Белорусский бунт

Я выхожу из дома, предусмотрительно захватив зубную щетку, пасту, паспорт...

...дополнительный комплект фотографий в анфас и профиль, справку о сданных отпечатках пальцев, нотариально заверенную копию аттестата, характеристику с места работы, декларацию о доходах за последние десять лет. Надеваю запасной комплект нижнего белья и проглатываю всю аптечку вместе с термометром, пипеткой, бинтами и мазью от ожогов. Бронежилеты уже есть в свободной продаже, но некоторые советуют не обострять ситуацию, да и в очередях пока не стреляют.

Я иду осторожно, втягивая голову в плечи, опуская глаза к земле. Не делаю резких движений, стараюсь не смотреть по сторонам, не отвечать на оклики и просьбы одолжить пятьсот рублей до зарплаты.

Перехожу улицу только на зеленый, езжу только общественным транспортом, в автобусе всегда читаю «Беларусь сегодня».

Любой, кто встанет на моем пути, сразу увидит нескрываемую боль за многовекторность, тревогу за принцип одного окна и гневное возмущение недружественной политикой союзников, международного валютного фонда и стран агрессивного блока НАТО.

Я негодую по поводу двойных стандартов, агрессивных планов, оплаченных, специально взращиваемых в социальных сетях и твиттере акциях.

Сегодня они пишут друг у друга на «стенах», завтра скупают гречку, сахар и подсолнечное масло, подрывают экономическое чудо и требуют валюту в обменниках. Послезавтра молчат у гастрономов, аплодируют на площадях и пытаются нарушить привычное инновационное течение жизни.

Никто для них не является авторитетом. Ни Люся Лущик, ни Анжелика Агурбаш, ни сам Александр Солодуха.

Они не восторгаются гениальными памфлетами Чергинца, не падают в эстетические обмороки от лирики Рубинова, не пишут благодарственные комменты блоггеру Гигину. Многие даже не подозревают об их существовании. Они плюют в сторону Национального банка, показывают кулаки Центризбиркому и кукиши Совету министров.

Они в грош не ставят пресс-секретаря УВД, задавая провокационные вопросы о превышении полномочий, служебном соответствии и праве граждан на фотосъемку происходящего с ними.

Они не смотрят телевизор, чем представляют потенциальную угрозу для стабильности.

У них нет ничего святого, у меня нет с ними ничего общего.

Я за стабильность, предприимчивость и модернизацию. Аплодирую только в строго разрешенное время только ветеранам, воинам интернационалистам и близко знакомым сотрудникам жилищно-коммунального хозяйства.

Верую в министра ВД, людей которого еще зимой побили фотоаппаратами журналисты и теперь подчиненные в порядке самообороны распыляют в них перцовую смесь. Аллилуйя!

Верую в министерство информации и самого министра, неукоснительно соблюдающего все информационные законы, верую в министра юстиции и то, что следующий будет еще лучше, верю, что председатель Центризбиркома - женщина. Аллилуйя! С трудом, правда, заставляю себя, глотаю слезы над вчерашним борщом, но верю. Тихо плачу по ночам, но все-таки верю.

Моя вера крепка, искренна, непоколебима и несгибаема. Предсказания астролога Глобы меркнут перед моей верой.

Наше основное демократическое завоевание – принцип одного окна - стойко перенесёт все испытания, все кризисы, все катаклизмы. Многовекторность, словно птица Феникс возродится и вместе с единым курсом или через две недели, или осенью, или в новом году, еще себя покажет. Убедит всех маловеров в правильности выбранной политики и однозначной всенародной поддержке раз и навсегда выбранного курса.

Поэтому всем рекомендую отвечать на вопросы односложно, внятно, однозначно.

- Здравствуйте, давно что-то вас не было видно. Может в отпуск ездили, – интересуется старушка-соседка, вечно сидящая на лавочке перед подъездом, - или болели, не дай Бог?

- Я был у себя дома, о чем составлен специальный акт за подписью жены, тестя, тещи, двух детей (желательно иметь все фотографии) и собаки Жучки.

Акт сразу высылаю соседке заказным письмом, копию чека сохраняю в течение десяти лет.

Встречные вопросы не задавать.

Не знаю, как у вас в Венесуэле, а у нас белорусский бунт – осмысленный и молчаливый.

Евгений Липкович, блогер