Игорь Олиневич провел 30 суток в карцере

Политзаключенный был наказан за отказ убирать места общего пользования.

Родители Игоря Олиневича получили свидание с сыном, который недавно встретил свой четвертый день рождение в тюрьме. Свидание длилось полтора часа — через стекло и телефон. Предыдущее свидание состоялось еще в июне. Мать политзаключенного рассказала charter97.org как он держится и в каких условиях его содержат.

- Общее впечатление - во-первых, радость от того, что он живой, а во-вторых, чувство, что стыдно расслабляться и ломать руки и страдать, когда у нас еще есть такие мужчины как он. Мне повезло, что я оказалось его матерью. Я просто смотрела на него и поражалась: он абсолютно спокойный и смотрит на все это даже с каким-то юмором.

Конечно, все, что с ними делают - это страшно. Мне иногда задают такие вопросы вроде: «А где сидят все наши политзаключенные?». Люди думают, что для них создано специальное место, где они комфортно живут и находятся все вместе. Я хочу сказать, что даже в советские времена политических держали в одном лагере, и таких вот издевательств как нарушение гуманных условий содержания, как это происходит сейчас, я не помню.

Сейчас каждый сидит отдельно — или в колонии, или в тюрьме. Если в колонии, то над каждым висит угроза того, что в любой момент условия могут быть ужесточены и превращены в сущий ад абсолютно без всяких на то оснований.

Дело не только в Игоре. Все те, кто недавно вышел из заточения — те же Северинец, Дашкевич, Автухович — они, несмотря на то, что с ними творят, не падают духом. С ними когда пообщаешься, такое впечатление, как будто живой воды глотнешь. Это действительно светлые люди. Игорь никаких вызовов системе не бросает — он просто сохраняет спокойствие. И вспоминая историю — Ходорковского, Солженицина — я вижу, что одни и те же условия могут человека сломать, а могут наоборот сделать человека лучше.

— Как Игорь пережил 30 дней в камере-одиночке?

— Я у него спрашиваю: «Игорь, ну как же так, тридцать дней в одиночке, без книг, без бумаги и ручки, вообще без ничего!». Там же было так: ложе, на котором он спит, в 5 утра поднимается и ты не можешь больше лечь, то есть просто не можешь выспаться, потому что ложиться запрещено — это нарушение правил. А он отвечает: «Ничего, так даже лучше. Нет возможности расслабиться. Я об очень многом передумал». Я спрашиваю у него: «А что ты делал?». А он отвечает: «Часто изоляция — наоборот даже хорошо для того, чтобы упорядочить мысли и обдумать важные в жизни вещи». Стихи читал, говорит. Спрашивала у него, обдумывает ли он сюжет новой книги, но он сказал, что все, что он хотел написать на эту тему, он уже написал в книге «Еду в Магадан».

— Что его радует и поддерживает в это трудное время?

— Два года назад нам передали от бывших польских политзаключенных длинный теплый шарф. И Игорь хотя и не знал, что это за шарф, а сразу повесил себе на плечи и любовно его поглаживал. А я ему говорю: «А ты знаешь, кто тебе его передал?». И он когда узнал, очень обрадовался: для него солидарность людей очень много значит. Сейчас он снова был в этом шарфе, он для него прямо какой-то талисман теперь. Я даже не знаю, что за люди передали ему тогда шарф, но, возможно, они почитают здесь то, что эта вещь попала по назначению и действительно играет свою роль, согревая его и физически, и душевно в это холодное время.

— Вы не боялись, что свидание сорвется?

— Когда мы ехали, мы не знали дадут нам свидание или нет. Решение могло быть отменено в любую минуту.

— Получилось ли у вас передать ему какие-то теплые вещи и продукты?

— Мы завезли ему и продуктовую, и вещевую передачу. С тех пор, как его перевели в другую колонию, у него даже не было предметов гигиены — их просто не давали. Странно, что не взяли тапочки и тазик. Но в каждой колонии — свои правила.

— Что говорит Игорь о условиях содержания в колонии?

— Он говорит, что в их колонии режим с каждым днем ужесточается. Не только в отношении него, а вообще. Даже для того, чтобы позвонить — а ему за полгода дали только один звонок — сейчас нужно писать заявление, собирать подписи и так далее. Как он говорил в своей книге: прошлого уже нет, будущее призрачно, а есть только здесь и сейчас. Для нас это свидание было здесь и сейчас, и это была большая радость, что мы увидели его живым и здоровым.

Напомним, 27 мая 2011 года судья Заводского района Минска Жанна Хвойницкая осудила Игоря Олиневича на 8 лет лишения свободы в колонии усиленного режима. Сейчас он отбывает наказание в Новополоцкой колонии № 10. Его, а также Николая Дедка и Александра Францкевича обвинили в организации шествия у здания Минобороны, нападении на казино «Шангри Ла» и изолятор на Окрестина, а также поджоге двери филиала «Беларусбанка».