Дзуринда: ЕС не должен отступать от своих требований

Бывший министр иностранных дел Словакии Микулаш Дзуринда рассказал, почему ЕС должен продолжить политику санкций.

С поста министра иностранных дел Словакии Микулаш Дзуринда ушел 4 апреля 2012 года, и именно при нем решалась судьба расширения санкций в отношении Беларуси и начинался дипломатический кризис. Человек, который возглавлял правительство своей страны с 1998 по 2006 годы, ушел в оппозицию, но без внимания «белорусский вопрос» не оставляет, передает «Еврорадио».

- Как вы сами охарактеризуете политику, которую вы, как министр иностранных дел, проводили в отношении Беларуси?

- Принципиальная. Потому, что у меня очень хорошее отношение к белорусскому народу. С Милинкевичем я знаком уже 15 лет и познакомился с большим количеством белорусов на различных спортивных мероприятиях и других встречах. У вас очень хорошая биатлонистка! И то, что белорусы являются европейской нацией - это без вопросов. И Беларусь является участником «Восточного партнерства». Но, с другой стороны - режим. Что и является проблемой. Мы, словаки, вас хорошо понимаем. Я, Микулаш Дзуринда, вас хорошо понимаю. Ведь 34 года жил при очень похожем режиме. И поэтому такую принципиальную позицию в отношении Беларуси я декларировал в качестве министра иностранных дел. Ведь только жесткая стратегия в отношении режима Лукашенко может привести страну к политической свободе.

- С поста министра вы ушли 4 апреля. Успели ли еще перед своим уходом принять участие в заседании Совета Министров стран ЕС, которое проходило 23 марта, и на котором было принято решение о расширении санкций?

- Нет, именно на том заседании я не присутствовал, вместо меня там был мой заместитель, но я присутствовал на всех предыдущих. И всегда категорически настаивал на жестких санкциях против режима. Ведь нельзя одной рукой угрожать режиму, а второй давать деньги Международного валютного фонда.

- Думаю, что сейчас вы уже можете рассказать, почему Словения накануне заседания 23 марта выступала против расширения санкций?

- Не могу сказать. Потому, что не знаю точно. Но знаю одно - не всегда хорошо, когда в политике присутствует бизнес. Говорят: народные интересы. Только это игра. И бизнес не должен преобладать над желанием помочь белорусскому народу. Сразу скажу - не имею никакой информации относительно того, есть ли связи между словацким бизнесом и белорусским.

- А правда, что ваш коллега Младенов, министр иностранных дел Болгарии, пытался «выкупить» у белорусского режима политзаключенных?

- Младенов нас проинформировал о своей поездке. И дебаты, которые после этого начались ... Я бы сказал, что мы его политически побили. Никто из нас не воспринял всерьез того, что наговорил Младенову Лукашенко.

- Вы считаете, что нужно придерживаться исключительно политики санкций?

- Я за то, чтобы давление на режим было все большим и большим. Я знаю, что каждая ситуация - разная. И что ситуация в Чехословакии несколько лет назад отличается от сегодняшней белорусской ситуации. Но в те времена я прекрасно понимал, что жесткая позиция США и победа в «холодной войне» нас освободит. Сейчас у меня впечатление, что большинство белорусов хотят свободы. А потому - мы не можем уступить. Разговоры о том, что санкции вредят простым людям, и что мы таким образом отдаем Беларусь в руки России - не соответствуют действительности. В то же время, все - в руках белорусского народа, от него зависит будущее. Мы можем много, но не все.

-Между Беларусью и Евросоюзом были и периоды потепления, и периоды похолодания. Понимают ли европейские политики поведение Лукашенко?

- Только в последние два года мы начали его понимать. Но до этого мы ничего не могли понимать, и Лукашенко с нами играл, как с маленькими детьми. И только сейчас мы поняли, что дальше так не пойдет. Но и сейчас были довольно смешные дебаты, основной темой которых было: Добавим мы в «черный список» две фирмы или аж целых три! Для меня это было страшно смешно! Выиграли те, кто предлагал три. Мне кажется, что уверенность в том, что мы должны быть жесткими, уже пришла.

- Вы были министром, когда начался дипломатический кризис. Насколько был серьезным для европейской дипломатии шаг - отозвать своих послов?

- Я был одним из первых, кто узнал о том, что Лукашенко приказал выехать в свои страны послам ЕС и Польши. Я сразу же позвонил своему и сказал: «Возвращайся!». И это очень хорошо, что по этому вопросу у всех стран ЕС было единство. В Братиславе мне удалось организовать встречу Вышеградской группы и Восточного партнерства. Были Кэтрин Эштон и Гидо Вестервелле. Там была озвучена наша совместная позиция по этому вопросу.

-На свободу вышли Санников и Бондаренко. Через день глава администрации Лукашенко Владимир Макей заявил, что больше никого из заключенных под давлением освобождать не будут и никого не реабилитируют. В тот же день Кэтрин Эштон вновь категорически призвала освободить всех политзаключенных. Мы снова наблюдаем противостояние: одни выступают с требованиями, другие - боятся, что их «наклоняют». И что дальше - опять топтание на месте во взаимоотношениях?

- Мне было приятно, что Кэтрин выступила с таким заявлением. Это означает, что у нас настоящий союз в Европе. Мы ясно написали: «Всех освободить и реабилитировать! Дать гарантии, что прекратятся репрессии и провести свободные выборы». Сейчас я за себя говорю: мы не должны отступать ни на один миллиметр, пока не будут выполнены эти требования. Ни на миллиметр.

- Таким образом, пока оставшиеся политзаключенные будут сидеть в тюрьме, санкции будут расширяться?

- Я, в качестве теперь уже оппозиционного политика, буду везде об этом говорить и этого добиваться. Я не буду давать оценки своему преемнику на посту министра иностранных дел или новому премьер-министру на основании тех слов, что они говорят здесь. А буду слушать, что они будут говорить на заседаниях Совета министров и Совета Европы. И буду их беспощадно критиковать, если они отступят от этой позиции.

- Вопрос к вам, как к политику: не унижает ли вас то,  как Лукашенко высказывается обо всех европейских политиках?

- Политика не может быть уязвимой к словам. И это слова - просто слова, они меня не задевают и не оскорбляют. Меня оскорбляет то, что жених Анастасии Положанко, которую я хорошо знаю, сидит за решеткой. Вот это меня унижает, а остальное - слова.