29 марта 2024, пятница, 9:47
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Светлана Коржич: Я воюю сейчас за чужих детей

42
Светлана Коржич:  Я воюю сейчас за чужих детей
Светлана Коржич
Фото: tut.by

У матери погибшего солдата по-прежнему много вопросов к министру обороны Беларуси.

В Минске 21 марта вручили Национальную премию «Хартии'97» за защиту прав человека. Одним из лауреатов премии стала мать погибшего солдата Александра Коржича Светлана Коржич.

Гибель в военной части в Печах рядового Коржича потрясла всю страну, люди узнали о чудовищной ситуации в белорусской армии, где царит «дедовщина», а у солдат вымогают деньги.

Светлана Коржич не верит в официальную версию о самоубийстве сына и продолжает выяснять правду. Сегодня она ответила на вопросы сайта Charter97.org.

- Премия «Хартии'97» стала для меня полной неожиданностью. Спасибо вам огромное за моральную поддержку, признание моей борьбы. К сожалению, очень много людей не понимает меня и мою «войну».

Например, сегодня зашел ко мне на работу человек, сын которого служит в Печах. Мы стали с ним обсуждать новость про 18-летнего солдата, который ушел из части в Печах и его уже несколько дней не могут найти. Вы писали об этом. В общем, общаемся мы между собой. Тут подходит пожилая женщина и начинает поливать грязью этих бедных солдат: «Да что это такое, да как таких бестолковых рожают, все они что-то требуют. Вот мой один сын служил в Германии, второй - в Забайкалье, и все было хорошо».

Я же ей спокойно парирую: «Мой родственник тоже служил Германии, а муж в морфлоте в советские времена, и все вернулись домой. А вот сын в мирное время не вернулся, и я воюю сейчас за чужих детей».

В общем, в такой обстановке ваша поддержка сейчас для меня особенно важна.

Светлана Коржич
Фото: charter97.org

- Что вы хотите сказать тем белорусским матерям, у которых забирают сыновей в армию?

- Я вам сейчас расскажу, чему посвятила вчера свой выходной день. Была в Калинковичском районе в лесу на могиле погибшего в 2015 году солдата. Там два цветочка стоит. За четыре года ни военкомат, ни органы власти даже и не пошевельнулись.

Ездила к матери этого солдата. Она получает 300 рублей (150 долларов) месяц. Говорит, что не может поставить памятник, нет ни копейки денег, еле сводит концы с концами. Видите, как сейчас выглядит ситуация - нет возможности даже памятник поставить и некому помочь.

Я посмотрела на эту маму бедную... Говорит, что открыли гроб, а сын весь избитый, израненный. Те, кто его привезли, гроб быстренько закрыли, сказали «скорее-скорее, у нас времени нет». Закопали и все нормально - сам повесился. Я просто в шоке. Вот кто придумал, что молодой парень сам повесился? Такое чувство, что в армии такое правило - если офицерскому составу хоть слово скажешь, то они тебя «под суицид».

Нужно бороться с этой несправедливостью! Я планирую с группой поддержки 3 апреля попасть в Министерство обороны и задать Равкову вопрос — думает он о наших детях или нет?

Что примечательно, на том кладбище пройти еще пару метров — еще один погибший солдатик. У меня аж ноги-руки тряслись. Забрали наших детей, вернули в гробах, а теперь у них могилки в лесу... Ради чего?

Кстати, мне тут рассказали, как проходят учения под Брестом. Так вот, одного солдата закопали в окоп по шею, как в известном фильме «Белое солнце пустыни», и вся рота ходила и плевала ему в лицо.

В общем, не собираюсь я останавливаться. Буду с ними воевать, чего бы мне это не стоило. Молчать уж точно не собираюсь. У меня отняли единственного сына...

- Вы заявили, что не согласны с приговором суда по делу вашего сына. Будете ли вы дальше бороться за то, чтобы люди узнали правду о трагедии в Печах?

- Как я уже сказала, во-первых, буду обращаться в ближайшее время в Министерство обороны. Я хочу разыскать врачей, которые работали в Печах. Оказывается, они куда-то сбежали. В документах, например, фигурирует майор-психолог, которая написала, что можно покончить жизнь самоубийством, надев себе полиэтиленовый пакет на голову.

Собираюсь взять выписку из уголовного дела и тем, кто примет в Минобороны, зачитать. Я это им тут в военкомате уже зачитывала, когда в Пинск приезжал из Бреста заместитель военного комиссара по идеологии. Лекции ему читала, чтобы имел представление, куда отправляют наших детей.

Они рассказывают сказочки про тесную связь с воинскими частями. Я их так в лоб и спросила: «Хоть раз кто-нибудь из вас там был? Ваши дети там служили? Вы видели, какие там условия создали? В Печах собрали курсантов, а для них мыла не было».

Хочу отдельно сказать, что мне в Следственном комитете заявили, что это я виновата в трагедии с сыном, так как оказала «спонсорскую помощь».

А в чем же я виновата? До армии Саша и я работали, мама моя помогала. Ребенок мой не нуждался ни в чем и вот попал в условия, где нужно прятать даже мыло, зубную пасту, щетку, носки, продукты. Мне пришлось оказывать «спонсорскую помощь» в виде 50 рублей в неделю. Да и последняя зарплата Саши, 600 рублей, ушла в часть.

Хотела помочь сыну, а оплачивала коммуналку, продукты прапорщику. Хочется спросить, а чем в это время занимались офицеры? Куда смотрели?

Самое страшное, сложилось впечатление, что они меня считают виновной в том, что я кому-то недоплатила. Когда ехали забирать тело Саши, ко мне вышел полковник, который приехал в Печи за генеральскими погонами. Так вот, он мне заявил, что мой сын в долгах.

Я в шоке, попросила объяснить, что за долги, если по первому требованию скидывала сыну деньги. Подсчитала, больше тысячи долларов ушло за 4 месяца. Вот такая моя «спонсорская помощь».

Это потом я узнала, что зарплатная карточка сына «гуляла» по всей Беларуси. Саша с другом Ильей следили за ней по интернет-банкингу и увидели, что, например, в 2 часа ночи ей расплачивались на заправке - заправляли авто.

Оказывается, в белорусской армии можно изъять у солдата пластиковую карточку, чтобы ей в свое удовольствие пользовались офицеры. С этой карточки все и началось.

Когда сын хотел у прапорщика в первый раз карточку забрать, в канцелярии сидел капитан Чурков, который никак не отреагировал и мер не принял. Он сейчас уволен, но что мне от этого? Он жив, здоров, работает в какой-то фирме по грузоперевозкам.

Во второй раз, когда сын пошел карточку забирать у прапорщика, в канцелярии уже сидел ротный офицер Суковенко. У него, кстати, три дня увольнения стоили 500 долларов. Этому молодому человеку нужны были айфоны.

Я это все вам рассказываю, чтобы вы имели представление о нашей современной армии. Для чего нам вообще нужна такая армия? Нанимайте контрактников! Вот ему можно заплатить за 4 месяца 1000 долларов и даже больше. Любой бы родитель согласился на такое. Пусть контрактник работает и не будет ни дедовщины, ни смертей.

- Что, по вашему мнению, произошло в учебной части в Печах на самом деле?

- Мне известно о происшествии перед смертью Саши. Его избили в Печах так, что он не мог передвигаться. Умирал на столе, а сержанты его прятали.

Во время расследования я спросила у одного из сержантов — Скуратовича: «Что, Саша так и умер на столе?». А он говорит: «Нет, я позвонил капитану Чуркову. Он приехал и куда-то Коржича увез». Чуркова этого, кстати, потом забрал к себе на повышение Равков.

Начальник медроты сидела и плакала. Я ее вызвала. Они сначала говорили, что не могут ее найти. Как же она лечила моего сына? Оказывается, никаких мер она не приняла. Александра с температурой 39,2 держали в изоляторе с решетками, как психически больного.

Мне потом на каждом заседании говорили, что у него была «скрытая форма психического заболевания». Смешно просто! Объясните мне, зачем же его тогда вообще брали в армию?

18 мая, перед армией, он спокойно прошел комиссию. Сам. Был здоров, а через пару месяцев пребывания в этой части, как пошел забирать свою зарплатную карточку у прапорщика, вдруг оказался умирающим на столе и психически больным.

Оказывается, что после избиения он еще пригрозил, «я вам это так просто не оставлю». Вот они его и приговорили. Мое мнение.

Когда сына выписали из медроты, он попал в медпункт. Там его якобы никто не видел аж 8 дней. Сейчас вот снова 6 дней нет солдата и никто ничего не знает.

На суде давали показания доктора-психиатры. Один заявил, что Коржич был психически здоровый. Я вызвала специалиста из госпиталя, он тоже сказал, что мой сын был психически здоров. Я тогда так и сказала, что нормальные люди дают нормальные показания.

По версии следствия, Саша повесился в подвале медроты, предварительно связав себе ноги шнурком от обуви, с майкой на голове. Очевидно, что для суицида слишком усложненные действия!

Еще хочу рассказать один эпизод из суда, который можно назвать только театральной постановкой.

В общем, привезли в суд по делу моего сына 80-летнего мужчину. Он стал мне рассказывать, что произошедшее с моим сыном - третий случай во всемирной истории. Якобы он в вычурной форме покончил жизнь самоубийством, связав себе руки и ноги, а так же надев на голову майку, чтобы ему было тепло. Я просто не выдержала, встала и сказала:

- Извините, вы доктор или кто?

- Нет, я не психиатр.

- Скажу вам так, этот ребенок был желанным. Он прожил очень красивую жизнь. Саша не был способен на самоубийство. Последние слова его были такими: «Мама, я сам буду с армией воевать. Мне осталось продержаться 10 дней в Печах». И он что, сразу побежал повесился после этого?

- Я не знаю, пусть разбирается следствие.

- Tак, a зачем вы сюда пришли? Кто вас сюда привел? Для чего?

Как мне рассказали люди, которые служили в Печах — Саша висел в помещении, которое называется камерой пыток. Рядом же другое помещение - вентиляционное для мумифицирования трупов. Так вот, сколько бы они держали труп Саши в этом втором помещении, я не знаю.

Восемь дней, представьте себе, восемь дней моего сына никто не искал. Для чего? Я думаю, чтобы трупные пятна пошли и нельзя было следы побоев обнаружить.

Поэтому я и иду в Минобороны. У меня есть много вопросов к Равкову. Пусть объяснит мне, где эти все начальники медроты, офицеры. В противном случае, я сама буду их разыскивать. Пусть они объясняют, что делали с моим сыном.

Какой смысл в такой армии, медроте, учебном центре? Скажу так, если бы у меня были еще дети, то ни один из них не пошел бы в армию.

У меня забрали единственного сына. Я никому не позволю делать из моего ребенка самоубийцу. Пусть люди из Следственного комитета поставят себя на мое место.

Сегодня мне дает силы то, что даже в Пинске ко мне подходят люди и говорят «спасибо».

Написать комментарий 42

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях