«Я выйду на Площадь с протянутой рукой»

Инвалид, прошедший войну в Афганистане, не может добиться материальной помощи от государства.

Василий Зубарь – один из многих белорусских воинов-интернационалистов. «За речкой», а именно так на языке солдат той войны называется пребывание в Афганистане, он провел два года – с 1986 по 1988-ой. Позже принимал участие в ликвидации последствий страшного землетрясения в советской Армении.

Без потерь для здоровья пережить то, что пережил Василий Зубарь, удается не многим. Его здоровье пошатнулось через десяток лет. Сначала был инфаркт, а в этом году медики поставили воину-афганцу еще один страшный диагноз – рак желудка. Сейчас у Зубаря вторая стадия заболевания. Но вместо того, чтобы полноценно лечится, он добивается от чиновников и штабных военных признания простого факта: болезни связаны с афганским прошлым. Доказать это пока не получается, как не получается у Василия Григорьевича и добиться от государства финансовой помощи. Хотя бы разовой -- на покупку витаминов и диетического питания, которые так необходимы больным, страдающим онкологией желудка.

Отчаявшись быть услышанным во властных кабинетах, Зубарь собирается на Площадь. Центральную площадь родного Петрикова, где 15 февраля, как раз в годовщину вывода советских войск из Афганистана, намерен встать в одиночный пикет. Встанет с протянутой рукой, обращаясь с криком о помощи к неравнодушным, пишет belaruspartisan.org.

«Меня могли убить в каждую секунду…»

-- Свою срочную военную службу я проходил на флоте, в Мурманске, -- начинает рассказ Василий Григорьевич. – Позже попал в Ленинград, там отработал года полтора в милиции. А после судьба снова забросила меня на север, в тот же Мурманск – в военно-строительные войска. Строили дома для лётного состава и аэродром. В середине 80-х военно-строительный батальон, где я проходил службу, попал под сокращение штата. Я хотел перевестись в систему ПВО, но начальство решило отправить меня в другой военно-строительный батальон. Меня этот вариант не устроил, и я возьми да ляпни: да я лучше в Афганистан поеду! А в советской армии до двух не считали: сказал – будь по-твоему. Передо мной положили чистый лист бумаги и сказали: или увольняйся из армии, или поедешь в Афганистан. Я  не из пугливых, написал. И в 1986-м поехал в Кабул…

-- Наверное, пожалели, что попросились в эту командировку?

-- А толку было жалеть! Ничего же изменить было нельзя. Наш военно-строительный батальон стоял в Кабуле. Я там техником технической части. По-сути, не солдат, который ходил в атаку с оружием, но жизнью рисковал так же. На войне ведь не разбирается никто, солдат ты или техник – убить могли в каждую секунд о страшно – жить в ежесекундном напряжении в ожидании обстрела или подрыва… Не все, я вам скажу, выдерживали, были случаи люди просто сходили с ума. За время нахождения в Афганистане я совершил 48 выездов в составе автоколонны. На каждый выезд настраивались, как на последний. Понимали, что можем попасть под обстрел и не доехать до места назначения.

За время моего нахождения в Афганистане, конечно, наши автомобильные колонны обстреливались с десяток раз. У меня перед глазами стоит один такой эпизод: мы ехали по запланированному маршруту, как вдруг со всех сторон начали стрелять – свист пуль стоял такой, что не в каждом боевике увидишь. Из своей машины, которую прошивали пули, мы прыгали вдвоем: я и парень-узбек. Доползли до камня, тут же вдоль дороги. Залегли. Секунда и смотрю, а напарник мой корчится от боли. И вместо двух у него уже одна нога. Я сразу не понял, что произошло. Оказалось, он зацепил собой «растяжку» -- сработало взрывное устройство. Запах человеческой крови и обожженных костей я запомнил на всю жизнь.

Из Афганистана я выехал в апреле 1988-го с медалью «За боевые заслуги». Представляли меня и к ордену Красной Звезды, но что-то на самом верху не срослось, документы мои «завернули». Тем не мене, службу в военно-строительных войсках я продолжил. Следующим заданием, на которое Родина отправила мой батальон, была ликвидация последствий землетрясения в Армении. Мы приехали туда практически сразу после трагедии. То, что я там увидел, тоже не для слабонервных. Наш взвод был брошен на разбор завалов, обрушившихся домов в Спитаке. Из-под бетонных и кирпичных плит мы вытаскивали трупы. Вокруг разруха, зловонный трупный запах. Даже добротные военные противогазы не спасали. Я, закаленный Афганом, и то содрогался, а молодых парней из нашего взвода, простите за натурализм, рвало прямо на месте.

Знаете, я тогда не задумывался, о том, что будет со мной через десять или двадцать лет. Мне казалось, что я всегда буду молодым и здоровым. Но, очевидно, что все то нервное напряжение, которое пережил в Афганистане, отдавая «священный долг», бесследно для здоровья пройти не могло – со временем все это выливается в болезни, потому что ресурс человеческого организма не безграничен.

«Для больных раком у государства нет денег»

-- Ваше здоровье пошатнулось еще в армии?

-- Нет, позже. В 1990-м по горбачевскому сокращению в вооруженных силах я оказался молодым военным пенсионером. Мне было 35 лет. Здоровый мужик, в самом расцвете сил, готовый вагоны разгружать. Вернулся в родной Петриков, а жить было негде – я в исполком, ставьте на очередь, давайте квартиру. На очередь ставить отказались, говорят, нет достаточной выслуги лет -- у вас только 21 год стажа, а в «квартирную» очередь ставят при наличии 25 лет этого самого стажа. Ну, я там, в исполкоме поскандалил, в выражениях не стеснялся. Эффект правда получился обратный. После того скандала меня в маленьком даже по белорусским меркам Петрикове нигде не брали на работу. На очередь, правда, поставили -- после моего прямого обращения к Михаилу Горбачеву.

Все это время я получал военную пенсию и перебивался «халтурами». Официально нигде не работал. Лет двенадцать в таком режиме. Работал, пока были силы – доработался до инфаркта. После того, как сердце дало сбой, медики запретили физические нагрузки. И я решил себя поберечь. В 2002-м, после инфаркта мне дали третью группу инвалидности. Сняли ее через год, для врачей я окончательно поправился. С 2003-го жил исключительно на военную пенсию. Всё нормально – хватало, не побирался. А несколько лет назад стал чувствовать, что со мной что-то не то. Начались боли в желудке. Пока терпимо было -- терпел, а прошлым летом совсем прижало. Пошел к врачам, те поставили диагноз – рак желудка второй стадии. Лёг под нож. Мне вырезали желудок, часть пищевода и селезёнку. За полгода после операции я потерял в весе 26 килограмм. Сейчас вешу 53 кило и спокойно обхватываю кисть двумя пальцами, хотя еще год назад так сделать не мог.

После операции дали инвалидность – присвоили третью группу. Хорошо, что не рабочую. Я стал добиваться того, чтобы вопрос с группой пересмотрели. Настаивал на второй. Хотя бы из-за того, чтобы получать чуть больше пенсии. Собрал документы, но МРЭК в Калинковичах стоял на своем – третья группа – потолок для человека, живущего без желудка. Написал в Гомель, тамошняя МРЭК решила дать мне вторую группу.

-- Это вся помощь государства, оказанная вам на сегодня?

-- Понимаете, после того как у меня нашли злокачественную опухоль, я стал интересоваться, как с этим жить. Много чего прочитал на сей счет. Рак, конечно, штука неприятная, но не приговор. Жить можно, тем более что операцию мне сделали вовремя, метастазы не появились. Главное, для больного с онкологией желудка – прием витаминов и диетическое питание. Моей пенсии в 360 рублей на это элементарно не хватает. Ну, я возьми и напиши в Управление по труду и социальной защиты Петриковского райисполкома – прошу оказать мне разовую материальную помощь. Но белорусские чиновники какие-то непробиваемые. Жалеют выделить лишнюю копейку. Ответ пришел в том духе, что, мол, у вас и так есть пенсия, которая выше прожиточного минимума, поэтому вы, Василий Григорьевич, сидите и помалкивайте. Лишних денег для больных раком людей у государства нет. Естественно, по чиновничьим меркам и статистическим выкладкам, моя пенсия выше прожиточного минимума. Но это, как измерять среднюю температуру по больнице. А то, что пенсии  не хватает – не их проблемы. Вот и все отношение «социально-ориентированного» государства».

Я вам даже больше скажу: по закону государство обязанно отправлять инвалидов второй группы на лечение в санаторий. Раз в два года. Проживу ли я их, не знаю, поэтому решил воспользоваться законным правом, после установления второй группы. Но направление туда мне должен выдать врач-онколог. Пока такого документа у меня нет. Я обзвонил несколько санаториев самостоятельно. Так, мол, и так, подлечится хочу. Там говорят: «Без направления мы вас у себя принять не можем». На самом деле боятся они, что не дай Бог помру на лечении...

Вот такая у нас страна. На каждом углу чиновники от низовых до самого главного уверяют, что готовы протянуть руку помощи любому нуждающемуся, а на деле « выбить» у них, не то что материальной помощи, а даже путевку в санаторий, положенной по закону – невозможно.

-- Со своей бедой вы обращались и в Генштаб Вооруженных сил Беларуси. Есть реакция оттуда?

-- Это обращение – скорее жест отчаяния. Считаю, что и инфаркт, и рак в моей жизни появились не на пустом месте. Не зря ведь говорят, что все болезни возникают на нервной почве и пережитого стресса. Поверьте, стресса, который я пережил в Афгане – хватит на десятерых. Сначала я написал в Центральную военно-врачебную комиссию Вооруженных сил Беларуси, с просьбой связать мой нынешний диагноз с тем, что я был на войне. Льгот то у белорусских «афганцев» нет никаких, а вот увязка участия в войне и болезней, позволило бы мне получать существенную доплату. Правда, военные врачи в своем ответе сообщили, что «документы, подтверждающих у вас наличий травм, ранений и контузий и заболеваний во время прохождения военной службы в Демократической Республике Афганистан отсутствуют». Короче, если бы я вернулся «из-за речки» безруким и контуженным, тогда бы, может быть, врачи увидели связь.

После этого ответа я обратился в Генштаб Вооруженных Сил Беларуси.— просил оказать разовую материальную помощь. Из ответа следует, что Минобороны средств для оказания материальной помощи не имеет, но «в соответствии со ст. 57 Конституции Республики Беларусь» -- защита Республики Беларусь -- священный долг гражданина Республики Беларусь». Свой священный долг я выполнил на совесть, а как коснулось помощи просить – кукиш с маслом.

-- Василий Григорьевич, что вы намерены делать дальше?

-- Идти на Площадь, потому что идти мне больше некуда. Понимаете, я как любой нормальный человек хочу жить. Сколько мне осталось? Месяц, год, два? Сколько б там ни было, я буду цепляться за жизнь. Но чтобы жить в моей ситуации, нужны витамины и специальное питание, на которое у меня не хватает денег. Поэтому, буквально на днях я отправил в Петриковский райисполком заявление на проведение одиночного пикета. Пройдет он, при любом ответе чиновников, как раз 15 февраля – в день вывода советских войск из Афганистана. Цель акции – привлечение внимания к ситуации, в которой оказались белорусские афганцы – без льгот и права на помощь, а также сбор средств для покупки необходимых витаминов. По-сути, я встану с протянутой рукой, другого выхода у меня нет.

Я долго думал, где провести пикет. Можно было бы встать возле памятника воинам-афганцам, который стоит в Петрикове. Там, в Афгане,  погибло четверо жителей города. Но нет, я встану возле райисполкома, на главной площади, рядом с памятником Ленину. Боюсь ли, что «натравят» милицию? Не боюсь, пусть бьют и сажают. Если у государства поднимется рука, а точнее дубинка на больного раком инвалида, прошедшего Афганистан, то грош цена такому государству…