«Жизнь Полины Шарендо-Панасюк в опасности, ее нужно спасать!»

Разговор главного редактора «Хартии-97» Натальи Радиной и известной писательницы Линор Горалик.

Политзаключенную, активистку гражданской кампании «Европейская Беларусь» Полину Шарендо-Панасюк перевели в СИЗО № 1 на улице Володарского в Минске.

Она пробудет на «Володарке» несколько дней перед переводом в Республиканский центр психического здоровья «Новинки». Там Полина пройдет принудительную экспертизу.

Известная писательница Линор Горалик поговорила с главным редактором сайта Charter97.org Натальей Радиной о том, с чем приходится сталкиваться Полине Шарендо-Панасюк в лукашенковских застенках.

Линор Горалик: О Полине, мне кажется, знают гораздо меньше, чем надо знать. Как рассказать о Полине, чтобы было ясно, какой это выдающийся человек?

Наталья Радина: Полина — активистка белорусской оппозиции, которая борется с режимом Лукашенко с 19 лет, с 1994 года. Она — координатор организации «Европейская Беларусь» по городу Брест. С 3 января 2021 года Полина находится в заключении и является для многих образцом мужества и непоколебимости, потому что продолжает бороться с режимом Лукашенко даже в тюрьме, в самых сложных и, кажется, невыносимых условиях.

А еще в Полине очень много любви. Она мать двоих детей, которых любит безумно. Она жена. Но вдобавок к этому у нее всегда было обостренное чувство любви к Родине. Она всегда очень хорошо знала историю Беларуси, что для нашей страны после 200-летней русификации с уничтожением всего национального, — нечастое дело. В Полине очень сильно глубочайшее чувство собственного достоинства. Она всегда боролась еще и за то, чтоб оставаться человеком и не дать системе себя сломать. И при этом она собственным примером призывает всех белорусов точно так же отстаивать в себе чувство собственного достоинства и свои права. Мне кажется, этому она посвятила всю свою жизнь.

Л.Г.: Какова политическая платформа Полины? Если бы можно было сделать Беларусь такой, какой Полина хочет ее видеть, — что бы должно было произойти?

Н.Р.: Я думаю, что Полина видит Беларусь безусловно европейским национальным демократическим государством. Членом ЕС и НАТО. Полина всегда выступала против каких-либо интеграций Беларуси с Россией, она участвовала во многих акциях протеста в связи с интеграционными проектами, которые активно поддерживал Лукашенко, и всегда отстаивала независимость нашей страны.

Л.Г.: Что происходит с Полиной сейчас?

Н.Р.: Сейчас Полину этапируют из исправительной колонии №24 под городом Речица в психиатрическую больницу в Новинках под Минском. Этап в белорусских условиях может длиться несколько недель. Несмотря на то, что Беларусь — довольно небольшая страна, человека могут везти из точки А в точку Б в автозаках и вагонзаках месяцами. Это еще одна пытка, которой подвергают политических заключенных, когда хотят оказать на них давление. По пути человека бросают в тюрьмы, колонии, следственные изоляторы, изоляторы временного содержания, в РУВД. Можно объехать практически всю Беларусь по кругу прежде, чем ты приедешь в точку назначения. Когда Полину привезут к месту назначения — мы не знаем.

Есть большие опасения, что против Полины могут использовать методы карательной психиатрии. Чтобы понять, о чем речь, достаточно представить себе, что дела обстоят так же, как обстояли в Советском Союзе. Все мы читали воспоминания Натальи Горбаневской и Валерии Новодворской. Я боюсь, что эти методы будут использоваться против Полины. Судебно-медицинскую экспертизу, в том числе психиатрическую, она проходила во время следствия — и теперь, три года спустя, ее снова направляют в так называемую психиатрическую больницу, с целью давления, потому что накануне она отказалась от белорусского гражданства. Это был шаг отчаяния и протеста с ее стороны, знак того, что она отказывается подчиняться приказам и тюремным правилам, установленным оккупационным режимом Лукашенко, поддерживаемым Кремлем.

Л.Г.: Были ли в истории подобные прецеденты?

Н.Р.: Да. В 1977 году от советского гражданства отказался в тюрьме украинский писатель-диссидент Гелий Снегирев.

Через полтора года он умер там же, в тюрьме, - из-за пыток, из-за того, что он объявлял голодовки, из-за насильственного кормления. Мы очень опасаемся за жизнь Полины.

Л.Г.: Что сейчас происходит с Полининой семьей?

Н.Р.: Муж Полины, Андрей Шарендо, находился под домашним арестом. Его преследовали, но ему удалось сбежать. Когда Полина была арестована, он смог нелегально покинуть территорию Беларуси и вывезти оттуда детей. Сейчас он вместе с детьми проживает в Литве, где получил статус политического беженца, и продолжает оттуда бороться за свою жену, стучаться во все двери, рассказывать о ней и требовать серьезной международной реакции. Если бы он остался внутри страны, то так же, как и Полина, сел бы в тюрьму, попал бы под реальный арест, — и детей забрали бы. Счастье, что дети Полины сейчас за границей. Их использовали для того, чтобы шантажировать Полину, — но она не поддается шантажу, и это вызывает огромное уважение, потому что очень важно не бояться режима и не поддаваться на постоянный шантаж. К сожалению, многие беженцы из Беларуси сегодня подвергаются шантажу конфискацией недвижимости в стране. Многие замолчали. Полина же, которая сидит в тюрьме и разлучена с детьми, шантажу не поддается. Мне лично кажется, что стыдно, находясь за границей, бояться, — когда человек в тюрьме не боится. Полина в этом плане, наверно, самый героический белорусский политзаключенный.

Л.Г.: По вашим оценкам, сколько сейчас политзаключенных в Беларуси?

Н.Р.: Аресты не прекратили в 2020-м и 2021-м годах. Аресты продолжаются каждый день. Более того, — они усилились с начала войны, и сегодня число политзаключенных в Беларуси трудно оценить. Правозащитный центр «Вясна» называет полторы тысячи, я же утверждаю, что они не имеют права оперировать этой цифрой, потому что в реальности политзаключенных у нас в стране гораздо больше, от 8 до 10 тысяч человек. Некоторые люди отказываются сообщать правозащитникам, что их родственник сидит в тюрьме, — и поэтому мы не можем оперировать никакими точными цифрами, — тем более, что власти используют криминальные статьи, обвиняя людей в экстремизме, терроризме, убийстве, распространении наркотиков, а у правозащитников нет возможности выяснить, мотивирована ли статья политически, — хотя априори понятно, что да. Увы, у международных правозащитников есть критерии, которые уже давно невозможно применять ни в Беларуси, ни в России. Когда суды закрыты и вся система настолько лжива и настолько чудовищна, что невозможно верить никаким данным, — невозможно и подсчитать цифры.

Л.Г.: Мы знаем, что в белорусских тюрьмах политзаключенные буквально погибают.

Н.Р.: Да, и это еще одна причина, по которой мы опасаемся за жизнь Полины. В Беларуси в тюрьмах буквально убивают людей. Мы знаем о таких смертях. Несколько месяцев назад в тюрьме умер блогер из города Пинска — Николай Климович. Его судили, зная, что он инвалид по сердцу: с больным сердцем его посадили в тюрьму, и он умер буквально через месяц. Несколько недель назад стало известно, что в здании Лидского УВД (УВД города Лида Гродненской области) умер белорусский поэт Дмитрий Сорокин. У нас даже нет возможности выяснить, каким образом это произошло. За два года до этого в тюрьме был убит активист оппозиции Витольд Ашурок, его просто избили до смерти охранники. Когда его тело привезли домой, мать увидела абсолютно истерзанного сына, которому не было и пятидесяти. У Витольда было прекрасное здоровье, он занимался спортом. Мы понимаем, что уже не существует никаких пределов и не действуют никакие законы. Никто не несет ответственности за жизнь политических заключенных, их просто убивают. Есть ощущение, что дан приказ самим Лукашенко ломать людей до конца. То ли он чувствует свой близкий конец, то ли его душит злоба, что он не может сломать людей, которые его ненавидят и не приемлют его режим.

Л.Г.: То ли он считает, что это запугает остальных?

Н.Р.: Конечно, это попытка еще и запугать других. Так или иначе, сейчас ситуация с политическими заключенными ухудшилась.

Даже реальный лидер оппозиции (а не лидер в эмиграции), — я говорю о Николае Статкевиче, — провел в тюрьме за годы правления Лукашенко больше 11 лет. Последний раз он был арестован в мае 2020 года, накануне президентских выборов, потому что власти очень сильно его опасались. Я думаю, если бы Николай Статкевич был на свободе во время революционных событий августа 2020 года, мы бы уже забыли, кто такой Лукашенко. Статкевич реально мог привести людей к победе. Я считаю, что, на самом деле, протест был слит, явно и сознательно. Так вот, Николая Статкевича с мая 2020 года — уже три года! — держат в одиночной камере и постоянно помещают в штрафной изолятор (через который, кстати, проходила и Полина).

Л.Г.: Поговорите, пожалуйста, о том, что это значит.

Н.Р.: ШИЗО — это место, в котором заключенные сходят с ума. Это каменный мешок, очень тесный, там страшные бытовые условия, холод, голод, очень жесткий режим. Полина отсидела в штрафном изоляторе больше двухсот суток из десяти месяцев, — то есть больше 6 месяцев из 10 сорокавосьмилетняя женщина с хроническими заболеваниями провела в ШИЗО. Иными словами — ее целенаправленно убивают. Более того — ее поместили в исправительную колонию №24 под Речицей, которая вообще считается одной из худших колоний в Беларуси. Это колония для женщин-рецидивисток. Вдобавок ей запрещают передачи с лекарствами, которые ей жизненно необходимы. Пожалуйста, увидьте: идет целенаправленное уничтожение политических заключенных. Самых сильных пытаются сломать, — но я думаю, что у них ничего не получится. И Полина, и Николай Статкевич, — закаленные бойцы, я надеюсь, что они выстоят в этой ситуации. Но нам, конечно, нужно кричать о них отовсюду, и кричать как можно громче.

Л.Г.: Можно ли сделать хоть что-нибудь для Полины?

Н.Р.: Говорить о ней. Писать о ней. Всем людям, у которых есть какие-нибудь каналы связи, — нужно говорить и писать о Полине. Кроме того, конечно, необходимо требовать от Запада жесткой реакции. Потому что, к сожалению, белорусские политзаключенные сегодня, по сути, забыты. Забыты Европой, забыты США, им не уделяется должного внимания на фоне войны в Украине. Тема белорусских политзаключенных задвинута в темный угол. В отношении режима Лукашенко больше года не вводятся новые экономические санкции. И именно поэтому ухудшается ситуация с политическими заключенными в Беларуси. Я сейчас была в Украине и, среди прочего, спрашивала: «Почему не синхронизируются санкции в отношении режимов Лукашенко и Путина? Ведь, по сути, это два со-агрессора, два соучастника этой войны». Мне было сказано, что наши западные партнеры считают ненужным злить Лукашенко лишний раз, потому что он иначе он еще активнее вступит в войну. И вот больше года санкций нет, мы видим, что людей в тюрьмах убивают, а теперь в Беларусь везут ядерные ракеты. Огромный успех западной дипломатии. Теперь с территории Беларуси ядерные ракеты могут полететь как в Украину, так и в саму Европу. Иного смысла размещать эти ракеты в Беларуси я сегодня не вижу. Какими эти санкции могут быть? Для того, чтобы освободить людей из тюрем, на мой взгляд, нужно вводить торговое эмбарго и запрет транзита товаров через территорию Беларуси. И тогда, я надеюсь, через месяц выйдут все политические заключенные, потому что это действительно ударит по режиму. Меня радует, что сейчас, буквально на днях, Международная Конференция Труда проголосовала за применение в отношении Беларуси 33-й статьи Устава Международной организации МОТ, потому что вообще-то это второй случай за последние 100 лет. Впервые эта статья применялась в отношении Мьянмы, — и вот сейчас, наконец-то, применена в отношении Беларуси. Мы боролись за применение этой статьи начиная с 2003 года. Не прошло и двадцати лет, как она, наконец-то, применяется. Теперь МОТ будет рекомендовать национальным правительствам вводить более жесткие экономические санкции против режима Лукашенко, и государства-члены МОТ будут обязаны выполнять эти рекомендации.

Л.Г.: Можно ли сделать что-нибудь для Полины лично?

Н.Р.: Она в полной изоляции, ей не отдают письма, ей не разрешены передачи, ей не передают даже лекарства. Все, что может сделать каждый из нас — из тех, кто находится за рубежом, — выходить на акции протеста. Выходить к зданиям правительств, парламентов, к зданиям МИД своих государств и требовать прекратить убийство Полины в тюрьме, как и убийство других политзаключенных. Все равно продолжать писать письма солидарности узникам совести, помогать семьям политзаключенных, обращаться к правозащитникам в своих странах, акцентируя их внимание на ситуации в Беларуси. Не молчать. Не отстраняться. Действовать и бороться за наших героев.