Потерпевшая во время теракта: «Так что же я, симулянтка какая-то?!»

11 апреля в момент взрыва на станции метро «Октябрьская», в числе пассажиров столичной подземки оказалась Елена Лебединская.

Женщина получила лёгкие травмы рук и головы. Однако, спустя полтора месяца после трагедии выяснилось, что она не является пострадавшей от теракта в метро и денежная компенсация ей не положена, пишет «Народная воля».

- В тот день я возвращалась на метро домой, - рассказывает Елена Александровна. – Я стояла на эскалаторе, когда услышала хлопок, такой, как будто кто-то открыл бутылку шампанского… Меня накрыло взрывной волной, я потеряла равновесие… В метро тут же погас свет: я не видела, только чувствовала, как сверху на голову падают какие-то осколки… Кругом всё было в строительной пыли, я задыхалась. Дышать было очень тяжело…

Елене Александровне помогли выбраться на улицу: «Сразу после взрыва я плохо ориентировалась. Дело в том, что при падении разбились мои очки, а у меня слабое зрение… Помню только, что жадно глотала воздух… Но дышать было тяжело, я в буквальном смысле откашливалась серой строительной пылью».

Елену Лебединскую привезли в 9-ю клиническую больницу Минска: «Еще в машине «скорой помощи» мне обработали ссадины на руках и голове зеленкой. От госпитализации я отказалась, несмотря на то, что чувствовала себя очень плохо. Может, звучит несерьезно - мне не с кем было оставить собаку…»

На следующий день Елене Лебединской позвонили из поликлиники по месту жительства. «Видимо там уже были списки пострадавших, участковый врач мне позвонила сама, - уточняет женщина. – Я пришла на приём, мне померили давление – оно зашкаливало за 200 единиц, я всё так же с трудом дышала… Доктор без колебаний выписала мне больничный лист. Правда, по «общему заболеванию», диагноз поставили «бронхит».

После того, как больничный был закрыт, женщина попыталась выяснить, какая материальная помощь ей, как пострадавшей от теракта в метро положена государством. «Я обратилась в Мингорисполком, в комиссию по оказанию материальной помощи пострадавшим в результате теракта в метро», - рассказывает Елена Александровна. Там мне сказали, что я должна открыть счет, на который после изучении всех обстоятельств, в том числе и степени полученных травм, мне будут перечислены деньги. Счет я открыла и стала ждать, когда меня вызовут для проведения судебно-медицинской экспертизы».

Шли дни, а Елену Лебединскую так никуда и не вызывали. «Я еще раз сходила в Мингорисполком, где написала заявление, что все причитающееся мне деньгу прошу перенаправить на счет кому-нибудь из более «тяжелых» пострадавших после взрыва в метро. Там у меня эту бумагу не взяли, сказав, что деньгами я смогу распорядится по своему усмотрению, как только их получу. Кстати, нельзя сказать, что мне за всё это время так и не помогли. Через несколько дней после трагедии по поручению исполкома Фрунзенского района мне принесли килограмм сахара, бутылку подсолнечного масла и фрукты. Обещали помочь с ремонтом в квартире. Ко мне и правда пришли рабочие из ЖЭСа. Но, осмотрев мою квартиру, в которой до сих пор из-за смерти мужа незакончен ремонт, сказали: «У нас нет стройматериалов, а вот если что перенести или подвинуть нужно – это мы можем. Я даже расписку писала, что отказываюсь от разгрузочно-погрузочных работ…»

На проведение судебно-медицинской экспертизы Елену Лебединскую вызвали только в конце мая – через полтора месяца после трагедии. «Я прошла эту процедуру, - говорит она, - а через несколько дней мне позвонили из Мингорисполкома и сказали, что счет, который я открыла в банке, можно закрывать – денег я не получу, потому что расстройство моего здоровья, из-за которого я оказалась на больничном после теракта в метро… никак не связано с терактом. В больничном мой диагноз определили как «общее заболевание». Что ж получается: я симулянтка какая-то? Оказывается и мое повышенное давление в первые дни после трагедии, и то что я откашливалась строительной пылью… всё это никакого значения уже не имеет. Но в то же время я, как была признана потерпевшей по уголовному делу в минском метро, так и осталась в этом статусе. В Генпрокуратуре мне сказали, что я смогу предъявить финансовые претензии обвиняемым по делу. За порванное пальто, шарф, разбитые очки, мне насчитали чуть более двух с половиной миллионов…»