Экономист: Лукашенко обходится Москве слишком дорого

Нынешний спор Москвы и Минска по углеводородам — принципиально отличается от предыдущих.

В рамках действующей белорусской экономической модели не удается устранить существующие проблемы и перекосы. Более того, проблемы усугубляют созданные за последнее десятилетие в довесок к советскому наследию предприятий-«зомби» предприятия-«белые слоны», громкие проекты, требующие бесконечной господдержки, заявил tut.by независимый аналитик Сергей Чалый.

Хорошая новость. Но с довольствия снимут

Начинать беседу всегда приятно с хороших новостей. Есть версия, что из-за политических событий в России, смены правительства, от Беларуси отстали, вариант инкорпорации отпал.

— Думаю, задачи инкорпорации и так не стояло, — считает Сергей Чалый. — Впрочем, есть ощущение, что мы Москве обходимся слишком дорого. Говорить, что все стало хорошо, раз этот вариант пропал, не совсем верно. Важнее, что в России закончился очень длинный период. Как говорил Горчаков, «Россия сосредотачивается» (известная фраза главы МИД Российской империи в 1856—1882 годах Александра Горчакова: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается») У них был период режима осажденной крепости, когда они поняли, что санкции — это не когда «нас бьют, мы крепчаем» и «не смешите искандеры». Санкции — это экономически больно, это большие риски для рубля.

В итоге страна накапливала резервы, был бюджетный профицит, все было нацелено на то, чтобы минимизировать возможность внешних угроз.

— Правда, доходы населения при этом стагнировали с 2012 года. То есть населению мало что доставалось — и обилие социалки в последнем послании Путина — это сигнал, что неплохо бы и о народе подумать. Россия переходит в другой режим. Сбережение уже не так актуально для правительства.

Тут, уверен Сергей Чалый, показательна не фигура премьера Мишустина, а личность первого вице-премьера Андрея Белоусова — типичного кейнсианца, сторонника снижения процентной ставки, увеличения бюджетных расходов, реализации нацпроектов. Это символический шаг, полагает аналитик.

— В рамках этого нового формата Крым и подобные шаги уже вызывают не подъем, а раздражение. Каждый раз платить такую высокую цену за территории — как-то неправильно. Это дает нам передышку. Но с довольствия снимут. Хотя покушений на суверенитет не будет. В общем, нам дают сигнал: живите в режиме «как есть», — считает эксперт.

Нефть, спор, эпоха

Аналитик уверен, что нынешний спор Беларуси и России по углеводородам — принципиально отличается от предыдущих, которых было немало. И Александр Лукашенко тоже понимает — это конец эпохи, как и то, что России мы уже не слишком интересны.

— Раньше Беларусь никогда не ставила цели сократить долю России в поставках нефти до 30−40%. Понятно, что это не реально, как и наши планы диверсификации экспорта в объемах треть-треть-треть. Всегда больше торгуют страны-соседи — особенно если речь идет о нефти. Специалисты говорят, что нет необходимости снижать до 30% долю России, тем более что у нас существенная часть оборудования закуплена именно под «тяжелую» российскую нефть, — аргументирует эксперт.

Он считает, что Беларуси нужен, к примеру, квартальный запас, с которым мы могли бы переживать очередной «спор хозяйствующих субъектов».

— Серьезно от России уйти по нефти не получится. Нефть нужна, варианты с остановкой НПЗ — плохие, «Нафтан» обеспечивает сырьем всю нефтехимию, а на Мозырский НПЗ проще наладить альтернативные поставки, да и российский собственник может озаботиться, чтобы загрузить его хотя бы давальческим сырьем, как это делалось раньше, — говорит Сергей Чалый. — Есть и еще одна проблема: при поставках нефти по мировым ценам возникает вопрос и о том, что будет с нашей нефтехимией. Если продавать по реальной цене, производители химволокна будут убыточными.

— Ну если покупать по мировым, а продавать — ниже, тогда убыточным становится «Нафтан». А у него и так с прибылью было скромно (в 2018 году предприятие снизило чистую прибыль в 2,3 раза до 4,6 млн рублей).

— Да, при серьезных объемах альтернативной нефти этот вопрос встает непременно.

Кризис, прожекты, господдержка, господдержка, господдержка

Особое внимание Сергей Чалый обратил на две недавние поездки главы государства, в Шклов и в Витебскую область.

— Лукашенко впервые начинает говорить не о том, что «нас не наклонят» и «мы Германию победили, а вы с ней торгуете лучше, чем с нами», а о том, что мы будем делать, когда нынешний порядок станет новой нормальностью. У него есть любимый прием, который в «Наша Russia» назывался «а кто это сделал?». Каждый раз его критика обращена к кому-то, виноваты все, но не я. Действительно, войны нет, денег в мире навалом, процентные ставки где-то даже отрицательные, а у нас кризис! Кто же виноват? — иронизирует эксперт.

«Действительно, войны нет, денег в мире навалом, процентные ставки где-то даже отрицательные, а у нас кризис! Кто же виноват?»

Он подчеркивает, что в Беларуси, как и в России, завершился большой экономический цикл, уходит целая эпоха.

— Моему поколению повезло увидеть от начала до конца все развитие нашей уникальной экономической и политической модели. Это история, как происходит экономический рост, перенятый когда-то у «азиатских тигров», — с опережающими инвестициями, большой нормой внутренних сбережений, большой долей перераспределения, приоритетами, нацпроектами. Все какое-то время работает, а потом наступает похмелье, длительная стагнация. И мы до этого дошли.

По оценке эксперта, это очевидно на примере совещания по инвестпроектам, где Лукашенко заявляет, что мы — молодцы, мы строили. И осталось только спросить с кого-то, почему то, что мы построили, работает не так, как хотелось бы. К примеру, чешское посольство спросить за чешского поставщика оборудования, часть которого оказалось неподходящей.

Чалый напоминает, что о шкловском бумажном проекте говорилось в официальных новостях последнего десятилетия. Сперва ситуация улучшалась, в 2010 году прозвучало, что, похоже, этот год будет первым, когда вся отрасль сработает с прибылью.

— Но именно с 2011 года начинает гигантомания, и по многим производствам, не только по деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности, видно, что органическая фаза роста как раз 2010-м годом и заканчивалась. А тут как раз идея модернизации появилась — возможно, на фоне головокружения от успехов. Давайте же еще что-то построим, импортозаместим… Я посмотрел архив новостей про Шкловский завод газетной бумаги. 2008-й год — работает! 2010-й год — выходит на проектную мощность и безубыточность! Все прекрасно. Заместили внутреннюю потребность в газетной бумаге. Казалось бы, пора успокоиться на этом. Но у нас же на горизонте — модернизация деревообработки, и все решили выпускать МДФ, им нужна бумага-основа для этих материалов…

Это производство планируется ввести в строй к концу 2013 году, что не удается, в 2014-м только приступают к монтажу оборудования. Кстати, отмечает эксперт, еще в 2011-м Лукашенко предупреждает о необходимости внимательно отнестись к выбору поставщика оборудования на серьезную сумму — около 70 млн евро. Срок окупаемости проекта заявляется — всего 4−5 лет.

Но дальше проект зависает — рапортуется о пусконаладочных работах, потом — запуске в опытном режиме с осторожными указаниями, что часть оборудования требует замены (причем перечисляется немало оборудования).

— 2013−2014-й год — предприятие уже в убытках. И виновата, естественно, внешняя конъюнктура — цена упала. Сроки начала выпуска отодвигаются уже на первый квартал 2017-го и дальше начинается: господдержка, господдержка, господдержка. Последний раз — в самом конце прошлого года. Срок, в который надо наладить выпуск бумаги-основы для декоративных облицовочных материалов производительностью 30 тыс. тонн в год — уже 2023 год.

— Итог нашей гигантомании с уклоном в импортозамещение — деньги освоены, но проект постоянно требует новых вложений, ему нужна господдержка, нужно сырье, а с ним тоже не все гладко. Мы постоянно повторяем, что 60−65% надо делать на экспорт говорим. Это какая-то волшебная цифра — как 83% на выборах…

— Прямо «золотое сечение» белорусской экономики.

— Да, число Фибоначчи, — иронизирует Чалый, отмечая, что в итоге экономии на масштабе не получается, себестоимость не складывается, выйти на планируемые объемы экспорта затруднительно, так как мы еще и сами цены сбиваем, выбрасывая на рынок большие объемы товара, к примеру, цемента.

Сергей Чалый подчеркивает, что органическое развитие экономики Беларуси закончилось в 2010 году.

— Суть этого политэкономического цикла — сверхидея, показать, что может существовать то ли социализм с капиталистическим лицом, то ли капитализм с социалистическим. Мол, они же на карман свой работают, а мы — на пользу стране. А в итоге с этой идеи начинается история провалов. Даже успешным предприятиям «вешаются» ненужные цеха, создающие проблемы. В итоге иностранные производители, инвесторы, становятся не примером, а негодяями, портящими нам картину.

Эксперт приводит в пример заявления Лукашенко в Шкловском районе:

— Какие-то «Кроношпаны» (Kronospan — международная компания, производит древесные плиты и ламинат, имеет несколько производств в Беларуси — Прим.) свою политику осуществляют и диктуют! Забудьте, — грозно заметил Лукашенко.

«В итоге иностранные производители, инвесторы, становятся не примером, а негодяями, портящими нам картину».

Чалый отмечает, что Лукашенко не удалось ознакомиться с историей успеха и на маслодельном заводе (на него претендует расположенный по соседству частный производитель «Данон Шклов»), и на льнозаводе. Сообщается, что Лукашенко «в общей сложности провел около десяти минут, но этого времени хватило, чтобы напомнить руководству предприятия о прежних поручениях и озвучить новые». Особое внимание Александр Лукашенко попросил обратить на сырье. По его мнению, если завод не справляется с длинным льноволокном, его стоит отдать другим предприятиям страны, например Оршанскому льнокомбинату.

— Но возникает вопрос — а это шкловское предприятие тогда зачем? — недоумевает эксперт. — В итоге все vanity projects оказываются проблемными. Возникает вопрос — какую память я оставлю, я же столько создал производств! Так что надо разобраться, почему это не работает, прибыль не получает.

Зомби, слоны, долги

В итоге цикл закончен, закончена история создания «излишеств», которые должны были обеспечить Беларуси рост, но оказались не нужны рынку.

— Раньше речь была о том, что предприятия-зомби — это преимущественно советские предприятия, которые строились в другое время, их не оценивали с точки зрения прибыльности. Нужен был вал любой ценой, и они его обеспечивали. Речи о микроэкономической эффективности не шло. Но в это десятилетие не только не попытались разгрести предыдущие завалы, а настроили новых предприятий-зомби, «белых слонов». Классический пример: в Индии, когда император направлял вам в провинцию любимого белого слона, это должно восприниматься как милость, благо, но слон так дорого обходился, что провинция разорялась. Так и мы вам «белых слонов» настроили, а сейчас Витебская область должна как-то 3 млрд рублей вернуть. Кстати не очень понимаю, с кого их взять. Можно снять их с баланса, как говорили, провести «техническую расчистку». Звучало же, что областной бюджет отвечать за это не должен. Республиканский — тоже нет. А кто будет рассчитываться? Может, оброком или данью население обложить?

— Мы говорим о том, что кто-то прибыльный по реализации продукции, — продолжает Сергей Чалый. — А с финансовым результатом плохо — долги давят, их гасить надо. Но, конечно, если долги не платить, то все работает и прибыльно! И так практически со всем построенным, с деревообработкой, цементом! С той же Витебской областью, где все работает хорошо, если бы не долги. Но их можно убрать с баланса.

— Жаль, так физлицам нельзя — убрать долги с баланса!

— Вот именно. А хорошо бы! Все ж сходится, если бы не ипотека, да кредит на машину! Но очевидно, что как не перекидывай долги, кому-то за эти модернизации, оптимизации и гигантоманию платить.

В чем сила? В наручниках!

В итоге проблема очевидна, и виноваты все, от России, начавшей налоговый маневр нам назло, до нерадивых работников на местах. И что предлагают делать?

— Рецепт традиционный, предприятия объединить, всех заставить работать. И за это заплатить. Или нет. Это похоже на идею коллективизации в 20-ые годы прошлого века. В Витебской области прозвучала классическая манипуляция — все хорошо, просто каждый на своем месте должен добросовестно выполнять свою работу. О чем это? О том, что структурные изменения не нужны. Все выстроено нормально, просто каждый элемент должен напрячься — и все будет работать. Перемен не будет и они не нужны. Это как аналогия с концлагерем: вам не нравится, как вы живете? Нужно просто каждому на своем рабочем месте хорошо работать! Но вопрос не в том, сколько усилий ты прилагаешь, а в том, что система выстроена так, что вознаграждения за свои усилия ты не получаешь. И делаешь ты то, что не нужно, — аргументирует Сергей Чалый.

Он напоминает, что раньше Лукашенко много говорил про справедливость. Мол, нужно справедливое отношение к народу, и именно он может его обеспечить.

— В этот раз во всем длиннющем выступлении предложение от Лукашенко одно: я умею заставить работать. А как заставить? Положив наручники на стол! Еще полгода назад на вопрос, «в чем сила, брат», ответ был — справедливость. Сегодня правильный ответ — наручники. Сила — в силе.

— Сила — это прекрасно. А вот можно, пусть силой, заставить Витебскую область вернуть деньги?

— Откуда?! Ну давайте народное IPO проведем, скинемся. Но расчистка балансов поможет только одному — даст возможность взять новые кредиты. Главная задача будет — максимально быстро набрать максимально много долгов…

«Еще полгода назад на вопрос, „в чем сила, брат“, ответ был — справедливость. Сегодня правильный ответ — наручники».

Мы стали свидетелями полного цикла — от зарождения модели до ее расцвета и увядания, резюмирует аналитик.

— И наша нынешняя стадия…

— Уже гниение. Да. Физически горение, тление, гниение — один процесс, окисление. Уже нет задачи понять, как что-то делать и что-то улучшать. Задача — растянуть конец на максимальный срок. Это любимая российская метафора — подморозить процесс, чтобы замедлить.