Актриса Светлана Аникей: Я знаю, что белорусы победят
1- 20.03.2021, 17:04
- 6,372
Почему режим проиграет?
На этот вопрос отвечает известная белорусская актриса Светлана Аникей, которая стала гостем программы сайта Charter97.org Studio Х-97. В августе 2020 года в разгар революции Светлана вместе с другими актерами уволилась из Национального академического театра имени Янки Купалы в знак протеста против фальсификации итогов президентских выборов и увольнения директора театра. Сейчас актриса временно проживает в Польше. Интервью записал Евгений Климакин.
Уважаемые читатели! Вы можете подписаться на канал «Хартии-97» на Youtube charter97video. Для этого нужно зайти на страницу charter97video и нажать красную кнопку «Подписаться». Если вы хотите получать уведомления о новых видео на канале charter97video, то нажмите «колокольчик».
- У нас сегодня необычная программа, не в просторной большой студии, а в польской деревне, в 30 километрах от белорусской границы. Мы встречаемся с известной белорусской актрисой, еще до прошлого года Купаловского театра Светланой Аникей. Светлана, как ты вообще сюда попала? Как докатилась до такой жизни?
— Мой муж иностранец. Ему надо было быстро, до Нового года, сделать документы в Европу. И мы должны были приехать сюда, остаться пока он не сделает документы.
— А почему именно деревня возле Белостока?
— Так случилось, что пан Ян, белорус, который тут живет, нашел меня, забрал и поселил в этом доме.
— Здесь, в польской деревне, с тобой, я понимаю, произошли метаморфозы. В быту ты впервые в жизни начала говорить только по-белорусски. Как это произошло? Почему?
— Это Подляшье. Это совсем рядом с Беларусью. Тут все люди - свои. Такие «белорусские партизаны».
— С польскими паспортами.
— Так случилось. Сейчас я могу сказать, что пан Ян - это мой учитель.
— Это этнический белорус, который тут родился?
— Он тут с молодости. Начинал возбуждать, подымать пласты беларуского языка. Он любит белорусские театры. Когда узнал, что я еду в Польшу, сказал: все, будете жить тут.
— Так, а что с языком произошло?
— Он разговаривает только по-белорусски или по-польски. По-польски я никак не говорю, а с кем я тут разговариваю — только с мужем на английском и с ним. Я первый раз в жизни в быту начала говорить по-белорусски и сейчас мне тяжело переключиться на русский язык. Спасибо тебе, пан Ян.
— В августе ты и десятки других актеров и актрис Купаловского театра в знак протеста уволились, ушли с работы в разгар революции на улицах Минска и других городов. Скажи мне честно, за эти полгода ты хоть раз пожалела о своем решении?
— Нет, ни разу.
— Почувствовала облегчение, когда это сделала?
— Нет. Я радость чувствовала. Радость от солидарности.
— Для тебя лично на тот момент это было больше акт верности уволенному директору или все-таки больше несогласие с несправедливостью, с тем, что можно кого-то выгнать с работы за высказывания, взгляды?
— Скорее, второе. Мы потом сделали видео, там вся наша труппа. Мы знали, что если мы начнем высказывать свои мысли, то начнут увольнять. И мы сделали общее видео, где было конкретно сказано, что мы будем стоять друг за друга и не дадим никого уволить из театра за гражданскую позицию. Ни уборщицу, ни актера, ни директора, никого. Мы сказали — мы это сделали.
— Ты, наверняка, видела, что в феврале Лукашенко приехал в театр, при пустом зале там плясали. Как восприняла?
— Никак.
— Больно от такого?
— Нет. Больно от убийств. Больно от слабости. А тут - никак.
— А что ты думаешь о тех своих коллегах, которые остались? Не только ведь пришли новые, но и остались старые кадры. Не будем их поименно называть.
— Это не кадры. Я бы так неуважительно не говорила. Великие актеры там остались.
— Для тебя они до сих пор великие?
— Ну, а как? Я пришла туда маленькой девочкой, они мою дочку держали на руках. Как я могу говорить, что это «кадры»? Это не кадры, это великие люди. Мне так их хочется обнять, прийти и просто их обнять. И еще я должна сказать: каждый человек имеет право на ошибку. И я не могу сейчас с высоты птичьего полета говорить, что они ничего не понимают в жизни. Нет, конечно, они великие актеры, люди.
Другое дело, например, то, что раньше говорили, что театр - это «семья», «любовь». Я бы не бросалась такими словами. Потому что когда приходит беда в семью, и когда есть любовь в семье, даже когда старые родители не понимают, что делают молодые дети, они все равно говорят: мы вас любим и будем ждать. Конечно, мне хотелось, чтобы нам так сказали: мы с вами несогласны, но мы вас любим и будем ждать.
— От первого лица я слышал истории польских режиссеров, актеров, которые из Варшавы специально ехали в Белосток, чтобы посмотреть как играет Светлана Аникей. В связи с этим у меня вопрос: хотела ли ты переехать и жить в другой стране?
— Нет, никогда. Были предложения, я думала и поняла, что не смогу и не хочу.
— Почему?
— Я белоруска. Мои деды, прадеды лежат в этой земле. Я чувствую себя белоруской и всегда чувствовала, очень сильно. Это было с первых дней.
— Это правда, что ты участвовала в акциях протеста еще в 2017 году, в маршах тунеядцев? Было дело?
— Я не шла на протест.
— Я вообще слышал историю, похожую на легенду, что Аникей где-то дороги на машине блокировала. Так было? Расскажи.
— Я не верила в протесты на тот момент. Я видела, что у большинство людей «хата с краю». Все, что я хотела — это помочь своему другу, который был на марше. Перекрыли все движение и я поехала по проспекту. Меня останавливает гаишник, я открываю дверь, что я ему сказала? 2-3 слова, не знаю. И он сказал: езжай. И вот я единственная по проспекту шурую. И потом так случилось, что я перекрыла движение автозаку, но я не хотела. Так случилось.
— В 2017 году ты еще не верила, а почему ты в 2020-м поверила?
— Потому что все люди уже вышли. «Хата с краю» уже не вернется.
— А что для тебя лично было последней каплей?
— Убийства. Они и раньше были, но сейчас я считаю, что это последние убийства. Люди просто сказали, что больше такого не будет. Сколько можно? Мы же в мирное время живем? В мирное.
— Почему белорусские актеры поднялись именно в 2020 году? Раньше же ведь этого не происходило. Какие механизмы сработали?
— Во-первых, это не только актеры. Люди поднялись. И я сейчас отвечать буду за себя. Когда я еще пришла учиться в Академию искусств, нас учили обостренному чувству правды, но до этого чувства правды - долгий путь. И вообще, когда ты видишь, что люди в какое-то время начинают тебя благодарить — ты начинаешь подымать их. Это не всегда происходит. Но когда, например, к тебе подходит женщина с тяжелобольным грудничком в коляске и говорит: знаете, вы меня спасли... А я просто играла. Я никого не спасаю.
— Это было в Минске?
— Это было в Польше, но это неважно. В Минске тоже были подобные ситуации, но уже после долгого пути. Ты уже что-то, как мне кажется, начинаешь знать про правду, про свое чувство правды. То как ты можешь? У тебя ответственность перед этими людьми. Как ты можешь быть с этим чувством правды на сцене, а потом ты выйдешь: простите, я ничего не вижу. А их убивают. Как? Для меня это несовместимые вещи.
— Тебе было интереснее и комфортнее работать с белорусскими режиссерами или с иностранцами? Потому что ты снималась и играла и за границей.
— Больше понять о театре я смогла тут, за границей. Здесь более уважительно относятся к твоей индивидуальности, к твоему творческому пути. Главное, чтобы ты пришла к хорошему результату. А каков твой путь? Тебе в нем будут помогать, если надо. В Минске, к сожалению, такая была театральная ситуация, что на актеров ставили некие табу. Если он работает не так, как надо, по системе, по схеме — то, извини, мы тратим на тебя время. Для меня это не совсем про творчество.
— Ты себе представляешь обстоятельства, при которых ты возвращаешься в Купаловский театр и дальше в нем служишь?
— Пока не представляю, а там посмотрим.
— Хотелось бы?
— Не знаю.
— Сейчас для тебя это уже какой-то пройденный этап?
— Еще вчера я бы подумала, что да. Сегодня ты мне задаешь этот вопрос и я не могу сказать, что это так. Понимаешь?
— Екает что-то?
— Да. Потому что я знаю, что нельзя никогда сжигать эти мосты. Еще понадобятся.
— Три фильма, которые должен увидеть каждый?
— «Иди и смотри» Климова, «Аватар»...
— Давай по очереди. Почему «Иди и смотри»?
— Много фильмов про войну. Но, на мой взгляд, это больше чем фильм. Это поступок.
— «Аватар» после «Иди и смотри» несколько неожиданно.
— Почему?
— Совсем другая история.
— Извините, но и люди другие сейчас рождаются. Пару дней назад я пошутила и сказала, что это плохой фильм. На самом деле, конечно, это неправда. Это также поступок. Этот фильм — месседж на сегодняшнем языке.
— И третий фильм?
— «Выбор Софи». И опять тема войны. Господи, я не знаю почему, правда. Может быть, потому, что там человек оказался в трудных психологических обстоятельствах. Можно трактовать просто как чувство вины, как с этим жить.
— Когда мы с тобой разговаривали по телефону, ты сказала фразу, которую я запомнил. О том, что ты, когда уезжала в Польшу, уезжала с ужасом и страхом. Расскажи немного о своих ощущениях, переживаниях. Почему ты была в таком состоянии и как ты себя чувствуешь сейчас?
— Да. Это было разочарование. После того, как убили Романа Бондаренко, я думала, что люди будут друг за друга, как брат за сестру. Но страх взял верх. Людей убивают, и они идут за этой эмоцией — страхом. Это сейчас берет верх над человеком.
— А сейчас как ты? Страх ушел?
— Если честно, я никогда не боялась. Не знаю почему. И мне везло. Я понимала, что если ты уверен, что все будет хорошо — все будет хорошо. Я встречалась с такими ситуациями, которые могли спровоцировать действия против меня. Но я видела перед собой человека и все оказывалось совсем не так страшно.
— Ты говоришь сейчас о каких-то ситуациях на акциях? Когда атаковали вас? Можно о таком рассказывать?
— А почему нет? И такое было. И милиция приходила, когда флаг был. Много чего. Когда я вижу, что человеческое берет верх - страха нет.
— Твой муж иностранец, гражданин Великобритании. Расскажи о нем. Он в прошлом году с тобой в Минске был?
— Да. Он приехал в апреле прошлого года и с этого времени был в Минске.
— Как вы познакомились? Давно вы вместе?
— Три года. Познакомились через общих знакомых.
— Как ему Беларусь?
— Супер! Ему очень нравится в Беларуси, это для него уже родина. Где твоя семья — там твоя родина.
— Что он говорит о происходящем в стране, о протестах?
— Что все будет хорошо. Если бы не он — я бы уже сошла с ума. Он мой учитель. Сейчас я поняла английский менталитет - непоколебимость.
Почему режим проиграет? Потому что время меняется. Сейчас время интеллекта, а этот режим не интеллектуален, поэтому он и люди, которые его поддерживают, проиграют.
— Как доносить до таких людей правду? Есть же таких процент-два, которые действительно верят Лукашенко, поддерживают режим?
— Я не думаю, что я должна что-то доносить. Я должна жить рядом с этим человеком. И когда это хороший человек...
— Ты здесь таких встретила?
— Да.
— Что это за история? Расскажи.
— Рядом с моим домом — дом с флагом Лукашенко. Для меня это было испытание, потому что до этого я имела такой опыт в Беларуси и я не знала, как жить с этими людьми. Сейчас я поняла, что должна этому учиться.
— Это женщина, которая приехала из Беларуси сюда? Как давно?
— 20 лет назад, если я не ошибаюсь.
— У вас с ней были дискуссии политические?
— Они начинались, но для нее так важно было, что я из Беларуси, она так любит белорусов на самом деле... Однажды она ко мне постучала, я ждала, когда она ко мне подойдет. Мы с ней очень долго разговаривали. У нее своя позиция, у меня своя. Когда кто-то начинал переубеждаться другого, мы останавливались. Потом, когда она начала больше рассказывать о себе, я поняла, что она может помогать людям. А для меня это главное. Если человек способен помогать — это самое главное.
— Твой рецепт как общаться с такими людьми? Как к ним относиться?
— Жить, как и раньше. Правда все равно придет. Говорят, ее не бывает, но сейчас такое время, что она придет. И люди узнают, что на самом деле происходило.
— 2020 год изменил белорусов?
— Еще нет. Это шанс. Потому что, как сказать, много чего дается исторически. Первое испытание выдержали, второе, я думаю, — нет. Надо победить страх. Это если все разбивать на шаги. Вот когда люди начнут помогать друг другу, когда это станет более главным, чем личный животный страх, тогда я скажу, что люди изменились и это изменило Беларусь.
— Один очень известный театральный режиссер Павел Пассини рассказывал мне историю, он ставил поэму «Дзяды» в Бресте и рассказывал о том, как директор Брестского академического театра давил на него, просил, обманывал всячески, чтобы третью часть произведения не показывать. В третьей части очень ярко показано безумие власти, репрессии. Правда, события 200-летней давности, когда писалось это произведение. Ты с в своей профессиональной жизни с такой вот цензурой встречалась?
— Я работала в двух вариантах спектакля «Дзяды». И у нас была такая ситуация.
— Тоже в связи с третьей частью?
— Нет. Это был независимый проект. И третья часть нам не далась никак. Мы искали и так, и так. Не с третьей частью. Я не буду всего рассказывать, но там были соответствующие цвета. И мы думали, как так нам сделать, чтобы цензура...
— Чтобы бело-красно-белого не было?
— Да. И мы нашли. И получилось очень красиво и поэтически.
— Цензуру можно обойти?
— Ну, конечно. Это на самом деле не такая страшная вещь.
— Можно сказать, как вы обошли?
— Зачем? В Минске еще будут играть этот спектакль.
— Как сложились после августа судьбы актеров, которые ушли? Чем они занимаются? И, собственно, что в твоей профессиональной жизни происходит? Или после ухода просто тишина?
— Просто тишина. У меня нет паники на этот счет, потому что это на какое-то время. Это у кого как, может, у некоторых самое главное — это играть, а я не смогла. Если я дышать в этот период не могла, это тяжело было назвать жизнью, то и играть не могла. Я себя уже и перестала называть и забыла, что я актриса. Я простой человек, женщина. А мои коллеги - молодцы. Они очень сильные. Они что-то там делают, постановки, спектакли.
— А ты собираешься возвращаться в профессиональную жизнь? Есть какие-то планы?
— Нет, планов у меня пока нет. Я хочу свою жизнь связать с образованием. Конечно, если будут предложения и я пойму, что я еще в форме — то можно попробовать. А так что бы планировать что-то — нет.
— Сейчас очень много, как я это называю, политологического нытья: «ой, все пропало», «не дожали в 2020 году», «ничего нас не ждет». Чтобы ты сказала таким людям?
— Если мы так будем говорить — то так оно и будет. Мы же хотим, чтобы быстро все случилось, но не хотим подумать, почему все так происходит. И не хотим задать себе вопрос: а что от тебя зависит? Например, ты вышел на улицу и видишь как кто-то упал. Ты подойдешь к этому человеку и поможешь или нет? Например, мы можем дать хорошее образование нашим детям. В таком случае мы должны воспитывать детей более сильными и уже на самом деле белорусами. Только так.
— Твоя Беларусь будущего какая?
— Отвечу на примере. Ко мне приехала подруга, польская актриса Моника Давидюк, очень сильный человек. Она из Подляшья, белоруска. Ее гуру, учитель, подруга, когда узнала, что Моника белоруска, сказала: энергия Польши — это боец, это хулиган, а энергия Беларуси — это сердце. Мы должны победить через любовь.
— Как сейчас, в этот трудный момент, людям найти в себе силы не разочаровываться, идти вперед, быть оптимистами?
— Начать помогать друг другу. Многие говорят: достаточно, чтобы ты не делал плохого. Этого было достаточно на предыдущем этапе. Сейчас новый этап, когда ты не просто несешь ответственность за себя, а когда ты помогаешь другому и когда эта помощь будет важнее твоего страха.
— Как победить?
— Во первых, не ждать победы. Только знать, что она будет.
— Ждать — это такая пассивная позиция.
— Много убийств, много происходит страшных вещей. Человека это должно изменить. Он сам должен измениться. Его отношение к другим людям должно меняться. Есть два пути: или ты будешь сидеть в страхе, или ты будешь меняться. И помогать друг другу. Вот когда люди начнут делать эту работу — придет победа. Не ждать этой победы, а стоять друг за друга, и победа будет.
Будзь смелым!.. Магутна ярмо друзгачы!Ідзі сам наперад, другіх ведучы!Будзь смелым!.. Не вер у людскую брахню,Вер толькі ў адвагу і сілу сваю!Будзь смелым, хоць путалі б злыдні ўвакруг,Адважным ваякам не страшны ланцуг!Будзь смелым, як вецер, як воля сама!Знай, смелых не чэпе ні крыўда, ні цьма!Будзь смелым, як бура, што крышыць дубы,А будзе твой верх, тваё права ўсягды!