Анатолий Буяльский: Чувствую себя гостем на чужом празднике

Через четыре дня после возвращения из Чехии с чемпионата мира женская сборная Беларуси по баскетболу по-прежнему нарасхват у отечественных масс-медиа.

Снова и снова игроки и их тренер терпеливо отвечают на похожие и непохожие вопросы о платьях, трудностях подготовки и призовых, а в светлых головах спортсменок и наставника все одна мысль: за что нас «убили» в овертайме полуфинала?

В некоторой степени досада от упущенной победы нивелируется сенсационным выигрышем у россиянок в четвертьфинале, но здесь качать головой приходится уже нам: эта победа, как и в 2004-м выигрыш белорусских теннисистов у соперников из России в Кубке Дэвиса, сполна проэксплуатирована Минском в политических целях. В ходе пресс-конференции для региональных российских СМИ официальный белорусский руководитель сообщил «пренеприятнейшее известие» из Чехии, а уже в ходе чествования баскетболисток в Минспорта глава ведомства заявил о важности победы именно в связи с тем, что параллельно проходила эта пресс-конференция...

Впрочем, девчонкам тогда было не до политики, они просто вышли и выиграли, наказав соперниц за высокомерие. Россия в итоге седьмая, мы — четвертые, причем в дебютном ЧМ. И все равно чувство недосказанности не притупляется. Наставник белорусской сборной Анатолий Буяльский, с которым побеседовал корреспондент «Белорусских новостей, все еще там, в овертайме…

— Какие лично для себя вы извлекли уроки из ЧМ в игровом и организационном плане?

— Самое главное, что баскетбол не стоит на месте. Сейчас он стал двигаться вперед еще быстрее, чем раньше. Раньше изменения — стиль игры, тактические действия — происходили через два, три, иногда четыре года, сейчас это процесс постоянный. Чуть остановился — и ты отстал, и потом догнать очень сложно. А поскольку меняется игра, должна меняться и подготовка. Поэтому не попадать на такие турниры нельзя.

— Какие сборные произвели наибольшее впечатление?

— Я впервые играл с национальной командой США в официальном турнире, хотя я многих игроков там знаю, с некоторыми даже приходилось работать. Познакомился с тренерским штабом. Как и в мужской команде, там работает лучший тренер студенческого баскетбола. По-настоящему научиться можно только там, где застояться невозможно. К сожалению, в прошлом году моя командировка туда не состоялась. Но это ответ некоторым товарищам, заявлявшим, что там нечего делать.

Поэтому самое большое впечатление произвела команда США. Никаких новинок мы там не увидели, но все дело в организованности, организации команды и отношении к работе. Об этом можно только мечтать.

— Вам не кажется, что следующий чемпионат Европы будет сложнее прошедшего чемпионата мира?

— Для нас каждое последующее соревнование сложнее предыдущего. Поэтому мне не кажется — я знаю.

— Соперники относятся к нашей сборной по-разному…

— Их все время бросает из одной крайности в другую: от полного пренебрежения до страха. И вот эти колебания… Они в любом случае, все эти колебания в человеческой жизни, крайние состояния — безудержная радость или страшное горе — это признак шизофрении, я знаю точно. И, наверное, нам это немножко помогает. Вот команда России вышла с полным пренебрежением. Буквально через несколько минут она почувствовала, что надо что-то делать, но из этого состояния не вышла. Всегда нужно знать, что на таких турнирах нет слабых соперников. Если команда попала в 16 лучших команд мира, значит, это не случайно произошло. В боксе можно какой-то турнир выиграть и попасть на Олимпиаду, а в игровых видах спорта, в частности, в баскетболе случайно попасть на топ-турнир невозможно.

Как мы шли к финалу чемпионата Европы 2007 года? Считайте. 2004-2005 годы — группа В, 2006-й — отборочные соревнования чемпионата Европы. Четыре года. И мы попали наконец на предварительный предолимпийский турнир, выиграли его и квалифицировались на Олимпиаду. Итого ушло пять лет на то, чтобы отобраться на Олимпийские игры. А прибавьте четвертое место на чемпионате Европы в Латвии и получите шесть лет, чтобы попасть на чемпионат мира. И это считается сверхзвуковой скоростью.

Уже доказано: можно иметь отличную инфраструктуру, огромное количество денег, шикарные условия для подготовки — и не попадать на эти турниры. Сколько экономически высокоразвитых государств, богатейших федераций хотело бы быть на нашем месте. Речь бы там не шла о трусах, майках и платьях, как тут мы «пиаримся». Было бы всё — дома, автомобили и пароходы. Но богатеи не могут попасть. Возьмите хотя бы сборную Турции, для которой сыграть на чемпионате мира было целью жизни.

А мы продолжаем играть, из года в год. И не просто играем, а, наверное, у некоторых просто вызываем уже какую-то чесотку. Потому что, по большому счету, в международном движении, ФИБА-Европа или ФИБА мира, Белорусская федерация баскетбола вообще не представляет ничего. Многие даже не знали, что такие существуют. Когда я на Олимпиаде дарил одному известнейшему испанскому тренеру, легенде европейского и мирового баскетбола значок БФБ, он просто обалдел от счастья. Он 50 лет собирает значки и, когда увидел этот, не знал вообще, что это такое.

Нас теперь узнают, нас знают, уважают, и это чувствуется. После победы над Россией я же видел, как все перевернулось на 180 градусов, когда к тебе бегут из другого угла гостиницы, когда тебя не пропускают, чтобы с тобой поговорить. Отношение к себе я чувствую сразу. Я чувствую к себе отношение некоторых людей и сочувствую им, но ничего сделать не могу.

— Завидуют?

— Не думаю… Я не знаю, но для них было бы лучше, чтобы меня не было. Было бы спокойнее, было бы все нормально.

— Почему при перманентных успехах сборной отношение к ней остается прежним?

— Вопрос не ко мне (показывает пальцем вверх). Вы не представляете, насколько мне тяжело даются эти разговоры. Можно говорить столько… У меня претензий больше, чем у вас вопросов.

— Рано или поздно команде потребуются свежие силы…

— Уже давно наши команды, даже молодежные, не играют на вершине европейского, я уже не говорю мирового баскетбола. Если раньше они участвовали в первой десятке, то сейчас во второй или играют в группе В. И вот эти люди должны выходить за национальную команду и поддерживать планку. Пока ее удается держать, и, я думаю, в ближайшие годы ее можно удерживать. Что будет дальше…

Уровень развития детского баскетбола не просто оставляет желать лучшего, он просто требует, он кричит, как кричат дети, и кричит уже давно. Таким голосом, мимо которого проходят… Детские тренеры — золотой фонд любого вида спорта. Вообще, в этом всем есть не очень хорошая сторона. Наверное, молодым тренерам кажется, что так, как работает Буяльский, может каждый. Наверное, да, потому что с национальной командой — что там с ней работать? Но быть детским тренером — вот это, видимо, золотая вершина. Потому что уметь что-то делать — не значит уметь научить, научать — вот мне очень нравится это старое русское слово. Я сейчас очень трепетно отношусь к правильности русского языка, потому что столько появилось людей, которые говорят очень неправильно, это режет ухо.

— Вернемся на пять минут назад. Вы сказали, что у вас претензий больше, чем у меня вопросов…

— …А еще у меня есть такое: на любой ваш вопрос у меня есть любой ответ (смеется).

— Вы будете ставить вопросы перед кем следует?

— Я их уже поставил и так, и так, и боком, и раком. Вообще, вот этот весь пиар, наверное, нужен, но уместен в том случае, если все сделано. Помните презентацию платьев? Я первый раз в жизни себя почувствовал гостем на чужом празднике, хотя это вроде как делалось для нас. Мы обсуждаем платья, еще чего-то пиарим…

— …Пиар во время чумы?

— Чумы-то нету, потому что у нас в национальной команде с порядком и дисциплиной никаких проблем нет, на нас не действует окружающая обстановка, но делать такие вещи, не имея элементарных каких-то вещей… Можно говорить о платьях, еще о чем-то, но я девять матчей провел в одной поло. Я не знаю, что такое носить рубашку два дня. За 11 дней я эту поло постирал один раз в холодной воде, поэтому говорить… Наверное, у девчонок была хорошая форма. У меня, честно говоря, вызывали аллергию вопросы об одежде. Я телевидению сказал: на вопросы о верхней и нижней одежде я ответов не даю. По одной простой причине: верхней одежды у нас не было, в отличие от других команд, а нижняя, я говорю, проведя девять игр в одном поло сомнительного качества… А почему сомнительного? Потому что на майках бирочки срезаны. Это, может, не для прессы, мне опять оторвут одно место или еще что-нибудь.

— Почему отрывать должны у вас, а не вы как человек, приносящий результат?

— Да я даже о плохом говорю оптимистично, но если бирочка на маечке срезана, значит, не все в порядке.

— В свете нынешних торжеств вы согласны с тем, что у победы много отцов, а поражение всегда сирота?

— Здесь вопросов нет. Но, честно говоря, мне по-хорошему хочется помочь Каменкову (председатель Высшего хозяйственного суда, возглавляющий баскетбольную федерацию. — Naviny). Это государственный человек, он выполняет огромный объем работы, но вокруг должны быть люди очень инициативные.

— У вас не опустятся руки до Олимпиады-2012?

— Я не знаю, я не могу ответить на этот вопрос. Я знаю, что они будут опускаться, а потом опять подниматься. Пока я цель так далеко не беру. Главная цель сейчас — финальная часть чемпионата Европы. Мне помогает работать отсутствие страха за результат. Я никогда не боялся, не боюсь и молю бога, чтобы никогда не боялся того, что меня завтра могут снять с работы. Работая за границей, я всегда был к этому готов. Но я знаю и то, что без падений не бывает взлетов. Если судьба преподнесет тяжелый удар или урок, это будет повод снова взлететь.

— Вы психолог для своих игроков. Кто психолог для вас?

— Люди, которые меня окружают, но, к сожалению, с каждым годом круг общения становится все уже.

— Почему?

— Наверное, я тяжелый человек, наверное, со мной тяжело. Основная моя подпитка — это моя семья, супруга, дети, внуки уже. Там я чувствую себя, как за высоким-высоким забором, куда пробраться никто не может.

— Мыслями вы еще в том овертайме или уже вернулись домой?

— Мы пока не перешли на рельсы земной жизни. Я каждое утро в 4-5 часов просыпаюсь, глаза в потолке, и ты находишься в том режиме, в котором находился там. Это не овертайм, это симбиоз всего. Это как смена часовых поясов. Когда летишь за океан, на запад, быстро адаптируешься, а когда назад или отсюда летишь на восток, то адаптация более тяжелая. Чтобы вернуться, нужно время. Если брать по биологическим часам, то пять-шесть, наверное. Так что уже скоро мы вернемся.

— Если бы представилась возможность, что бы вы изменили или же действовали точно так же?

— Вот когда вернусь, тогда и скажу. В Америке есть правильное отношение ко всему этому: там не занимаются самоедством, не убивают себя. Лучше все делать на оптимизме, даже плохие дела, хотя плохих дел лучше не делать. Да, проигрывать тяжело, но они знают, что придет новый день, взойдет солнце и нужно думать, не почему проиграл вчера, а как выиграть завтра.

— То есть для вас баскетбол — всего лишь игра?

— Для всех баскетбол — всего лишь игра.

— Это для всех. Для вас?

— Я всегда так говорю, но, наверное, больше. Однако в любом случае, даже если больше, чем игра, то это все равно лишь только игра. Вот диктофон для кого-то может быть чем-то большим, но все равно он остается диктофоном, правильно?