Ирина Кашталян: «Человека могли арестовать только для того, чтобы помыть пол в милиции»

Реальная жизнь белорусов послевоенного периода сильно отличалась от той, какой ее изображала советская пресса. В этом убедилась историк Ирина Кашталян, диссертацию которой «Штодзённае жыццё беларускага грамадства (1944 - 1953)» белорусская Высшая аттестационная комиссия так и не приняла.

По мнению Ирины, причина не столько в том, что на тему повседневной жизни рядовых людей научных трудов до нее не писали, сколько в том, что выводы, сделанные в труде, не соответствуют прежним стереотипам. «КП в Беларуси» выясняла, что же не понравилось официальным историкам.

- Ирина, почему вы решили изучить именно этот период жизни нашей страны?

- Стало интересно, какой же все-таки была жизнь белорусов, насколько отличалась от того, как ее показывала советская печать и пропаганда. Мне кажется, что именно поэтому Высшая аттестационная комиссия была не готова воспринять мою работу. Оценивалось не то, насколько полно я отобразила жизнь простого человека, а насколько моя работа соответствовала прежним стереотипам.

Период - от момента освобождения Беларуси в 1944 году до смерти Сталина в 53-м достаточно сложный. Была разорена вся страна, больше 2 миллионов погибло. На 1 января 1945 года население Беларуси было всего 6 миллионов 265 тысяч. В военные годы территория республики была полностью оккупирована, что не могло не настораживать власть. В сотрудничестве с врагом подозревали фактически каждого. Документы иллюстрируют всю неоднозначность того периода.

- С какими материалами вы работали?

- Зная консерватизм тех, кто в результате будет принимать решение по диссертации, я пользовалась наиболее доказательными документами из Особого сектора ЦК КПБ, которые в свое время имели сверхсекретный статус. Сначала они хранились в архиве КГБ, затем были рассекречены и перемещены в Национальный архив Беларуси.

- Когда вы брались за эту тему, как представляли простого белоруса того времени?

- Мне было интересно показать структуру повседневной жизни: какой набор проблем был у колхозника, интеллигента, рабочего, служащего. К примеру, наиболее типичная проблема рабочих – угроза наказания за так называемое дезертирство. Так могли квалифицировать действия человека, который хотел сменить место работы. А это было запрещено еще накануне войны, с ее наступлением еще более ужесточено. До 1947 - 48 года, несмотря на уже мирное время, действовали многие военные законы. Люди фактически не могли распоряжаться собой. Поменять место жительства было очень сложно. Бывали случаи, когда муж, отправленный в эвакуацию с предприятием, не мог соединиться с женой и детьми, оставшимися в Беларуси.

В 45-м году 83 процента белорусов жили в сельской местности. Из-за налогового бремени, голода и невыплат в колхозах было особенно тяжело выживать. Процент осужденных по указу об охране государственного имущества, те самые дела о трех колосках, показывал, как карали тех, кто не знал, где легально найти пропитание.

Государству пришлось столкнуться с новыми социальными группами. «Западники», жители Западной Беларуси, которые не готовы были поменять свой традиционный образ жизни на советский, надеялись, что эти районы Беларуси снова отойдут к Польше. Группа «предателей», немалая часть из которых была виновата перед властью только тем, что выжила под оккупацией. Группа фронтовиков-партизан, среди которых было очень много инвалидов. В 1945-м году в Беларуси было почти 25 тысяч инвалидов войны, больше пяти тысяч из них не нашли ни работы, ни жилья. Если они нищенствовали, их преследовали как паразитирующий элемент.

- Как эти люди выживали?

- Большинство старались приспособиться. К примеру, община евангелистов объединилась в колхоз, который очень хорошо выполнял плановые показатели. При этом они сохраняли свои обряды. Только очень небольшой процент активно сопротивлялся.

- В Беларуси были свои «лесные братья»?

- Да. Причем у нас было четыре национальных подполья: украинское, польское, литовское и белорусское. Но к 47-му году после проведения большого количества чекистско-войсковых операций, остались только одержимые идейные борцы и те, кто не мог жить на легальном положении.

Мое исследование показало, что репрессивные действия затронули все сферы жизни - от трудовых отношений до планирования семьи. Закон об абортах действовал до 1955 года - государству необходимо было восполнение населения. В то же время существовала проблема коммунальных квартир, до 50-го года тысячи семей жили просто в землянках и подвалах. Чтобы сохранить семью, некоторые женщины делали криминальные аборты. Отпусков по уходу за детьми практически не было, а если в семье был кто-то репрессирован, то никаких пособий на ребенка не выплачивали. К тому же после войны резко сократилось в первую очередь мужское население. В 47-м году из всего трудоспособного населения женщины составляли 56%, подростки - 19 процентов, а мужчины - только четверть.

- Что вас, как человека, живущего в ХХI веке, больше впечатлило?

- Любой, имеющий власть, мог сделать с простым человеком все что угодно без всяких законных оснований, например, арестовать только для того, чтобы помыть пол в милиции.

Впечатлило большое количество неоправданных осуждений. К примеру, вдова фронтовика изготовила самогон, чтобы было чем заплатить за восстановление разрушенного в войну дома. Ее осудили, а четверо детей отправили в детский дом.

Даже в истории моей семьи есть трагические моменты, связанные с тем периодом. Родственницу отправили в лагеря на 10 лет только за то, что ее изнасиловали гитлеровцы. После войны на нее написали донос, что все было добровольно. А сколько таких покалеченных судеб! Есть сведения, что около миллиона человек было интернировано из Беларуси в восточные районы СССР. В первую очередь, по подозрениям в недостойном поведении во время оккупации.

Впечатляет большое количество параллелей с современностью. И тогда и сейчас проблемы у человека начинались не с того, что его осудили, посадили в тюрьму, а с увольнения с работы, с проблем с поступлением в институт…

- От этих страхов многие не избавились до сих пор?

- Страх репрессий закладывается минимум на 5 - 6 поколений, а люди, пережившие то время, до сих пор боятся, заражая этим чувством своих детей и внуков.

ДОСЬЕ «КП»

Ирина Кашталян закончила Белорусский гуманитарный лицей, в 2001 -- истфак БГУ, училась в магистратуре ЕГУ. В 2002 году поступила в аспирантуру, которую закончила досрочно.