Катынь post mortem

Белорусский «Катынский список» остается белым пятном в истории сталинских репрессий.

За последние пару лет мы несколько раз имели дело с будоражащими сообщениями об обнаружении, вернее - рассекречивании важных документов по катынскому делу. Самая свежая новость, касающаяся снятия по указу Барака Обамы секретности с американских правительственных документов 1939-1990-х годов, звучит многообещающе. Начиная с 2012 года, в Национальном архиве США идет розыск и снятие грифа секретности с документов, относящихся к польской теме, в том числе - описывающих реакцию американских властей на информацию о катынском преступлении. 

За процессом рассекречивания и подготовки к публикации дел, касающихся Польши и Катыни, наблюдают конгрессмены польского происхождения Марси Каптур (Marcy Kaptur) из Огайо и Дэн Липински (Dan Lipinski) из Иллинойса, а также признанные заинтересованной стороной представители организаций польской диаспоры, в частности, - юрист Мария Шонерт-Биненда (Maria Szonert-Binienda). От Национального архива дело ведет Шерил Шеренбергер (Sheryl Sherenberger).

Результатом процесса должно стать издание собрания документов американского правительства 1940-50-х годов, касающихся, в частности, катынского дела. Окажутся ли среди них материалы, которые прольют на него свет, - заранее сказать сложно. К сожалению, уже сейчас можно констатировать, что по неизвестным причинам было решено отказаться от инициативы снабдить издание комментариями польских ученых, которые бы ознакомили англосаксов с темой катынского преступления. 

Что было известно Рузвельту

В американских архивах могут находиться ранее неизвестные документы, касающиеся того, знало ли руководство США в период президентства Франклина Рузвельта о совершенном СССР в 1940-м акте геноцида в отношении поляков. Много информации на эту тему уже удалось получить работавшей в 1951-1952-х годах под  руководством Рэя Мэддена (Ray Madden) Комиссии палаты представителей Конгресса США по Катыни, протоколы опросов свидетелей и документы которой занимают несколько тысяч страниц. Эта комиссия не только пришла к выводу, что за убийство пленных в Козельске, Старобельске и Осташково отвечает советская сторона, но и вскрыла пороки работы администрации Рузвельта в отношении катынской темы. В начале 50-х годов конгрессмены выявили множество доказательств утаивания американским руководством в 40-х годах правды от своих граждан, например, - «потерю» катынских отчетов военной разведкой США. 

В 2012 году самой большой сенсацией могли бы стать новые важные документы о том, что было известно американцам о катынском преступлении после обнаружения немцами рвов смерти в Катынском лесу в 1943-м, а также - каким образом использовались эти знания. 

Самой большой сенсацией могли бы оказаться любого рода материалы, свидетельствующие о том, что американцы могли знать о деталях преступления против польских офицеров и других польских гражданах раньше, еще до 1943-го. 

Тем не менее, несомненно, основной источник информации находится не за океаном и не в Польше, а в российских архивах. Документы, созданные институтами советского государства, говорят о геноциде поляков больше, чем любые другие источники. 

Что нам до сих пор неизвестно

По сей день многие детали катынского преступления остаются загадкой из-за того, что многие документы уничтожены или засекречены. Ответы на важные вопросы скрывают личные дела жертв, которые создавались еще при их жизни - в ходе допросов, проводившихся сотрудниками НКВД. В случае расстрела личное дело в советской практике завершали приговором и протоколом проведения казни. Личные дела могли бы показать, подписывала ли указанная в решении Политбюро ВКП(б) от 5 марта 1940 года тройка (Всеволод Меркулов, Бахчо Кобулов, Леонид Баштаков) индивидуальные смертельные приговоры. 

Заключительный отчет о проведении казни был бы тоже ценным источником информации о преступлении и судьбе его отдельных жертв. Эти материалы могли бы указать на места убийств заключенных, которые мы восстанавливаем сейчас по перечисленным в приказах руководителей НКВД УССР и БССР конечным пунктам пересыльных маршрутов.

К сожалению, у нас нет личных дел или отдельных протоколов ни в отношении заключенных, ни в отношении жертв из лагерей в Козельске, Старобельске и Осташково. Это, как и отсутствие оперативной документации НКВД, не позволяет восстановить в равной степени все эпизоды преступления: касательно жертв Козельска, Старобельска и Осташково, жертв из тюрем на Украине и Беларуси. 

Вопиющим белым пятном остается отсутствие так называемого белорусского списка, то есть - документов с поименным перечислением убитых, пребывавших перед казнью в заключении на территории БССР. Мы не знаем, где захоронены останки большинства жертв из восточной Украины и Беларуси.

Опираясь на данные эксгумаций, мы можем лишь с большой степенью вероятности указать, что местом захоронения жертв из так называемого украинского списка была Быковня под Киевом. Однако мы не знаем, где покоятся останки заключенных, отправленных в Минск, Харьков и Херсон, а, возможно, и другие места, и расстрелянных на землях, аннексированных у Польши. Документы НКВД, особенно - расстрельные протоколы, позволили бы также пофамильно узнать, кто убивал поляков. 

Данные на эту тему, опирающиеся на показания, полученные в ходе российского следствия 90-х, списки награжденных за проведение операции «по разгрузке» сотрудников НКВД, а также другие документы 40-х годов, фрагментарны.

Одним из аргументов в пользу сохранения секретности документов из российских архивов, в том числе - из ключевого с точки зрения перспектив исследования катынского дела центрального архива ФСБ, может стать защита личных данных сотрудников НКВД. 

Ответы находятся в России

В числе раскрытых документов из «особой папки» есть записка председателя КГБ Александра Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959 года с предложением уничтожить часть документации, относящейся к катынскому преступлению. Подготовленный Шелепиным проект решения ЦК КПСС попал в особую папку без даты одобрения, что позволяет рассматривать его лишь как предложение. Были ли в 1959 году документы, отсутствие которых стало для нас основной лакуной в источниках, препятствующей понимаю целой картины катынского преступления, действительно уничтожены? Часть не найденных в российских архивах бумаг в упомянутой записке была перечислена. Если предположить, что решение об их уничтожении было воплощено в жизнь, следует предположить и существование документов, подтверждающих этот факт. Если каких-то документов недоставало, составлялись протоколы об их уничтожении, а также документы об этом мероприятии. Ничего подобного открыто еще не было. Уничтожение части документации по решению 1959 года не объясняет отсутствия в обнародованных катынских материалах целого ряда прочих документов. Засекреченными остаются протоколы заседаний тройки и акты приведения в действие ее решений, которые, согласно проекту Шелепина, уничтожать не планировалось.

Управление надеждами

В 2010-2011 годах надежду на обретение более полной информации о катынском преступлении вселяли сообщения о постепенной передаче Польше (по решению российских властей, принятому после катастрофы самолета с польским президентом на борту 10 апреля 2010 г.) копий 148 томов материалов российского уголовного дела №159.

Копии были приобщены к материалам катынского расследования, которое ведет польский Институт национальной памяти. Материалы российского следствия в своих оригиналах состоят, судя по всему, из 183 томов. Пока осмотр переданных томов указывает на то, что в них нет ранее неизвестных и важных документов. 

В июне 2012 года Gazeta Wyborcza в форме сенсации преподнесла новость об обнаружении профессором Натальей Лебедевой в Российском государственном военном архиве (ошибочно посчитав эту бумагу белорусским катынским списком) перечня с фамилиями 1996 «опасных заключенных», которых в 1940 году 15-ая бригада конвойных войск НКВД конвоировала в Минск и из Минска. 

В действительности данный документ известен российским и польским историкам с 90-х голов и может служить лишь основой для попыток гипотетического восстановления так называемого белорусского списка

Идею комплексного проекта, опирающегося на косвенные данные из документов НКВД, предложил 7 апреля 2012 года на страницах нашей газеты заместитель председателя общества «Мемориал» Никита Петров. Эффектом таких начинаний может стать, однако, лишь частичное и неточное восстановление списка убитых. Более того, реализация такой программы потребовала бы открытости со стороны российских властей. 

Резюмируя, можно сказать, что среди документов, обнародованных в XXI веке, нет источников, которые бы сравнились по своей значимости с теми, которые были переданы нам напрямую из архивов в 1990-е годы. В 2012 году мы все еще продолжаем ждать того момента, когда Москвы предоставит нам материалы, необходимые для реконструкции всей истории катынского преступления.

В связи с обнародованием американских документов не стоит вселять в поляков пустые надежды. Появление очередных сенсационных сообщений о якобы переломных открытиях может создать впечатление, что не стоит уже ломать копья на российском поле архивных исследований, и отвлечь внимание польской общественности от самых важных белых пятен. А ключ к их заполнению находится в Кремле.

Витольд Василевский, Nasz Dziennik, перевод — Inosmi.ru