Валентин Голубев: Надо любить Беларусь и быть белорусом

25 лет назад был создан оргкомитет Белорусского народного фронта.

Он был образован 19 октября 1988 года в Минске. Через полгода в Вильнюсе прошел учредительный съезд движения. У истоков организации, которая стала движущей силой перемен и добилось независимости страны, стояли известные общественные деятели, писатели, журналисты и ученые. Один из них - депутат Верховного Совета Беларуси 12 созыва, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института истории Академии наук Беларуси Валентин Голубев ответил на вопросы сайта charter97.org.

- Как вы пришли в Белорусский народный фронт?

- Так получилось, что об истории Беларуси, бело-красно-белом флаге и гербе «Погоня» я узнал очень поздно. Даже после окончания Белорусского государственного университета я не знал, как выглядят исторические символы Беларуси. Все те документы и книги, в которых рассказывалось о них, находились в спецхранилищах. В открытом доступе их не было. В тех учебниках, которыми мы пользовались, разумеется, и близко не было упоминания ни о Белорусской Народной Республике, ни о независимости.

Я происхожу из деревенской семьи. Мои родители не имели какого-то специального образования. До 80-х годов в нашей семье никто не рассказывал даже о тех репрессиях, которые были раньше. Охраняли таким образом нас, детей от того, чтобы мы не создали себе каких-либо проблем. Все понимали, что советская власть за любую такую информацию, за любое белорусское дело по головке нас не погладит.

Был такой момент, когда мне захотелось об этом узнать. Я служил в ракетных войсках в Украине. Это было в Виннице. Однажды услышал, как офицеры рассказывали о том, как киевские студенты собирались и говорили о независимости Украины. Это было сказано с осуждением, но я, услышав, просто позавидовал этим студентам и подумал: вот бы мне рассказали о независимости Беларуси. Я об этом ничего не знал, но что-то в душе было...

В то же самое время, в армии, я вступил в КПСС. Сегодня мне стыдно об этом говорить, но тогда я это сделал сознательно. Я ничего не знал о КПСС и верил тому, что все говорили: что коммунисты - хорошие и искренние люди, которые выступают за то, чтобы всем было хорошо.

Патриотом и националистом я стал еще до понимания преступной роли партии. Это произошло позже. В архиве я работал с документами 16 века, но совершенно случайно мне попала папка с документами 30 годов прошлого века. Я с ужасом увидел, что партия уничтожала своих же людей. Тогда я начал интересоваться этим периодом. Потом побывал в Вильнюсе. Там в отделе рукописей библиотеки литовской Академии наук хранится фонд с сигнатурой BNF - Белорусский национальный фонд. Среди других документов в нем нашлась подборка времен немецкой оккупации. Тогда в Риге, которая была центром рейхскомиссариата Остланд, выходили белорусские газеты и журналы. Мне удалось почитать те статьи, которые готовились для публикации в них. Тогда я впервые узнал, кто такой Павлик Морозов, о массовых репрессиях. Там приводились такие факты, которые не могли не привлечь внимание и не заставить задуматься и о своем месте в своей стране, и о месте Беларуси в мире.

Свою роль сыграл и Институт истории. Вместе со мной в аспирантуру тогда поступил такой известный историк, как Виталий Скалабан, занимавшийся вопросами 1917-18 годов, белорусскими национал-коммунистами, созданием БССР. Такие контакты много давали.

Огромным толчком стала деятельность Михаила Горбачева и политика гласности, когда позволили говорить о том, что происходило раньше. Тогда я начал работать с Зеноном Позняком. Все это повлияло на дальнейший путь.

К сожалению, я не был на собрании «Мортиролога», когда создали оргкомитет Белорусского народного фронта и не ездил в Вильнюс на первый съезд. Стоял вопрос о том, кому поехать от нашего Института истории - мне или профессору Георгию Штыхову. Конечно, я уступил.

Практически весь Институт, вся молодежь тогда считала себя сторонниками БНФ. Активнее я присоединился к движению как агитатор во время выборов в Верховный Совет СССР в 1989 году. В следующем году я стал депутатом парламента Беларуси. В политику меня подтолкнули две вещи. Во-первых, Зенон Позняк настойчиво просил меня выдвинуться кандидатом в депутаты Верховного Совета. Во-вторых, тогда в минском микрорайоне Юго-Запад люди проводили собрание для того, чтобы выдвинуть своего представителя в парламент. Ко мне домой пришли и попросили, чтобы я согласился стать им. В своих листовках я подписывался как кандидат Белорусского народного фронта, но был выдвинут именно собранием жителей.

- Было ли тогда ощущение, что буквально через пару лет Беларусь получит независимость, а СССР развалится?

- На наших пикетах были бело-красно-белые флаги и лозунг «Голосуй за Голубева - голосуй за Беларусь». С людьми было очень просто разговаривать. Я говорил, что выступаю за независимость Беларуси. Хотя тогда даже мы не могли поверить в то, что Советский Союз может так быстро исчезнуть. Мы просто ставили такую задачу. БНФ первоначально назывался Белорусский Народный Фронт за перестройку «Адраджэнне». Это значит - в поддержку перестройки. А ее Михаил Горбачев начал не для разрушения СССР, а для его реформирования. Но Фронт сразу заявил, что будет бороться за независимость Беларуси.

- Кстати, часто проводят параллели между поздним СССР и сегодняшней Беларусью. Можно ли сравнивать их?

- Я и сам иногда замечаю такие параллели. Они есть - в настроениях людей, в экономике. Тогда, в конце 80-ых, советская модель себя исчерпала. То же самое сегодня происходит и в Беларуси. Люди перестали воспринимать КПСС тогда, когда она попыталась полностью, тотально все контролировать. Сейчас в Беларуси происходит приблизительно то же самое. Какое-то сходство есть и в процессе инфляции. Конечно, сегодня ситуация лучше, чем тогда. В то время не было чего есть и не было чего одеть. Когда я стал депутатом, у меня не было даже плаща. Нашему Институту выделили три плаща, и один из них отдали мне. Помню, что он был производства Бобруйской фабрики и на четыре размера больше, чем нужно. Но коллектив Института выделил его мне, чтобы я мог по-человечески выглядеть.

Сейчас такого, конечно же, нет, но есть другое. Тогда перед Михаилом Горбачевым долгое время страной руководил Леонид Брежнев, проводилась абсолютно одинаковая политика, которая просто всем надоела. Сегодня тоже чувствуется, что людям все приелось. Если в 1994 году у Лукашенко был огромный запас доверия, то теперь, после почти 20 лет нахождения на одной должности и нереализованных обещаниях, люди его уже не воспринимают и хотят перемен.

- Перемены в начале 90-ых проходили очень стремительно. Как получилось у нескольких десятков депутатов оппозиции добиться своих целей? Ведь большинство в Верховном Совете составляли коммунисты.

- Мы были в меньшинстве в парламенте, но чувствовали поддержку большинства народа. Нам было очень просто. Мы делали то, что хотело большинство людей. Нас поддерживали, нами гордились, перед нами ставили задачи, которые мы стремились достичь. Тогда было меньше апатии, чем сегодня, каждый человек хотел заниматься политикой. Люди вносили в общее дело, что могли: кто - копейку, кто - свое время, кто - ум и идеи.

- Одним из самых важных достижений того времени считают принятие Декларации о государственном суверенитете и придание ей статуса конституционного закона. Вы были одним из авторов этого документа.

- Меня просто попросили сделать «болванку» для нее. Но она бралась не из головы. Перед нами Украина и Россия приняли свои Декларации о суверенитете. Их можно сравнить с белорусской - они во многом совпадают. Я просто приспособил ту форму к белорусской действительности. Дальше ее уже начали дорабатывать в парламенте.

- Но коммунистическое большинство Верховного Совета было против независимости?

- В Верховном Совете - и об этом мы говорили тогда с Зеноном Позняком - мы видели, что белорусы остаются белорусами независимо от того, какую политическую силу представляют. И в нужный момент они проголосовали так, как надо было для Беларуси. Это были очень сложные голосования - за Декларацию, за смену названия государства, за символику. В результате мы смогли убедить коммунистическое большинство поддержать наши предложения. В это сегодня очень сложно поверить, но только этим тезисом - что белорус остается белорусом - я могу объяснить, почему так получилось.

Кроме того, принятие ключевых решений происходило тогда, когда на Верховный Совет оказывали давление и изнутри - оппозиция, и снаружи - народ на площади. Было просто работать, когда там стояли тысячи людей. Мы смогли добиться прямой трансляции сессии Верховного Совета по радио и телевидению и как только оппозиции была необходима поддержка, люди бросали все и шли на площадь. Тысячи, десятки тысяч человек просто стояли в нашу поддержку с флагами и транспарантами. И это видели наши оппоненты. Они пытались призвать прийти своих сторонников, свозили их на автобусах, но это было нелепо и смешно, потому что все понимали, что это - фикция. Нас же поддерживал народ, и не победить в такой ситуации было нельзя.

День, когда денонсировали соглашение о создании СССР, - 8 декабря 1991 года - был переломным для меня. Я его хорошо помню. Все, Советского Союза больше нет, Беларусь - независимое государство, Минск - столица СНГ. Была эйфория, радость, не все даже поверили, что такое произошло, что СССР уже нет. Впервые Россия подписала соглашение с Беларусью, как с равноправным государством. Это был огромный шаг к подлинной независимости.

- Радость и эйфория была недолгими - уже в 1994 году началось возвращение старой системы. Почему так случилось?

- В середине девяностых годов произошло очень много изменений. «Очухалось» государство и стало вмешиваться в общественную жизнь и дела политических партий. Начали активно работать спецслужбы. Власти также постоянно выступали против БНФ, который в то время фактически разделился на две части. Одна из них осталась на улице - Виктор Ивашкевич, Винцук Вячорка, которые работали с людьми. Вторая часть - оппозиция БНФ в Верховном Совете во главе с Зеноном Позняком - превратилась в что-то вроде политической элиты. Мы начали готовить документы и законы для независимого белорусского государства, но на самом деле оказалось, что та независимость, о которой мы мечтали, еще не состоялась. И фронтовская элита оказалась оторвана и от основной части БНФ, и от народа. Мы работали в парламенте в то время, как надо было работать на улице. Но видно это только сейчас, тогда казалось, что мы все делаем правильно.

- В 1996 году БНФ фактически вернулся на улицу и стал организатором и двигателем «Минской весны»...

- Есть такое выражение: дважды в одну реку войти нельзя. Общество тогда было уже другим, и старые лозунги не работали. Независимость? - Большинству казалось, что ее уже достигли. Борьба с последствиями Чернобыльской катастрофы? - При помощи БНФ был принят закон о переселении людей из загрязненных территорий. Не было идеи, которая смогла бы объединить всю нацию.

Кроме того, у новых людей, которые приходили в оппозицию, не было такого рвения и самоотверженности, как в конце 80-ых годов. Например, за время своей политической деятельности я ничего не приобрел, кроме знаний и опыта. Сегодня же получается так, что многие люди, которые только пришли в политику, уже хотят что-то от этого иметь.

- Позже БНФ лишился былой популярности, пережил несколько расколов. Почему так произошло?

- В 1999 мнения группы активных деятелей Фронта - Левона Борщевского, Петра Садовского, Винцука Вячорки - разошлась с подходами Зенона Позняка. Он пытался руководить всем из-за рубежа. Мы предложили ему оставаться почетным председателем, но считали, что лидером организации должен стать человек, который живет в Беларуси.

Я знаю Зенона Позняка давно. Он еще до этого готовился создать консервативно-христианскую партию. Может быть, даже без упоминания БНФ в названии. Фронт, как широкое движение, рано или поздно исчез бы. Это могло произойти в том случае, если бы в Беларуси нормально развивалось партийное строительство, если бы создавались партии, которые признавались государством и свободно участвовали в общественно-политической жизни.

- Вы сегодня не входите ни в какую из партий, возникших после раскола Фронта, но при этом, считаете себя «фронтовцем».

- Да, считаю. После очередных выборов председателя я вышел из Партии БНФ, которую возглавляет Алексей Янукевич. Мне прислали письмо, в котором просили подтвердить свое членство в ней и то, что я поддерживаю политику нового руководства. Я никогда не буду в организации для того, чтобы поддерживать того или иного лидера. В свое время у БНФ была цель, и мы могли бороться за нее, спорить и не соглашаться друг с другом при этом. Эти же молодые люди решили, что необходима демонстрация личной преданности. Я это давно пережил - еще при коммунистах. Поэтому считаю правильным то, что перед президентскими выборами 2010 года оказался не в этой организации.

- Тогда из партии ушли почти все отцы-основатели Фронта.

- Не столь ушли, сколько нас оттуда вытолкнули. Люди, которые ничего не сделали, а просто хотели управлять, говорили: вы делаете не так, вы нам не нужны, мешаете, дайте молодым что-то сделать... Пожалуйста, делайте. Когда был создан Белорусский Народный Фронт, опыт наших старших товарищей - Рыгора Бородулина, Василя Быкова, Анатолия Грицкевича - был очень важным для нас. Они были членами Сойма, их «носили на руках». Сейчас, к сожалению, у Фронта не осталось таких знаковых личностей. Партия не может существовать без узнаваемых и уважаемых людей. Она должна создаваться не для себя, а для народа, для государства. А если партия нужна для того, чтобы делать свой «гешефт», то она перестает быть структурой, ориентированной на победу. Это было не для нас.

- Вместе с вами Фронт тогда оставил Виктор Ивашкевич, которого недавно не стало. Кем был для вас этот человек?

- Я знал Виктора очень хорошо и очень рад, что судьба свела нас вместе. Мы с ним работали не только в Белорусском народном фронте, но и в обществе филоматов, «Народном университете», в рабочем движении. Он был двигателем всей махины не только БНФ, но и всей демократической оппозиции с конца 80-ых годов. Все митинги, шествия, поездки по Беларуси предлагались, планировались и проводились, как правило, им. Он был секретарем Управы БНФ, разрабатывал стратегию организации. Но за ним всегда оставалась тактика. Виктор находил сторонников, средства, деньги. Он очень сильно верил в нашу окончательную победу.

Это очень мужественный, светлый и мощный человек. Я уверен, что Беларусь о нем еще узнает. Может быть мы проведем конференцию, сделаем сборник воспоминаний. Если мы не будем рассказывать о наших героях, то через 50 лет о них забудут. Я, как историк, часто читаю старинные завещания-тестаменты. Обычно они начинаются словами «память человеческая слаба». Люди давно поняли, что если не записывать, то вместе со смертью человека может исчезнуть и то, о чем он думал, чем жил, исчезает память о нем. Поэтому я и хочу написать об этом.

- В свое время Фронт смог объединить людей, выдвинув идею независимого государства со своим языком, национальными символами, возрождением традиций и исторической памяти. Диктатор Лукашенко в ходе своего выступления в Могилевском университете 17 октября сказал, что национальная идея Беларуси до сих пор не сформулирована. Согласны ли вы? Как бы вы сами сформулировали национальную идею для белорусов?

- Совсем недавно я выступал на конференции, посвященной восстанию под руководством Кастуся Калиновского. Незадолго до этого в вильнюсском архиве нам удалось найти документ, в котором упоминается пароль повстанцев «Кого любишь - люблю Беларусь». Я, честно говоря, не думал, что документальное подтверждение этого существует. Именно в этих словах заключена вся национальная идея. Надо любить Беларусь и быть белорусом.

Я не могу сказать, что независимость сегодня уже стала необратимой. Опасностей очень много - это и те союзы, которые заключаются с Россией, и отношения к собственной истории, к языку. Если власти не изменят этого, поддержки со стороны патриотов, националистов у нее не будет.

Недавно я был на III Конгрессе ісследователей Беларуси в Каунасе. В нем участвовало около 300 человек. Там я увидел столько нормальной, умной молодежи, людей, которые не плачут и не жалуются, а делают дело, не обращая внимания на запреты. Они сами «делают себя», издают газеты и журналы, учатся, говорят по-белорусски. Они готовы управлять государством.

Быть готовым и знать, что делать в определенный момент - очень важно.

Если бы в свое время не было «Белорускай сацыялiстычнай грамады» - не было бы и провозглашения БНР, не появились бы белорусские национал-коммунисты и не стало бы БССР. А не было бы БССР - никогда бы не появилась Республика Беларусь. Ее бы «съели» уже тогда, сегодня восстановиться было бы невозможно. Не были бы готовы люди, которые создали Белорусский народный фронт - кто знает, удалось бы добиться независимости.

Всегда должны быть люди, которые смогут в определенный момент взять власть и смогут создавать государство. Я таких людей вижу, поэтому и уверен, что рано или поздно - думаю, что это будет очень скоро - Беларусь вернется и к своему языку, и к уважению национальной символики и истории.