в соцсетях. Надо избегать транспортных узлов, использовать только тот транспорт, в котором не спрашивают документы, — объясняют в «Идите лесом».

Добровольцев, желающих сбежать с фронта, становится все больше — раньше основной контингент дезертиров оставляли мобилизованные.

— Если раньше большинство обращений у нас было от мобилизованных, то сейчас стало гораздо больше обращений от добровольцев, — говорят эксперты «Идите лесом». — Их ожидания разошлись с реальностью, жизнь оказалась дороже любых денег. Есть много кадровых военных, которые поняли, что война быстро не закончится и пересидеть не получится. Их тоже стало больше. У добровольцев главная причина побега — это, наверное, расхождение представляемой картинки с реальностью: некоторым перестают выплачивать зарплаты, другие едут по одной учетной специальности, а их ставят на совершенно иные позиции. В целом, люди едут на войну с одними представлениями, а на самом деле не видят там ничего кроме смерти, грязи и унижения человеческого достоинства. Государство же не предоставляет какого-то легального выхода из этой ситуации — либо тяжелым трехсотым (код 300, ранен. — СР) с поврежденными конечностями, либо двухсотым (код 200, убит. — СР). Остальные варианты — дезертировать и сдаться в плен. Многие выбирают дезертировать.

Виталий, член объединения «Военные адвокаты», говорит, что жаловаться на командование и оспаривать приказы, даже идиотские, бесполезно — на войне практически все, что происходит с солдатами, происходит законно.

— Стоять на месте, с точки зрения командования, это создание оперативной плотности войск на стратегически важном участке. Законно ли, несмотря на ВУС (военно-учетная специальность. — СР), отправлять человека в штурмовики? Законно — нужно только формально провести тактические занятия, — отмечает юрист.

После вторжения ВСУ в Курскую область увеличился поток беглецов и оттуда тоже. При этом неважно, защищал ли потенциальный дезертир Курск или участвовал в стирании Бахмута с лица землей — если он хочет перестать убивать, то ему помогут. Исключение составляют завербовавшиеся на фронт из колоний, если они сидели за насильственные преступления, например, убийство или изнасилование.

— Для того чтобы сбежать, не существует никакого универсального способа. Везде будет уникальный кейс, зависящий от множества факторов: военная ли это часть, оккупированная ли территория, или это госпиталь, есть ли коррупция в части, какие отношения с коллективом. Но есть базовый совет, опять же — никогда не надо брать с собой оружие. Человека не так страшно потерять, как оружие, за которое кто-то несет ответственность. Нужно избавиться от всей своей армейской одежды, даже от тех элементов, которые кажутся незаметными и удобными, вплоть до перчаток. Иначе военная полиция вас вычислит. Нужно максимально быстро покинуть регион, из которого вы бежали. Лучше это сделать в первые сутки. Вообще, есть двое суток до того, как вас объявят в СОЧ, — объясняют эксперты.

Оставаться в России не рекомендуют. Даже если нет загранпаспорта, то можно бежать в Армению или Казахстан — въезд в эти страны возможен по российскому паспорту.

— Если говорить о том, кто чаще всего бежит, то это жители Петербурга и Москвы. В этих городах больше информации, людям проще найти нас. Но география очень широкая, много народу из национальных республик, например, Башкортостана. Есть много дезертиров из Приморского, Красноярского и Хабаровского краев. Сейчас, конечно, много стало из Курской области, — отмечают «Идите лесом». — Если оставаться в России, то есть дополнительные серьезные ограничения. Например, работать можно только неофициально. Если у человека есть семья, то и супруге тоже нужно перейти на такую же работу. Нельзя водить детей в школу и детсад — через ребенка могут вычислить. Нельзя пользоваться никакими государственными услугами, как и банковскими — только наличка. Транспортом можно пользоваться только тем, где для проезда не нужен паспорт — авиа и ж/д перевозки недоступны.

Если человек объявлен в федеральный розыск, то даже на машине нужно ездить осторожно — при проверке документов может задержать ДПС.

— Тех, кого поймали, кто ушел в СОЧ, возвращают в военную комендатуру. А из комендатур опять на фронт, но уже в штурмовые отряды. Есть даже специальные отряды типа «Шторм V», которые комплектуются из так называемых пятисотых (код 500, дезертир. — СР). Путь в такой ситуации только один — опять дезертировать, — рекомендуют «Идите лесом».

В организации отметили, что только за первые полгода 2024 года обращения за помощью в дезертирстве выросли почти вдвое — более 17 тысяч заявок в 2023 году и более 15 тысяч с января по август 2024. Более 40 тысяч обращений получил украинский проект «Хочу жить», который помогает российским солдатам сдаться в плен.

PS. На момент публикации материала сбежавшие с фронта Никита и Башар перестали выходить на связь. Не исключено, что их задержали.

Вы можаце падтрымаць сайт Charter97.org наступным чынам:

РАЗЛІКОВЫ МУЛЬТЫВАЛЮТНЫ РАХУНАК ДЛЯ АХВЯРАВАННЯЎ:

Назва банка: Bank Millennium S.A.
Адрас: ul. Stanislawa Zaryna, 2A, 02-593, Warszawa
IBAN: PL97116022020000000216711123
SWIFT: BIGBPLPW
Імя ўладальніка рахунку: Fundacja “KARTA ‘97”
рызначэнне аплаты: Darowizna na cele statutowe

Звязацца з намі можна праз адрас charter97@gmail.com