Как травили Яну Полякову?

В последнее время солигорская правозащитница Яна Полякова подвергалась изощренному давлению.

Правозащитница Яна Полякова была избита милицией в октябре прошлого года в Солигорске. За то, что попыталась привлечь к ответственности милиционеров, которые издевались над ней, женщину суд приговорил к лишению свободы. «Я не буду зечкой», --сразу после суда сказала Яна. Друзья и знакомые не поняли, что она имела в виду. Сегодня, накануне 8 марта, женщину нашли повешенной, напоминает «Белорусский партизан».

«Сука, когда уймешься?! Это последнее предупреждение»

На Яну Полякову напали вечером 9 октября в подъезде ее собственного дома. Правозащитница собиралась отправить по почте жалобу в Генпрокуратуру на постановление прокурора Солигорского района Дмитрия Дешука. В минувших номерах мы рассказывали о том, как накануне парламентских выборов Яна Полякова была избита в отделении милиции. Правозащитница утверждала, что побои ей наносил сотрудник милиции Пугачев: такой была его реакция на нежелание Яны подписывать бумаги, что она отказывается от собранных подписей для регистрации кандидата в депутаты Ольги Козулиной.

Полякова направила в районную прокуратуру жалобу на деятельность участкового милиционера. Прокуратура, несмотря на явные следы побоев, состава преступления в действиях сотрудника милиции, а также оснований для возбуждения уголовного дела не усмотрела. Яна с таким решением не согласилась и обжаловала его в областную прокуратуру. А поскольку ответа оттуда не получила, то написала жалобу Генпрокурору. Именно это письмо Яна собиралась отправить по почте.

- Я уже вышла из подъезда и вспомнила, что забыла деньги, - рассказала газете «Народная воля» Яна Полякова. - Когда стала открывать входную дверь, услышала, что кто-то подошел сзади. Обернуться не успела, потому что неизвестный схватил меня за волосы и несколько раз ударил головой о дверь. Я расслышала его угрозы: "Сука, когда уймешься?! Это последнее предупреждение…" Я заскочила в межквартирный коридор и тут же вызвала "скорую".

Медики диагностировали у Яны Поляковой сотрясение мозга и отвезли в травмопункт. Там ей оказали первую помощь, после чего доставили в РОВД для составления заявления по факту избиения.

- В милиции мне стало плохо, я хотела выйти на свежий воздух, - продолжает свой рассказ правозащитница. - Однако один из сотрудников схватил меня за кофту и так дернул, что я оказалась на полу. Мне кажется, он применил какой-то силовой прием, потому что встать я не могла. До сих пор чувствую боль в позвоночнике и на ногу не могу наступить.

Но снова обращаться за помощью к медикам, говорит Яна, она опасается. И объясняет почему:

- После "милицейского приема" ночью мне снова стало плохо, наверное, прошло действие обезболивающего препарата. Под утро открылась сильная рвота, и снова пришлось вызвать "скорую". Врач опять посоветовал госпитализацию, и в районе 5 часов утра меня доставили в Солигорскую районную больницу. Но не успели меня осмотреть травматолог и невропатолог, как в кабинет буквально влетел милиционер, который накануне отрабатывал на мне силовой прием. Он заявил, что пришел меня опросить по факту избиения в подъезде. Представляете, опросить в 5 утра! Откуда он узнал, что я нахожусь именно в больнице? У меня есть основание считать, что проинформировали его врачи "скорой". И вообще, что это за методы работы? Меня хотят еще больше напугать?! Не буду скрывать, вся эта ситуация меня настораживает, но из города я не уеду и буду добиваться рассмотрения моих жалоб.

Вчера, 6 марта, газета администрации Лукашенко «Советская Белоруссия» опубликовала статью о Яне Поляковой под рубрикой «Злоба дня». Приводим ее текст полностью.

Много у нас диковин, каждый чудак — Бетховен!

Злоба дня

Нет, что ни говорите, а раньше как–то все понятнее было. Примут, к примеру, мужики на какой–нибудь праздник по полкилограмма «Агдама» либо «Крыжачка» на душу населения и начнут выяснять, кто кого больше уважает. Ну и сцепятся. А там уж как милиция–троеручица рассудит — кого по домам, а кого и на «сутки».

Потому что мотивация была и у победителей, и у пострадавших предельно понятной.

— Ты чего это, Василий, Степану синяк поставил?

Мнется Василий, почесывает свой зашибленный нос:

— Да и сам не понимаю, как вышло. Вроде дружбаны мы со Степкой, а тут вот не поделили. Не, не вспомню. «Крыжачок», подлец, виноват.

Посмеется дежурный, да и отпустит раскаявшихся мужиков восвояси.

Сейчас такие патриархальные нравы ушли в прошлое.

Нынешний городской и продвинутый Степан мигом не только политически верно объяснит происхождение синяка, но еще потрясет и город, и мир своим горем. Вызовет волнение, солидарность и резонанс.

— Синяк мне поставили не просто так, а в борьбе за высокие идеалы, при решающей битве за народное счастье. Били меня ОМОН, СОБР в полном составе и еще сорок два человека из контрразведки. Всех поименно запомнил! Потому требую от госдепа США наложить международные санкции. Во–первых, на баню № 2, где пил пиво, во–вторых, на гастроном «Приволье», где брал «Крыжачок», в–третьих, требую признать бывшего приятеля Ваську опричником режима. О кровавой расправе прошу немедля сообщить в международный трибунал города Гааги.

У остолбеневших участковых, рассматривавших было данный мордобой как исключительно происшествие местного масштаба, выпадают от изумления шариковые ручки.

Такие теперь политически подкованные у нас некоторые граждане! Из любого фингала могут состряпать цветной триллер с большим международным шумом.

И вот вам история, почерпнутая из житейского моря. Точнее, из анналов радио «Свобода».

Жили–были (да и теперь проживают) в славном шахтерском городе Солигорске политически развитая женщина Полякова и участковый инспектор милиции капитан Пугачев. Занятия у них были разные. Пугачев все больше ходил по квартирам, мирил разбушевавшихся супругов да следил на небольшом участке за общественным порядком. А Полякова взвалила на свои хрупкие плечи всю мировую скорбь, обозвала себя правозащитницей и посчитала, что этого хватит. А что? Защищай себе чужие права да снискивай этой непыльной работенкой на хлеб насущный! От такой дивной профессии сплошь одни дивиденды: и всегда на виду, и в заграницу зовут, и особый, правозащитный, стаж набегает.

Жизнь удалась!

Так бы параллельно и существовали мирно Пугачев с Поляковой, если бы не задумалась однажды видная солигорская правозащитница о коэффициенте своего полезного действия. Лежит как–то она на диване, пьет кофе эспрессо и размышляет:

— Как бы это обратить на себя внимание местной и мировой общественности? Что бы такое замутить неординарное?

Думала–думала и придумала. Умная женщина, всесторонне развитая, да и когда–то на юриста училась.

И через некоторое время вся наша продвинутая общественность была потрясена сенсацией, экстренно прибывшей из Солигорска. Благая весть заключалась в том, что местную правозащитницу Полякову непосредственно в здании местного райотдела милиции зверски и утонченно избили. Истязал самолично капитан Пугачев, да так умело, что и его однофамилец Емелька, довольно грубый, как известно, мужчина, не смог бы лучше отделать хрупкую даму. А капитан Пугачев вот — смог. А за что, почему?

— Ты что, тупой? — удивлялись такому наивному вопросу какого–нибудь неофита более искушенные минские политики. — Конечно, за правозащитную деятельность. Не знаешь, что ли?

Против такого аргумента куда попрешь?

И вот уже привычно возмутились в посольствах, и вот уже в офисах политических партий стали требовать международного расследования, а один особо пылкий сайт вышел с идеей срочно причислить Яну Полякову к лику святых или хотя бы признать ее узницей совести.

Капитан Пугачев, как муж из анекдота, узнал об этой истории последним. Дело в том, что его на указанный Поляковой момент вообще там и близко не было, а был он в какой–то служебной командировке. Прибежал взволнованный Пугачев к начальству: так, мол, и так, что делать с оскорбительной клеветой? А начальство и само расстроено.

— Иди, говорят, капитан, к следователю прокуратуры, объясняйся.

Горпрокуратура отнеслась к заявлению правозащитницы со всей серьезностью: исписали горы бумаг, опросили кого только можно и пришли к аргументированному выводу — бред! Пожали плечами и предложили капитану подавать на фантазерку в суд. Пугачев не стал мелочиться, позвонил правозащитнице и вежливо разъяснил, что, несмотря на потерю душевного равновесия и все такое прочее, он не держит на нее зла и не желает ей ничего плохого. Но извиниться все–таки следует!

Но не дождался извинений участковый уполномоченный. Потому что не спешила Янина Полякова опровергать дикую напраслину — а вдруг под шумок и выгорит стать жертвой произвола! А время шло. Успел уже Пугачев даже выйти на пенсию, а Полякова скромно молчит и не берет трубку. И тогда гр. Пугачев обратился в суд.

Здесь тоже характерная история. Минские правозащитники, как известно, живут основным инстинктом:

— Как это так, чтобы наш участковый да зверски не избил проходившую рядом женщину? Где это видано? Знаем мы этих участковых.

И Белорусский Хельсинкский комитет командировал в Солигорск своего полпреда Леонида Мархотко, который с непоколебимой уверенностью в творящийся произвол прибыл в суд и потратил немало часов на бесплодное сидение в зале. Но даже и диктофон у г–на Мархотко раскалился, а «произвол» все не объявлялся.

Вернулся Леонид Мархотко в Минск разочаровавшимся и немногословным. В интервью «Свободе» разъяснил это состояние души так:

— Сомневаюсь вообще, что Полякова — политик и правозащитница. Видали ее, правда, и в Париже, и в Лондоне, и в Варшаве, но...

Леониду Мархотко из–за того нечего особо добавить к солигорской истории, что выяснил он: несколько последних лет юрист–демократ Полякова вообще нигде не работала, в общественно полезных деяниях не замечена, разве что устроила на пустом месте грандиозный скандал и травмировала нервы капитану милиции Пугачеву. Вот и все ее письмена на скрижалях священной борьбы за права граждан.

За ложное доносительство (ст. 400 Уголовного кодекса) суд определил даму на два с половиной года «химии», с выплатой Пугачеву миллиона рублей. За полученный бывшим капитаном моральный вред.

Чудная, конечно, история...

Вроде нелепых, но ярких выходок г–на Ноздрева!

Но нередкая, к сожалению, в правозащитных сферах.

Вспоминается, например, как участник пустяковой придорожной потасовки — не поделил парковочное место! — правозащитник Олег Волчек резво обежал редакции минских газет с горькой жалобой, что на него, среди бела дня, на перекрестке (!) напали сотрудники спецслужб (!!), вооруженные кастетами (!!!), и что это была, без сомнения, месть за его очень правозащитную деятельность (!!!!). Некоторые журналисты клюнули и расписали, а редакторы — распубликовали эту новость. Потом, когда выяснилось, что произошло в действительности, одни смеялись, другие — печалились, как это они легко клюнули на блестящую, но пустую наживку.

Да, много у нас, в «синеокой», диковин!

Даже правозащитники у нас какие–то особенные!

Как бы это поделикатнее выразиться — левозащитники!

Ксенофонт Суперфосфатов.

06.03.2009