«Чтобы заткнуть рот, меня надо расстрелять»

Кредо Сергея Петрухина.

Интервью «Радыё Свабода» с брестском блогером Сергеем Петрухиным перед приговором. Прокурор требовал для него два года «химии» за «оскорбление милиционеров».

Журналисты побеседовали с Сергеем Петрухиным о том, что он думает о своем деле.

«Если бы не это дело, то былo бы другoe»

«Я думаю, что вряд ли этот суд был бы, если бы не протест против аккумуляторного завода. Я убежден, что долго размышляли, делать это или не делать. Даже адвокат сказал на суде, что впервые видит такое чудо, когда клевета и оскорбление вместе рассматриваются, а не по отдельности. Это дело по ходатайству главного следователя района Сычева завел прокурор Воробей. Короче, тут много вопросов, и я никогда не слышал, чтобы такие дела так заводились за оскорбление поваров или медиков. Почему-то вот когда милиционер...

В этом деле, что касается клеветы, не вижу состава преступления, потому что я повторил слова человека, который о себе сам рассказывает, что его бил милиционер.

Насчет оскорбления - вопрос, который ставится перед экспертами по уголовному делу, должен быть точным. Вопрос звучит, есть ли в фрагменте текста негативная оценка сотрудников милиции и их фамилии. В статье 189 УК говорится об оскорблении конкретного человека. Эксперты ссылаются, что пусть суд это решает, то для чего тогда такая экспертиза, когда вы говорите, чтобы судья Семенчук с этим прокурором решали, оскорбление это или нет?

Я уверен, что если бы не это дело, то было бы другое. Они показывают, что если они захотят, то сделают что угодно. Они "съехали с катушек" от бессилия, от немощи своей».

«Прессинг начался после того, как Мясникович обратил внимание»

«Еще до возбуждения дела мне писали тролли, что в апреле мне светит уголовное дело. Откуда они знали? Теперь я понимаю.

Это все тема завода. Я думаю, в Минске сказали каким-то образом сдержать ситуацию. В начале же задерживали нас с Александром Кабановым, потом поняли, что не мы там главные лица, и теперь, перед открытием завода, начали давить на всех без разбора - Дмитрия Бекалюка ОМОНовцы хватали, Татьяну Фесикову из дома забирали...

У них вообще "поехал крыша" - забросили в изолятор Екатерину, мать двоих детей, и начали через детей давить, мол, поставим в социально опасное положение.

Моисею Мазько патроны подбросили... Это какое-то зверство, какой-то сатанизм.

Они показывают, что могут сделать с нами что угодно. Но они очень ошибаются. Этот протест основывается на самых основных чувствах людей - инстинкте самосохранения. Люди думают о детях и здоровье.

Такими поступками власти роют себе яму. Они делают Брест протестным регионом. 40 тысяч подписей против завода, на которые никак не отреагировали - люди этого не простят.

Этот завод, как лакмусовая бумажка, показал, как власти относятся к людям.

Активный прессинг начался после того, как Михаил Мясникович публично обратил внимание на протест против завода. Это была отмашка, это был - «фас». Он буквально сказал, что зачем такие чиновники, когда простые люди вас умнее, более ловкие, на энтузиазме собираются».

«Если сошлют - сделают меня мучеником, звездой»

«К ссылке на "химию" я готов. Чтобы заткнуть рот, меня нужно хотя бы расстрелять. Что бы они не сделали, мне они хуже не сделают. Если сошлют - сделают меня мучеником, звездой, привлекут внимание ко мне.

Они упрекают меня какими-то польскими деньгами. Посмотрите, как я живу - у меня нет машины, у меня ничего нет. Поэтому с этим штрафом в 100 базовых и компенсациями милиционерам пусть идут сами знаете куда. Я ничего им платить не буду, пусть делают что хотят. Пусть закрывают выезд за границу, меня это не волнует. Это моя страна, и я отсюда уезжать не собирался.

Я очень благодарен людям, которые меня поддерживают, приходят на суды, помогают деньгами, платят штрафы. У меня большая поддержка. И если власти накажут за правду так, то меня еще больше людей услышат.

Государственное телевидение люди не смотрят. Люди смотрят блогеров, это видно по тому, как жертвуют копеечкой. Меня люди просят только писать, а с адвокатами они помогут. Это вдохновляет».

Есть ли страх?

«Страх? Страх есть. Потому что у нас нет закона, нет судов, милиции... Вы чувствуете парадокс? Люди приходят ко мне, к такому же беззащитному человеку, чтобы я защитил их от милиционеров. То что тут можно говорить? Как я могу себя чувствовать безопасно, если знаю, что любой этот милиционер может сделать со мной что угодно.

То, что происходит со мной - это наступление на свободу слова, меня бьют за критику и, конечно, за это завод, за которым стоят чьи-то большие интересы».

Каким будет приговор?

«Я не знаю. Не наказать они не могут. Штраф, я думаю, будет. Но если направят на «химию», то это меня не пугает. Я же пройду все суды, вплоть до ООН».