Политзаключенный Андрей Климов встретился с семьей

У политзаключенного Андрея Климова с 1 до 4 декабря в Мозырской колонии прошло первое свидание с женой Татьяной Климовой и сыном Стасом. Мать Андрея, инвалид второй группы, не смогла приехать к сыну, потому что не в состоянии перенести такую длительную поездку.

После свидания Андрею не позволили взять с собой курицу-гриль, сливочное масло и свитер.

— Сказали, что эти продукты не положено передавать по санитарным нормам, — сообщила пресс-службе ОГП Татьяна Климова. — А носить теплые свитера осужденным не разрешается, так как это гражданская одежда и она запрещена в колонии в целях исключения побега. Шарф, шапку, теплые ботинки и носки мужу передать разрешили.

— Татьяна, какое у вас впечатление от посещения колонии строгого режима?

— Как будто приехала навещать осужденного в Сибирь. Мозырская колония расположена в лесу в 330 километрах от Минска и в 20 километрах от Мозыря в сторону Наровли, бывшей чернобыльской зоны отселения. Недалеко непроходимое лесное болото. В полутора километрах от колонии находится промышленный гигант — Мозырский нефтеперерабатывающий завод. Над ним день и ночь горят два громадных факела в облаках. Несмотря на то, что колония располагается в лесу, воздух нельзя назвать чистым.

Колония огорожена деревянным забором. За ним — огромный пустынный двор, где нет обычной суеты, как в минских пенитенциарных учреждениях. В колонии содержатся лица, уже отбывавшие наказание в виде лишения свободы. Некоторые сидят по пятому разу за грабеж, разбой, убийства, участие в организованных преступных группировках.

Но меня приятно удивила чистота в КДС (комнате длительного свидания). А также ухоженный дворик на улице. И прекрасный кот в кожаном ошейнике, который развлекал нас на прогулке своими трюками.

— Как выглядит Андрей?

— Худенький, как 12-летний паренек. Бледный. Сказывается питание: в столовой колонии скудная еда. Приготовление горячей пищи осужденными в колонии запрещено, никаких поблажек, это считается строжайшим нарушением режима.

К тому же, Андрей сейчас очень простужен. Я привезла бандероль с лекарствами, но нам сказали, что до прихода врача и проверки пользоваться ею нельзя. Когда мы уезжали из колонии 4 декабря, она еще не была проверена врачом.

Отряд Андрея большой, и количество осужденных в нем меня просто впечатлило — 200 человек. Это объединенный отряд, состоящий из двух отрядов. Все живут на одном этаже. Все пользуются одними бытовыми помещениями.

— Андрея направили на работу?

— Сразу после распределения в отряд, Андрея определили на вредное производство — «чистить медь», что значит снимать изоляцию с медных проводов. Это делается с помощью химически активных веществ. Из-за того, что работа вредная, ею занимаются только два раза в неделю. Насколько я знаю, медь очень плохо и целенаправленно действует на сердечную мышцу и центральную нервную систему. По состоянию здоровья Андрея освободили от этой работы.

— Как он проводит время?

— В отряде нашлись партнеры по шахматам. Но они пока еще слабы, не натренировались. Андрей говорит, что обыгрывает их.

— Газеты, которые вы выписали для Андрея, он получает?

— Газеты доходят. Кто-то Андрею прислал DVD, они находятся на проверке у цензуры. Пока не отдали.

— А письма от Андрея к вам как доходят?

— С 18 октября до 15 ноября я не получала от мужа писем. Хотя, как рассказал мне Андрей, он регулярно писал. 15 ноября мне пришла пачка писем — четыре письма сразу. И с этого дня все письма стали приходить в хронологическом порядке. Однако на свидании я выяснила, что часть писем, посланных Андреем до 15 ноября, так и не дошли до меня. Например, письмо, где муж писал, что в колонии вредное производство.

— Андрею долгое время не поступали деньги на счет. Без этого он не мог отоварить продукты в киоске. К тому же, по прибытии в колонию, у Андрея изъяли продукты питания, которые у него были с собой. Их вернули через месяц. А как обстоит дело с деньгами?

— Все деньги, которые мы ему перечисляли, поступили, и он сделал первую "отоварку". Взял в киоске чай, печенье, консервы. В соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом, осужденным к наказанию в условиях строгого режима можно отовариваться в пределах 4 базовых величин в месяц.

Андрей высказывает предположение, что для администрации исправительного учреждения его прибытие было весьма досадным, неприятным и неожиданным событием. Им совершенно не хочется быть в гуще политической борьбы и межведомственных интриг.

— Как к мужу сейчас относится администрация колонии?

— В настоящий момент ситуация более-менее вошла в нормальное русло. Я приветствую разумное и взвешенное решение руководства ДИН, которое не довело ситуацию до критического состояния. И еще, конечно же, я отдаю себе полный отчет в том, что без вмешательства общественности этого бы не было.

— Как Андрей держится?

— Конечно, хорохорился передо мной и сыном. Но это строгая зона, туда отправляют на перековку злостных рецидивистов, которые имеют все задатки возглавить движение неповиновения в других колониях.

Положение дел такое гнетущее, что любого может вогнать в тяжкие думы. Непонятно, что Андрей делает в компании 200 рецидивистов. И главное, за что все это? И доколе?

Меня убивает мысль, что следующее свидание с мужем будет только летом.